Журнал «Агроинвестор»
Ситуация в российском производстве шерсти близка к критической: внутренний и внешний спрос на продукцию отечественных овцеводов, как и объемы ее выпуска, ежегодно снижаются, а говорить о доходности сектора давно не приходится. Возрождению сегмента может способствовать стратегия развития глубокой переработки шерсти, недавно утвержденная властями. Программа состоит из 27 пунктов, к реализации большинства из которых, по мнению авторов, стоит приступить еще до конца текущего года. Участники рынка уверены, что решать проблемы необходимо комплексно и «просадка» на любом этапе может существенно снизить эффективность всего плана
Еще недавно аналитики фиксировали снижение производства шерсти в мире. Так, по данным ФАО, с 1995 по 2019 год объем ее выпуска в немытом виде сократился с почти 2,6 млн т до 1,7 млн т. Негативный тренд наблюдался во всех ведущих шерстепроизводящих странах за исключением Китая и Марокко. С 2020-го ситуация начала меняться: совокупное глобальное производство перестало уменьшаться прежними темпами, а многие государства стали наращивать объемы.
В 2024 году, согласно оценке Mordor Intelligence, мировой объем рынка шерсти составил почти $39 млрд. А к 2029-му он может достигнуть $45,6 млрд при среднегодовом темпе роста 3,2%, прогнозируют аналитики исследовательской компании. Быстрое развитие отрасли будет происходить благодаря технологическому прогрессу и созданию нового прядильного и ткацкого оборудования, которое повысит производительность предприятий. В долгосрочной перспективе возможности роста Mordor Intelligence в основном связывает с потребителями-миллениалами, чье покупательское поведение будет двигать рынок. Стимулирующими факторами также являются увеличение населения и повышение уровня урбанизации. Определять спрос будет и рост внутреннего потребления шерстяных тканей класса люкс в странах Евросоюза, а также Китае и США.
По данным Международной организации шерстяного текстиля (IWTO), 50% веса шерсти составляет чистый органический углерод. Биоразлагаемое качество данного продукта будет поддерживать рынок в ближайшей перспективе, считают аналитики Mordor Intelligence. «Шерсть биоразлагаема и наносит меньший вред окружающей среде. Кроме того, шерсть обладает теплоизоляционными свойствами, что делает ее пригодной для потребителей», — говорится в исследовании компании. Ожидается, что все эти факторы увеличат спрос на шерсть, тем самым стимулируя рынок в период 2024—2029 годов.
Недоходное производство
Российская шерстяная отрасль пока развивается вразрез с мировым трендом. Согласно информации Росстата, в 1990 году во всех хозяйствах страны было произведено 226,7 тыс. т шерсти (доля тонкорунных и полутонкорунных пород овец доходила в общем поголовье до 80%), однако уже к 2010-му ее объем сократился более чем в четыре раза. С 2010 по 2020-й показатель колебался в пределах 52-56 тыс. т, а с 2021-го, вопреки глобальным тенденциям, продолжил снижаться, опустившись до 45,7 тыс. т по итогам 2023 года.
В числе основных причин отрицательной динамики эксперты называют «давление синтетических волокон»: дешевизна синтетики, по сравнению с натуральными материалами, сделала ее предпочтительной для потребителей и для бизнеса. В 1995 году удельный вес искусственных волокон в общем производстве сырья для мировой легкой промышленности составлял 51,2%, а уже в 2018-м — 71,8%, доля шерсти при этом уменьшилась с 3,5 до 1,1%, информирует начальник информационно-аналитического отдела Национального союза овцеводов (НСО) Елена Осычкина.
Чтобы переломить негативный тренд в отрасли, в сентябре 2023 года при Совете Федераций была создана рабочая группа (Штаб по вопросам развития рынка шерсти на территории России), в которую вошли представители Минсельхоза и Минпромторга, овцеводы и переработчики шерсти, ученые. В начале 2024-го был утвержден план развития глубокой переработки шерсти, в котором обозначены проблемы сектора и намечены пути их решения. Авторы документа говорят, что программа будет корректироваться и дополняться, в зависимости от ситуации, финансовых возможностей, региональной составляющей.
