Журнал «Агротехника и технологии»
Не так давно Россия была вынуждена закупать зерно, а заявления о выходе на внешние рынки никто из сегодняшних конкурентов не воспринимал всерьез. Сегодня страна прочно входит в пятерку крупнейших экспортеров зерна. С другой стороны, инвестиционная привлекательность отрасли крайне мала, да и воспринимается она скорее как средство воздействия на импортеров, чем полноценный сектор экономики.
Российскому зерновому экспорту всего 19 лет, говорит коммерческий директор Группы «Разгуляй» Андрей Хижняк. При этом развитие политики экспорта проходило в условиях становления рыночной экономики — создания рыночной инфраструктуры и формирования новых международных связей. По сути дела нам пришлось заходить на уже сформированный рынок, где все места были распределены. Конечно, успеху способствовали цены, которые на тот момент были гораздо ниже общемировых, и близость к крупнейшему мировому покупателю — Египту. Сегодня же ситуация изменилась. По словам вице-президента Российского зернового союза Александра Корбута, разница в цене между российской и иностранной пшеницей незначительна. На тендерах она составляет от 0,5 до 1,5 долларов, а стало быть, ни о каком демпинге речь уже идти не может. Однако других преимуществ, за исключением низкой цены, у российского зерна нет, замечает генеральный директор компании «Ленгрейн Логистик» (оптовая торговля зерном) Оксана Иванчихина. Причина тому — практически полное отсутствие какой-либо репутации и узнаваемости, какая есть у биржевой продукции других стран. Нет и соответствующих организаций, которые бы занимались продвижением имиджа российского зерна в мире.
Несуровая действительность
Сегодня на первый план все больше выходят такие факторы как стабильность поставок. Партнерам необходимы четкие и ясные гарантии, что вполне совпадает с нынешним российским политическим курсом. Ведь стабильные экспортные поставки помимо экономической составляющей, имеют и весьма реальную политическую подоплеку, а именно формируют имидж России как серьезного крупного поставщика продукции на внешнем рынке. По данным Федеральной таможенной службы России, в период с 2008 по 2012 годы экспорт пшеницы увеличился с 11 720 до 16 033 млн т. Наша страна уверенно держится в пятерке крупнейших мировых экспортеров зерна. А в число ключевых импортеров входят страны северной Африки, (Египет, Алжир, Тунис, Марокко), государства Ближнего Востока (Саудовская Аравия, Турция, Иран
Некуда девать?
Впрочем, даже без влияния внешних факторов Россия была бы вынуждена поставлять зерно на внешние рынки. Дело в том, что для многих регионов хороший урожай столь же разорителен, как и его полное отсутствие. Высокий объем предложений значительно снижает внутренние цены, причем, если ситуация в южных регионах корректируется экспортом, то в отдаленны регионах, откуда вывозить пшеницу невыгодно, все намного сложнее, и в результате зерновикам приходится сбывать товар по минимальным ценам. Так, в последние годы регионы Сибирского федерального округа производят порядка 13-18 млн т зерна при внутреннем спросе около 12 млн т. Таким образом, производство зерна в округе существенно превышает внутренний спрос, говорит директор департамента регулирования агропродовольственного рынка, рыболовства, пищевой и перерабатывающей промышленности Министерства сельского хозяйства РФ Михаил Орлов.По словам Злочевского, воспринимать экспорт как самоцель вообще в корне неверно. Это, прежде всего, мощнейший инструмент для изъятия излишек продукции на внутреннем рынке, поддержания стабильных внутренних цен и доходности зернопроизводителей. Впрочем, корректировать внутренний рынок можно и другим способом. Развитие зеленой энергетики, косвенно являющейся стимулятором роста экспорта отечественного зерна, вполне возможно и внутри России, о чем неоднократно упоминают участники биоэтанольного рынка. Идея переработки излишков зерна в отдаленных регионах, на первый взгляд кажется вполне логичной. Другое дело, что бизнес в большинстве случаев идет по пути наименьшего сопротивления. Развивать долгосрочные и дорогостоящие проекты по переработке зерна в топливо на территории крупневшего в мире экспортера углеводородов желающих мало. «Биоэтанольный рынок в России находится в состоянии зарождения. На мой взгляд, его перспективы связаны не с переработкой сельскохозяйственного сырья, а с производством топлива из отходов и других видов биомассы», — замечает Снитко. В России гораздо более вероятно производство топлива второго и третьего поколений, подразумевающих переработку древесины в топливо. Еще большая актуальность, по-видимому, ожидает технологии, позволяющие получать топливо из отходов пищевого производства и животноводства.
