Журнал «Агротехника и технологии»
Помимо ввода в сельхозоборот залежных земель производство технической конопли могло бы простимулировать развитие текстильной, целлюлозно-бумажной, строительной и химической отраслей. Но в России выращивание этой культуры — локальная история, ориентированная исключительно на «пищёвку» и развивающаяся вопреки запросам рынка и общества, которым она почти не интересна
После практически повсеместного запрета возделывания конопли в 1961 году, к сегодняшнему дню в той или иной мере её производство разрешено практически на всей территории Европы. А в некоторых странах употребление медицинских сортов даже легализовано или декриминализовано. В России возделывание технической конопли (термин сугубо российский и в других странах не применяемый) разрешено с 2007 года, но мировой тренд, связанный с её глубокой переработкой, отечественных коноплеводов почти не затронул — общество не готово воспринимать изделия и продукты со столь негативным шлейфом. И это при том, что допустимая к выращиванию конопля содержит не более 0,1% тетрагидроканнабинола (ТГК), что делает её абсолютно непригодной для рекреационного использования (то есть употребления для получения удовольствия), рассказывает руководитель проекта «Рослёнконопля» и советник при ректорате РГАУ-МСХА имени К.А. Тимирязева Сергей Белопухов.
Для сравнения, продолжает эксперт, в США и странах ЕС к возделыванию допускается конопля с содержанием 0,3% ТГК. Такая подходит для производства продуктов питания, строительных материалов, биопластиков и текстильной промышленности. Для производства медицинских препаратов годится конопля с содержанием ТГК от 2 до 20%, а для рекреационного использования (в государствах, где это разрешено) — не ниже 20%. При этом каждый вид деятельности подлежит обязательному лицензированию.
В российском законе также есть упоминание о возможности возделывания «наркотической» конопли и мака для медицинских целей, но только в рамках частно-государственного партнёрства. Однако сегодня история эта настолько редкая, что речи о ней не идёт. А ведь и царская Россия, и СССР до 1961 года производили и экспортировали коноплю в индустриальных объёмах.
Впрочем, в нашей стране далеко не самое жёсткое законодательство, замечает Белопухов. В Республике Беларусь и Кыргызстане конопля вообще запрещена к возделыванию. И часть этих запретов, возможно, будет распространена на территорию России. «28 октября 2022 года на уровне ЕЭК прошло совещание, где был предложен проект решения, исключающий использование конопли (кроме масла) в производстве специализированных пищевых продуктов, в том числе спортивного и диетического питания. Правда, принятие решения отложено до второй половины 2023 года», — делится эксперт.
Инициатива странная, полагает соучредитель компании «Медал» (производство продуктов питания из технической конопли) Дмитрий Ильков, так как кроме пользы конопляное спортивное питание ничего не несёт. «Мы проводили исследование, которое показало, что в сравнении с другими изолятами, к примеру, гороховым белком, конопляный белок механического помола имеет гораздо лучшую усвояемость: 68% против 78%», — сравнивает Ильков. Но введение новых ограничений — далеко не первая и не самая важная проблема.
Только на еду
Полномасштабной отрасли коноплеводства в России не существует, рассказывает советник председателя межрегионального общественного фонда поддержки и развития льняной отрасли «Льняной союз» Юрий Крупнов. Есть лишь отдельные разрозненные сегменты переработки и предприятия, которые балансируют на грани рентабельности, но они погоды не делают.
«На сегодняшний день в переработке кроме производителей зерна и масла почти никого нет. В премиальных сегментах чуть ли ни ремесленно-мануфактурным способом изготавливаются ткани, небольшой объём строительных материалов и верёвок», — констатирует Крупнов.
Это потому, что пищевое направление самое простое и самое низкомаржинальное, добавляет президент ассоциации коноплеводов «АРКО» Юлия Дивнич. По её словам, из трёхметрового растения конопли в переработку идёт лишь малая часть, а то, что остаётся, в небольшом объёме уходит как сырьё на экспорт.