Первичная переработка доступна не всем
Если крупные овцеводческие предприятия могут позволить себе организовать первичную обработку сырья (очистку от грубых примесей и промывку), то для мелких фермеров (а именно они составляют основную массу производителей шерсти) это дорого и невыгодно. Большие объемы свежеостриженной шерсти продавать по большому счету некуда, констатирует предпринимательница из Ставропольского края. «Когда шерсть сильно загрязнена растительными остатками (кормовая забазованность, репей
и т. п. ), имеет смысл использовать для переработки только самую чистую шерсть из руна, просто выбрасывая остальное, — отмечает она. — Иначе не до конца удаленные органические примеси (вручную обработать шерсть очень сложно) в итоге все равно останутся и равномерно загрязнят всю партию». На больших перерабатывающих предприятиях эту проблему решают обработкой шерсти специальными растворами кислот, которые растворяют все включения, оставляя только химически нейтральную шерсть. Но мелкому производителю такие технологии недоступны, сразу же возникнет вопрос у экологов, куда сливаются отработанные химикаты», — добавляет фермер.
Впрочем, это не первая попытка государства помочь отрасли. В 2015 году в Госпрограмму развития сельского хозяйства на 2013-2020 годы была включена поддержка производителей тонкорунной и полутонкорунной шерсти, той самой, которая используется для производства шерстяных изделий (одежды) высокого качества, в размере 150 млн руб. в год. Но объемы производства продолжили снижаться. Одной из причин этого в НСО считают не до конца продуманные условия предоставления помощи участникам рынка. «Изначально идея была в том, чтобы дифференцировать субсидии производителям шерсти в зависимости от качества производимой продукции, — рассказывает Осычкина. — Максимальные выплаты должны были быть на самую тонкую шерсть, которая производится исключительно в племзаводах довольно большими партиями. На деле же получилось, что раздали “всем сестрам по серьгам”, в том числе тем хозяйствам, в отарах которых содержатся самые разные овцы».
Заключение лаборатории о качестве производимой на предприятии шерсти входило в пакет документов для получения субсидии. Но если в советское время в племенных хозяйствах животные были однотипными и разница в толщине образцов шерсти, взятых с разных голов отары, была минимальной, то сейчас в некоторых отарах товарных производителей могут находиться овцы с тонкой шерстью, полутонкой, полугрубой, самых разных пород и их помесей. «Владелец берет образец шерсти, естественно самой лучшей, тонкой, и везет в аккредитованную лабораторию, там выдают документ, что предоставленная продукция имеет тонину 23,5 мкм, а овец в отаре — тысяча голов, и кто знает, сколько там тонкорунных, — рассуждает Осычкина. — Цель таких хозяйств — получить деньги, но никак не развивать и совершенствовать тонкорунное овцеводство».
Шерсть субсидируется по физическому весу, дополняет председатель комитета Российского союза предпринимателей текстильной и легкой промышленности по вопросам шерстеперерабатывающей промышленности, производства, реализации продукции из шерстяного волокна и готовых изделий Сергей Пузанов. И получается, что выплаты на продукцию низкого качества такие же, как и на высококачественную, или за счет объема даже больше.
Размер выплат овцеводам в принципе невысокий, к тому же различается в зависимости от региона. Например, хозяйства Дагестана и Калмыкии, имеющие самое многочисленное тонкорунное поголовье овец, получают на килограмм шерсти в разные годы всего по 20-40 руб., знает Осычкина. «Разве такая субсидия способны стимулировать производство?» — задается вопросом она.
В прошлом году на поддержку производства шерсти было выделено около 215 млн руб., сообщала в декабре замдиректора департамента животноводства и племенного дела Минсельхоза Надежда Дурыгина. Однако из настриженных тогда 15,2 тыс. т тонкой и полутонкой шерсти просубсидировано было лишь 3 тыс. т, отмечала она. Ведь для того, чтобы подать документы на выплату, нужно заключение лаборатории, но расходы на доставку образцов зачастую выше, чем потенциальный объем выплат, поэтому многие предприятия не хотят тратить время и деньги на сбор необходимых справок.
Спроса низкий и в России, и за рубежом
Согласно информации Дурыгиной, даже с учетом поддержки министерства рентабельность шерстяного овцеводства в России в 2023 году составила -16,5%. Закупочная цена на овечью шерсть в стране продолжает опускаться, несмотря на рост затрат на содержание отары. В 2022-м стоимость килограмма упала в среднем до рекордно низких 60,7 руб. «Это почти на десять рублей меньше, чем в 2021-м», — подчеркивала замруководителя.
По мнению Сергея Пузанова, проблема отрасли заключается не в недостаточной господдержке, а в отсутствии рынков сбыта и плохом спросе. «Получил овцевод субсидию, и что дальше? У него нет мотивации, ему некому эту шерсть реализовывать, выгоднее зарезать овцу на мясо, которое на рынке востребовано», — говорит он.