Развить любой ценой
Казалось бы, такая ситуация будет вести к активному развитию зернового сектора, но, как замечают участники отрасли, сегодня растениеводство еще менее привлекательно, чем животноводство. «Госпрограмма поддержки сельского хозяйства на 2013-2020 годы нацелена на развитие данного сектора довольно слабо. Растениеводы сталкиваются со специфическими трудностями в оформлении земель, доступе к инфраструктуре, недостаточно применяют агротехнологии и современные способы, минимизирующие эффекты волатильности рынков», — рассказывает Снитко.
Все это ведет к нестабильной урожайности полевых культур, чередованию перепроизводства и неурожаев, что вовсе не добавляет очков России как надежному поставщику на мировых рынках.
Тут стоит отметить, что по целому ряду механизмов поддержки Россия существенно отстает от стран ЕС. Как замечают эксперты, основное отличие, заключается в том, что реализация зерна российскими сельхозпроизводителями в основном осуществляется путем продаж по сложившимся в этот день ценам. Тогда как в основных зернопроизводящих странах мира, таких как США и страны ЕС, хорошо развиты прикладные механизмы реализации зерна, и в первую очередь биржевая торговля, позволяющая прогнозировать индикативный уровень цен в среднесрочной перспективе. Это подтверждает и директор аналитического центра «СовЭкон» Андрей Сизов, замечая, что отсутствие биржевой торговли является на сегодняшний день столь же значительным препятствием развития экспорта, как и высокие расходы на транспортировку и перевалку в портах. Также на западе широко используются залоговые операции, когда сельхозпроизводитель имеет возможность закладывать зерно под залог с последующей возможностью его выкупа и реализации по более высокой цене.
В России такой механизм тоже существует. «Данная мера предусматривает возможность выкупа сельхозтоваропроизводителями реализованной ими при проведении государственных закупочных интервенций продукции по цене продажи с компенсацией расходов на хранение и страхование. Но этот механизм необходимо отладить», — говорит Орлов. Механизм залоговых операций применялся в ходе проведения госзакупок зерна в 2011 году. Другое дело, что реализовано было лишь 9,3 тыс. т зерна из 401,5 тыс. т, закупленного в ходе проведения интервенций в отношении зерна урожая 2011 года. Причина заключается в конъюнктуре рынка первого полугодия 2012 года, которая не позволила сельскохозяйственными товаропроизводителями в полной мере воспользоваться данным механизмом.
Кроме того, в ЕС основным инструментом поддержки сельхозпроизводителей являются прямые субсидии, которые в последние годы составляют около 30-35% бюджета Евросоюза, тогда как в России господдержка не превышает 3-4%. Помимо этого в Европе более развиты косвенные методы поддержки — гибкие процентные ставки, инфраструктура, информирование производителей обо всех изменениях в экспортной политике государства. При таких условиях меняется и сама позиция бизнес-сообщества, отмечает Хижняк из «Разгуляя». «Европейские производители сельскохозяйственной в отличие от российских, готовы работать даже при низкой марже, что, правда, становится возможным только в условиях отсутствия бюрократических барьеров», — замечает коммерческий директор. В России же перспективы всегда были туманными. В сельском хозяйстве это заметно наиболее остро. Только за текущий год замена субсидий на материалы и топливо погектарными выплатами стала существенным и далеко не позитивным изменением. «Последние, по оценке самих аграриев, являются недостаточными по сравнению с компенсациями, которые использовались ранее, и при этом несут в себе все те же недостатки администрирования», — комментирует Снитко из «Газпромбанка».