Председатель кооператива «Хемпико» (выращивание и переработка технической конопли) Сергей Савенков также полагает, что пищевое производство малорентабельно. При этом аграрий сетует, что продукция их предприятия встречалась магазинами в лучшем случае с равнодушием, а в худшем ритейлеры тут же вспоминали «криминальное» прошлое конопли. На сегодняшний день проект кооператива, в который его участники, начиная с 2017 года, вложили около 20 млн руб., окупился только получением знаний и опыта. «За год до вывода на рынок собственной торговой марки мы насквозь проехали всю страну и встретились с большей частью производителей, которые предупреждали о сложностях, но тогда нас эти маркетинговые проблемы не смутили», — рассказывает Савенков.
В «Медале» также считают, что ориентироваться только на «пищёвку» не стоит, тем не менее, производство продуктов питания из конопли — хороший старт для дорогостоящего коноплеводства. «Мы начали с наименее дорогостоящего производства — с прошлого года ведём разработку технологии переработки стеблей конопли в микрокристаллическую целлюлозу (МКЦ). На сегодняшний день уже получен положительный результат, и теперь мы занимаемся разработкой бизнес-плана и поиском партнёра для реализации проекта. Также планируется привлечение льготного кредита от Фонда развития промышленности», — делится Дмитрий Ильков.
По его расчётам, для окупаемости проекта, предусматривающего ежегодное производство 10 тыс. тонн МКЦ, понадобится четыре года, после чего его можно будет масштабировать по всей территории России. А поскольку потребность в такой продукции есть во многих отраслях — пищевой, фармацевтической и косметической — продавать проект можно будет не только на внутреннем рынке, но и в странах АСЕАН.
Вершки и корешки
«Важно, чтобы можно было убрать растение полностью: и метёлку, и стебель. А если подобрать соответствующий режим, то и часть товарной семечки. Таким образом, вершки мы можем переработать в травяные сборы, кормовые добавки, каннабидиол, а стебель — в бумагу, ведь в конопляной костре содержится от 40 до 60% целлюлозы», — рассказывает Сергей Савенков, добавляя, что пришёл к этому только после первых производственных опытов.
По словам Савенкова, сейчас в России из шестидесяти целлюлозно-бумажных комбинатов работает от силы треть, и их мощностей не хватает, чтобы закрыть внутренние потребности страны в сырье. При этом на удалённых сельских территориях сохраняется острая проблема оттока местного населения в города. Так почему бы не организовать в небольших населённых пунктах, где ещё сохранилась инфраструктура, небольшие — до 5 тыс. тонн — локальные производства, рассуждает специалист. Благодаря этому решится сразу несколько задач: развитие сельских территорий, повышение уровня занятости местного населения и модернизация целлюлозно-бумажной промышленности. По словам Савенкова, их технология уже позволяет делать бумагу, которая на 25-50% выше ГОСТовских норм и даже производить такую экзотику как биоразлагаемая одноразовая посуда. «Более того, наша технология не требует применения тяжёлой, загрязняющей природу химии, которая используется на огромных комбинатах, соответственно, проводить экологическую экспертизу можно будет быстрее (на комбинатах она идёт год). К тому же отпадает необходимость строительства огромных предприятий, для которых надо создавать инфраструктуру, проводить электричество и искать инвесторов. Такие проекты как наш под силу 3-4 местным предпринимателям», — утверждает Савенков.
В свою очередь, Юрий Крупнов считает, что в российских реалиях было бы рентабельно развивать не целлюлозно-бумажное, а текстильное направление. «Без создания текстильной индустрии даже говорить не о чем, а всё, что мы имеем сейчас — это не более чем садоводческие эксперименты», — уверен эксперт.