Фермер Юрий Ыжиков (хозяйство расположено в Онгудайском районе Алтайского края) подтверждает: с каждым годом реализовать шерсть становится все сложнее. Последний настриг предпринимателю пришлось обменять на соль. «И это еще хороший вариант, — признается он. — Некоторые предприятия края настриженную шерсть просто сожгли». При этом в хозяйстве самого Ыжикова содержится 200 овец горно-алтайской породы, которые дают полутонкую и полугрубую шерсть 48-46-го качества.
Качество сырья и наличие первичной обработки не всегда являются гарантией сбыта, комментирует Осычкина. «Два месяца в ведущем племенном заводе, селекционно-генетическом центре лежали подготовленные к реализации 50 т лучшей в стране тонкой шерсти, за это время из российских потребителей никто к ней даже не приценивался, — приводит пример она. — В итоге продукция ушла на экспорт».
С реализацией шерсти ситуация ухудшается с каждым годом, обращает внимание председатель правления СПК «Племзавода «Ромашковский» (Волгоградская область) Владимир Оноприенко. Предприятие занимается мясошерстным производством более 20 лет. Поголовье насчитывает 20 тыс. овец волгоградской тонкорунной мясошерстной породы. «В 1990 годы пострадало не только само овцеводство, практически не осталось ни камвольных, ни текстильных фабрик, где шерсть могла бы перерабатываться», — напоминает руководитель. За рубежом с такими предприятиями ситуация лучше. До 2022-го хозяйство поставляло шерсть в Испанию и Италию, и сделанные из волгоградского волокна итальянские и испанские вещи под дорогими брендами потом оказывались на прилавках магазинов в России. «В 2022-м и 2023-м мы продавали нашу продукцию практически по себестоимости компании, которая вывозит шерсть в Индию, в этом же году с продажами вообще никак», — сетует Оноприенко.
В Республике Алтай переработкой шерсти занимается всего одно предприятие — СППОК «Золотое руно». Председатель кооператива Ольга Садрашева рассказывает, что из сырья, закупленного у фермеров, здесь делают экологичные одеяла и подушки, теплые жилеты в этническом стиле. И покупатели на продукцию предприятия есть — небольшой собственный магазин кооператива пользуется популярностью у туристов, заказы растут. Но кооператив не может обеспечить объемы: оборудование устарело, а кадров не хватает.
Что касается экспорта, в последнее время и тут дела обстоят не лучшим образом. Основные покупатели российской шерсти — Индия, Китай и Беларусь. Ранее был спрос и со стороны европейских стран — Италии, Англии, Болгарии. До недавнего времени их привлекало соотношение цена/качество, которое предлагали российские поставщики. Но в последние годы усложнились валютные взаиморасчеты, подорожала логистика и спрос стал снижаться. По данным НСО, в 2023 году вывоз российской немытой шерсти составил менее 1,4 тыс. т, мытой (в пересчете на немытую) — еще около 3,5 тыс. т.
В то же время российские переработчики активно закупают иностранное сырье. В прошлом году импорт мытой шерсти составил 4,7 тыс. т. В пересчете на немытую — это около 9 тыс. т). Предприятия объясняют такую ситуацию тем, что отечественное шерстяное волокно не соответствует требованиям качества. «В советское время сама шерсть, а также ее упаковка, маркировка, транспортировка, хранение регламентировались ГОСТами, теперь же этот рынок больше похож на базар — кто на сколько сторгуется, — признает Елена Осычкина. — Существующие предприятия легпрома предпочитают работать на импортном топсе (тонкая шерсть, прошедшая фабричную обработку чесальной машиной), либо через своих заготовителей скупают шерсть подешевле (соответствующего качества) у населения или фермеров, а затем громогласно со всех трибун заявляют, что в стране нет качественного волокна и потому-то они вынуждены использовать иностранное». Тем временем племенные хозяйства вынуждены продавать самую лучшую, качественную тонкую шерсть за границу, добавляет она.
Альтернативный рынок
При разработке конкретных мер обеспечения и поддержки спроса необходимо дифференцировать производителей по качеству производимой шерсти, считают в Штабе по вопросам развития рынка шерсти. Сейчас рынок неоднороден: есть грубая, полугрубая, тонкая и полутонкая шерсть. Они отличаются в производстве, переработке и применении.