ВТО и другие
Недавнее вступление в ВТО запрещает прямую поддержку, на которой сегодня фактически основывается все российское сельское хозяйство. При этом поддерживать можно отрасли, косвенно влияющие на агробизнес, такие как логистика, инфраструктура, внедрение новых методов обработки земли, консультационное и информационное обслуживание. В общем, все то, что сегодня находится далеко не в лучшем состоянии и нуждается в длительной модернизации. «Необходимо сосредоточить усилия на решении инфраструктурных проблем,
Справедливости ради надо отметить, что прямая поддержка, входящая в желтую корзину, реализуется на порядок легче и дает явный, хоть и краткосрочный, эффект. В то же время, косвенные методы, входящие в так называемую зеленую корзину, растянуты во времени и требуют развитой научно-технологической базы. Косвенные методы поддержки экспорта будут выгоднее прямых, прогнозирует коммерческий директор группы «Разгуляй». По его мнению, различные способы софинансирования производителей, такие как льготные кредитные условия и государственное софинансирование через фонды, способствуют экономии государственных средств. Тогда как прямые методы регулирования экспорта приводят к невозможности создания долгосрочных экономических отношений. Так, введение экспортного эмбарго во второй половине 2010 года привело к потере связей с некоторыми импортерами, вспоминает Хижняк. Ситуацию дестабилизирует вовсе не низкий или высокий урожай, соглашается Иванчихина из «Ленгрейн Логистик», на работу трейдера влияет, прежде всего, резкое изменение условий игры. Неожиданные запреты на вывоз, зерновые интервенции,
Кроме того, многие уверены, что постоянная поддержка государства у многих членов агросообщества отбивает стимул к модернизации и увеличению конкурентоспособности. Если же она будет минимальна, то это только простимулирует развитие участников рынка. Орлов же считает, что, помимо прочего, необходимо повышение конкурентоспособности отечественной продукции за счет снижения издержек по всей цепочке от производства до реализации потребителям.Иными словами, среди специалистов единой точки зрения на механизмы поддержки и эффект вступления в ВТО нет.«Действительно, ВТО сильно ограничивает меры и виды поддержки сельхозпроизводителей, однако общий объем бюджетных средств для сельского хозяйства лимитируется скорее возможностями российской экономики, а не правилами торговой организации», — разъясняет ситуацию Снитко.
Экспертное аграрное сообщество неоднозначно трактует эффект от вступления России в ВТО во многом по причине того, что положительных эффектов от вступления аграрии еще не почувствовали. «В то же время, можно надеться, что присоединение к Всемирной торговой организации сделает вопрос экспорта более предсказуемым. Не будет таких резких движений со стороны государства, которые мы наблюдали, к примеру, в августе этого года», — замечает Сизов из «СовЭкон».
Ситуацию дестабилизирует и конкуренция с Украиной. Дело в том, что наши аграрные рынки очень схожи по структуре экспортных поставок. «Взаимная конкуренция приводит к тому, что мы теряем порядка $5-7 на каждый тонне зерна», — замечает вице-президент Зернового союза России Александр Корбут. Впрочем, соседство с такими крупными производителями зерновых как Украина и Казахстан можно рассматривать и под другим, более позитивным углом. «Пока что существуют большие возможности для развития экспорта зерна, например, уже четыре года поднимается вопрос о создании зернового пула России, Казахстана и Украины, что, несомненно, будет способствовать увеличению объемов поставок», — уверен Хижняк.Но, несмотря на неплохие перспективы развития, Казахстан не имеет прямого выхода к портам. И какой бы экспортный потенциал он не наращивал, выйти на внешние рынки для него будет слишком затратно.
При наличии определенных договоренностей Россия вполне может выступить для казахского зерна в качестве транзитного пункта. При этом казахский экспорт даже не будет пересекаться с российским, преимущественно состоящим из фуражной пшеницы мягких сортов. Вообще, если говорить про расширение географии экспорта, то надо отметить, что, скорее всего, все возрастающие объемы реализации будут поглощены столь же быстро растущими рынками. При этом география основных импортирующих зерно регионов в ближайшие семь лет вряд ли изменится, полагает Хижняк. Вопрос в том, насколько политика России в отношении экспорта зерна будет способствовать укреплению торговых отношений на международной арене. В то же время в Минсельхозе РФ считают, что в среднесрочной перспективе одним из наиболее перспективных направлений увеличения экспорта вполне могут стать страны Азиатско-Тихоокеанского региона.
Глобальная политика? «И все же еще 20 лет назад ни о каком экспорте зерна не могло быть и речи, не было практически ничего. Сегодня ситуация изменилась, и во многом это, конечно, заслуга государства. Другое дело, что многие вопросы так и остались нерешенными, как, к примеру, плачевное состояние элеваторного хозяйства», — резюмирует проблему Иванчихина. В принципе, текущая ситуация позволяет утверждать, что в обозримой перспективе помимо экспорта природных ресурсов Россия займет аналогичную позицию и в экспорте зерновых. Хотя, с точки зрения современного бизнеса, ставка на продукцию с низкой добавленной стоимостью не совсем верна. Выращивание продукции — одна из самых тяжелых и затратных сфер, и без дальнейшей переработки зерно для экономики значит немного.
С другой стороны, несмотря на малую маржинальность, экспорт комодитиз вполне способен дать стране определенные преференции. Так, в отличие от поставок пищевой пшеницы, влияющих, по сути, только на один сектор рынка, от поставок фуражного зерна зависит развитие всего животноводческого сектора. Другое дело, что это скорее механизм воздействия на внешние рынки, чем эффективный сектор экономики.