Однако для производства текстиля требуется двудомная конопля, напоминает он, от выращивания которой страна отказались ещё в период позднего СССР, когда решено было сделать ставку на однодомную, использующуюся для фармакологии и «пищёвки». «Чтобы перезапустить текстильное направление необходимо ежегодно производить 300-500 тыс. тонн волокна, но в стране не наберётся и пары тысяч тонн. Отражённый в статистике рост производства волокна существует только на бумаге, так как опирается на расчёты, показывающие, сколько его могло бы получиться из тресты, но на самом деле из тресты практически ничего не производится», — констатирует Юрий Крупнов.
О дефиците отечественного конопляного волокна и тканей говорит и основатель бренда одежды из технической конопли Uzor Wear Григорий Луговой. Его предприятие закупает их в Китае, где соотношение цена-качество гораздо лучше. «В России их или совсем нет, или компаниям, которые их производят, наше небольшое производство не интересно», — сожалеет специалист.
Забаненая продукция
Сложности с реализацией продукции из технической конопли — ещё одна наболевшая проблема. На сегодняшний день большую часть конопляного товара стараются реализовать через интернет, однако маркетплейсы далеко не всегда готовы иметь дело с такой экзотикой. Так, в «Медале» отмечают сложности работы с сетевой розницей, причём отношение к продукции разнится от площадки к площадке. К примеру, на одной к продаже запрещены ядра, масло и конопляная семечка, на другой — ядра и семечка, а где-то можно продавать всё, сравнивает Ильков, добавляя, что никакие аргументы поколебать мнение маркетплейсов не способны.
«Мы провели экспертизу, доказав отсутствие наркотических веществ в нашей продукции, на что нам ответили, что их можно получить из неё в перспективе. Тогда мы провели ещё одну и доказали, что это сделать из обработанных семечек и ядер невозможно, но своё решение маркетплесы так и не изменили», — рассказывает Ильков.
Парадоксальность этой ситуации в том, что по российскому законодательству допускается высевать семена лишь до второй репродукции включительно, поскольку уровень ТГК в растении, переходя в своё природное состояние, с каждым годом растёт. Однако, чтобы достичь даже предельно допустимой законодательством нормы в 0,1% надо такие семена пересеять десятки раз, объясняет Ильков.
На те же проблемы указывает и Григорий Луговой из Uzor Wear. «Продвигая продукцию через интернет, мы видим, как часто маркетплейсы отклоняют наши рекламные объявления. Они просто не хотят связываться с продукцией из конопли. К тому же, для них наши объёмы — ничто, они ничего не теряют», — поясняет он.
По словам Сергея Савенкова из «Хемпико», основная причина отказов в сотрудничестве кроется в том, что информация о продуктах из конопли передаётся через узнаваемые всеми знаки или символы, а они почти все стигматизированы. Изображения конопляного листа и само слово «конопля» магазины считают пропагандой наркотиков, и лишний раз обременять себя даже чисто гипотетическим разбирательством с надзорными органами не хотят. Эту проблему мог бы снять механизм, который на основе психолингвистической экспертизы доказывал бы непричастность такой продукции к чему-то запрещённому, но заинтересованности в его разработке ни на уровне ассоциаций, ни на уровне профильного министерства нет, сожалеет специалист.
Со своей стороны, генеральный директор АПАК Милена Александрова отмечает, что вдаваться в споры хозяйствующих субъектов — не относится к задачам министерств. По её словам, проблема взаимоотношений с маркетплейсами лежит на производителях, задействовавших слишком смелые решения и чересчур активно проводивших свои рекламные кампании.
«Неудивительно, что маркетплейсы «забанили» слово «конопля», да и вообще они сами вправе определять, как и с какой продукцией работать», — рассуждает Милена Александрова, подчёркивая при этом, что такой отказ не связан с законодательством и работает исключительно на уровне отдельных торговых площадок.
По её мнению, менять всё законодательство не надо, а производителям нетрадиционных и выбивающихся из общей массы продуктов следует в индивидуальном порядке запустить процедуру включения этой продукции в перечень допустимой.