«Если мы говорим о продукции небольших фермерских хозяйств (а таких овцеводов больше всего в России), то это шерсть не очень высокого качества, потому что овцы не чистопородные или выращиваемые породы не специализированы, не обладают шерстными характеристиками высокого класса», — поясняет преподаватель кафедры животноводства в Калининградском филиале Санкт-Петербургского государственного аграрного университета (СпбГАУ) Татьяна Миронова.
На долю сельскохозяйственных организаций приходится всего 16% овцепоголовья в стране и 16,4% произведенной шерсти, на фермеров — 42% и 43,5% соответственно, информирует Осычкина. Все остальное дают хозяйства населения, и это довольно заметный объем. В отаре ЛПХ в основном содержатся самые разные овцы, селекционная работа ими не ведется (да и возможности такой нет, это очень затратный и долгий процесс), настриженная шерсть получается самого разного, но в целом невысокого качества, и часто она для них — побочный продукт овцеводства. Ведь шерсть сама по себе растет на овцах и не требует изменений в кормах или специализированных условий, обращает внимание Миронова. «Шерстепродуктивность — это биологическая особенность животных, — говорит она. — Стричь можно и тех овец, которые выращиваются на мясо».
В советские годы шерстяной была форма школьников и военных (это тонкое и полутонкое волокно), кроме того, армия была одета в шинели, обута в валенки (грубая и полугрубая шерсть). «Легкая промышленность работала без устали, производя шерстяные, полушерстяные и смесовые ткани и одежду из них, таким образом, все шерстяное сырье шло в дело, — вспоминает Осычкина. — Что теперь готов перерабатывать наш легпром? Речь, как правило, идет о шерсти тонкой — до 25 мкм, и даже полутонкая уже не пользуется спросом ни на внутреннем, ни на зарубежном рынках и стоит как минимум в два раза дешевле первого».
Больше всего в России производится грубой и полугрубой шерсти, потому что доминирует разведение овец на мясо, знает Пузанов. Переработка такой шерсти стоит дороже, чем само сырье, при этом спрос на нее очень низкий. «Розничный спрос на продукты из грубой шерсти (грубый войлок, носки, валенки) сокращается, оптового спроса тоже нет: в заказах российских ведомств — МВД, Минобороны, РЖД, МЧС и прочих — этот продукт отсутствует», — констатирует он.
Однако списывать со счетов продукт, который «растет сам» и не требует дополнительных вложений при производстве, — грубую и полугрубую овечью шерсть — не стоит. Рынок сбыта для производителей — не легкая промышленность, а сельское хозяйство, считают специалисты. Будущее такого производства связано с альтернативным использованием — например, как органическое удобрение для улучшения почв или в качестве сырья для нетканых материалов (агровойлока), считает Пузанов. Рынок для такого формата есть, поэтому данную нишу следует заполнять, подчеркивает он. Так, в качестве органического утеплителя для растений грубая шерсть может быть востребована в растениеводстве и садоводстве. «Тех объемов, которые сейчас производятся в России не хватит, если садоводы ее “распробуют”», — уверен эксперт.
Кластерная стратегия
Если же говорить о поддержке производства и переработки шерсти тонкорунных пород овец, то тут речь идет не меньше чем о возрождении отрасли. Поддержка тонкорунного овцеводства вне взаимосвязи со всеми звеньями отрасли не даст результатов, полагает Сергей Пузанов. «Необходимо смотреть на проблему комплексно, ведь из одной шерсти не сделаешь ткань, нужны полиэфирные волокна, нитки, прочие сопутствующие материалы, станки и оборудование, которые будут все это производить, — перечисляет он. — Если сегодня не учесть какое-либо звено, то завтра работа остановится».
Таким образом, необходима координация действий всех профильных и сопутствующих структур. Пока же ситуация с объединением усилий во имя общей цели оставляла желать лучшего, утверждает Осычкина. «Национальный союз овцеводов много раз безуспешно инициировал встречи переработчиков с производителями шерсти, ежегодно запрашивал в Минпромторге и Союзе предпринимателей легкой и текстильной промышленности информацию о необходимых объемах сырья, руководители племзаводов неоднократно просили озвучить параметры сырья, которое готова перерабатывать наша промышленность. В ответ от переработчиков мы зачастую слышали, что им не до нас, «уехали в Китай за топсом»», — рассказывает эксперт. И это притом что собственного сырья в России достаточно. «Вопрос в его качестве, переработке и выстраивании этой цепочки на всей территории России», — добавляет член рабочей группы Совета Федерации по «шерстяному» кластеру Дина Оюн.
Дорожная карта по развитию глубокой переработки овечьей шерсти предусматривает такие меры, как повышение качества шерсти и ее учет, предпродажная подготовка и контроль качества, создание условий для развития рынка сбыта, поддержка инвестпроектов; таможенно-тарифное регулирование, кадровое обеспечение. «Минсельхоз России участвует в реализации 18 различных мероприятий, по восьми из них — как ответственный исполнитель», — сообщил «Агроинвестору» представитель агроведомства. С учетом необходимости поддержки овцеводства, стратегия не просто актуальна, ее стоило принимать раньше, комментирует Татьяна Миронова. По ее мнению, важно и то, что в программе предусмотрено таможенное регулирование ввоза и вывоза шерсти и шерстной продукции.
Еще одним из ключевых пунктов Дорожной карты является создание шерстяных кластеров в регионах — лидерах шерстяного производства: Карачаево-Черкесии, Дагестане, Калмыкии, Туве и Ставропольском крае. В каждом из этих субъектов будут созданы максимально льготные условия для разведения шерстяных пород овец и селекции мериноcовых пород.
Так, большой кластер — от производства шерсти до конечного продукта (нити, войлока и топса) — уже создается в Дагестане. В качестве участников проекта со стороны Минпрома республики заявлено 10 предприятий по переработке шерсти, в числе которых «Кавказская шерсть», «Омега», «Межгюльская ковровая фабрика», «Пиар-Медиа», «Регина — Фуре», СХК Агрофирма «Согратль» и другие. «Компании, которые войдут в кластер, могут претендовать на субсидии при реализации совместных проектов по производству импортозамещающей продукции, ожидается включение мытой шерсти, топса, пряжи и тканей в отраслевые планы импортозамещения Минпромторга России, что является обязательным условием для оказания государственной финансовой поддержки участникам кластера», — сообщает пресс-служба Министерства торговли и промышленности РД. В республиканском бюджете на 2024 год заложено 100 млн руб. на выплаты предприятиям — они позволят возместить часть затрат на приобретение оборудования для переработки сырья, то есть шерсти и шкур.
Главные вопросы при реализации мероприятий Дорожной карты — в достаточности финансирования и инвестиций, а также своевременности предоставления этих ресурсов ввиду текущего курса рубля к иностранным валютам, а также, соответственно, риска обесценивания финансовых средств, увеличения отраслевых и межотраслевых издержек, повышения транспортно-логистических расходов, комментирует вице-президент Российского союза предпринимателей текстильной и легкой промышленности Игорь Ульянов.
Необходимо развивать селекцию, возрождать российское племенное мериносовое овцеводство. Пока оно держится на энтузиазме руководителей племенных хозяйств, а им сейчас очень трудно, отмечает Пузанов. Та же помощь, которая уже выделяется государством, важна, но она представляет собой каплю в море, позволяет выживать, но не развиваться. «В финансовой поддержке нужна дифференциация, селекционные и генетические хозяйства должны поддерживаться в разы больше, — уверен он. — Если мы утратим племенное поголовье, нам придется завозить тонкорунные породы из-за границы, и, учитывая современную геополитическую ситуацию, таких потерь нельзя допускать».
В регионах, где создаются «шерстяные» кластеры, предлагается создавать центры подготовки шерсти — своего рода агрегаторы, где работают сертифицированные специалисты. Инициаторы программы также считают необходимым восстановление заготконтор, которые будут принимать шерсть по адекватной цене и в едином формате.
Успешная реализация кластерной стратегии позволит пяти регионам, которые в нее включены, повысить рентабельность и прибыль производителей шерсти. «Это заинтересует многих в овцеводстве, производстве шерсти, — полагает Татьяна Миронова. — Овцеводы захотят разводить породистых животных, поддерживать породу, что поможет племенному делу». Однако в дальнейшем программу стоит расширять и на другие регионы, акцентирует внимание она.
Важная роль принадлежит и просветительским мероприятиям. «Необходимо восстановить спрос, ведь мы утеряли культуру ношения шерсти», — говорит Диана Оюн. Нужна популяризация не только шерстяной продукции, но и самой профессии, добавляет Пузанов. Чтобы те, кто решил связать с отраслью свое будущее, понимали, что они будут нужны, востребованы в стране. «Необходимы кадры, постоянное вливание “новой крови”, специалистов, погруженных в тему, — перечисляет эксперт. — Даже при загрузке работой хотя бы тех предприятий, которые есть в стране, был бы сделан огромный шаг по сохранению компетенций. И если в ближайшее время этого не случится, то вся отрасль может быть утрачена, придется начинать все сначала, а в современном мире это очень сложно».