С оглядкой на мир
В Европе вопросы такого характера вообще не стоят перед коноплеводами, там одним из драйверов развития отрасли является фарма, позволяющая на небольших посевных площадях быстро отбить вложенные инвестиции, рассказывает Юлия Дивнич. Да и понимание того, что растение надо использовать полностью, там появилось гораздо раньше и уже сформировало целые промышленные направления производства строительных материалов, санитарно-гигиенических и медицинских изделий, биопластиков для авиа-, авто- и судостроения, спортивного инвентаря, мебели, добавляет Сергей Белопухов.
У Китая — мирового лидера производства конопли — другой путь, продолжает эксперт. Будучи полностью «криминализированной» культурой (в стране за употребление любых наркотиков грозит смертная казнь), конопля, тем не менее, активно выращивается в Поднебесной и используется как продукт переработки при производстве тканей, продуктов, а также в народной и традиционной медицине. «Государство фактически является гарантом сбыта конопли для миллионов китайских фермеров, а развитие отрасли одновременно курируют, причём, жёстко, несколько ведомств, в том числе, текстильной и фармацевтической промышленности. Благодаря комплексному подходу Китай является крупнейшим производителем конопляных тканей и сырья для производства лекарств на мировой рынок», — описывает ситуацию Сергей Белопухов, добавляя, что, даже позаимствовав опыт и технологии зарубежных стран, Россия их не догонит.
Путь энтузиастов
Впрочем, оглядываться на мировой опыт большого смысла нет, считают специалисты. «В Китае ставка сделана на крестьян, которые чуть ли не вручную обрабатывают свои условные пять гектар, сдавая сырьё в местный кооператив, а, к примеру, во Франции, 3-4 фермера объединяются, берут совместный кредит и строят крупнейшее в стране предприятие. Обе схемы в России сложно реализуемы, так как нет понимания, для чего выращивать, нет реальных производственных схем», — объясняет Сергей Савенков.
К тому же, в России очень мало проектов, на которые можно было бы посмотреть, что в свою очередь провоцирует различного рода слухи и фантазии о чрезвычайной прибыльности конопляного направления.
«Пару лет назад руководители одного из таких проектов заявили, что готовы вложить $2 млрд в производство и начали переговоры с руководителями целого ряда регионов о преференциях, параллельно продавая франшизы на производство биотоплива из конопли — абсолютно неразвитого в мире направления. Потом вскрылся факт мошенничества, было заведено уголовное дело, и проект прекратил существование», — рассказывает Дмитрий Ильков. А ведь при правильном подходе с помощи конопли можно было бы оперативно вводить в сельхозоборот некогда заброшенные земли и очищать их от загрязнения промышленными отходами, добавляет он.
Заброшенная культура
После распада СССР конопля исчезла как с полей, так и из университетских учебников. И совершенно незаслуженно, ведь её переработка может вестись в двух направлениях. В пищевой индустрии продукты на основе конопляного сырья востребованы по причине высокопитательного состава семян. А конопляное волокно используется для изготовления канатно-прядильных материалов, различных вариантов утеплителей и является ценным промышленным сырьём для текстильной, бумажной, строительной, авиационной, топливной и других отраслей. Годы забвения коноплеводства повлияли на техническую и технологическую составляющую отрасли. Например, сегодня не выпускается отечественная специализированная сельскохозяйственная техника для уборки этой культуры, катастрофически устарели отечественные линии оборудования для переработки пеньки.
Особенностью самого растения является очень прочное волокно, поэтому применять при уборке серийное оборудование затруднительно: высока частота выхода оборудования из строя, что влечёт за собой снижение производительности.
Однако сегодня на рынке работают лишь энтузиасты, которые держатся на плаву исключительно благодаря собственной мотивации, комментирует Юлия Дивнич. По её словам, отечественный рынок не видит товара и не формирует спрос, на который могло бы ориентироваться производство, чтобы начать переоснащение, а отсутствие оборудования для переработки лишает возможности выпускать продукцию. Получается замкнутый круг, где вращаются те немногие, кто отважился на работу в этом направлении.
