Код доступа на прилавок. Чего ждать пищепрому от внедрения цифровой маркировки

ЦРПТ

Вслед за табаком, шубами, лекарствами государство решило транслировать опыт маркировки на все потребительские товары, рассчитывая таким образом избавить рынок от контрафакта и фальсификата. Однако уже на молочной продукции инициаторы нововведения споткнулись: представители отрасли считают систему избыточной и оценивают расходы на ее внедрение выше, чем доходы всей отрасли

Закон о национальной цифровой маркировке товаров вступил в силу с 1 января 2019 года. Согласно ему, внедрить систему, охватив все отрасли промышленности, — от сигарет и лекарств до одежды и детского питания, планируется до 2024-го. С помощью маркировки можно будет прослеживать «жизненный цикл» товара — с момента его производства до продажи в рознице. И это позволит бороться с контрафактом и, соответственно, защитить легальный бизнес. Оператором процесса выступает Центр развития перспективных технологий (ЦРПТ, совместный проект USM Group, Ростеха и «Элвис-Плюс групп» Александра Галицкого). Однако, по словам замгендиректора ЦРПТ Реваза Юсупова, контроль над системой полностью у государства, и она функционирует в соответствии с нормами, прописанными в законе о государственно-частном партнерстве (ГЧП). 

Экономика проекта

В создание и развитие системы маркировки акционеры ЦРПТ инвестируют более 220 млрд руб. за 15 лет, рассчитывая, что окупаемость инвестиций наступит через семь лет с момента начала работы, рассказывает Юсупов. «ЦРПТ — это пока один из самых дорогих IT-проектов, который реализуется на уровне страны на частные средства, ни копейки не получая из государственного бюджета», — подчеркивает он. По его словам, помимо создания и развития государственной информационной системы и IT-инфраструктуры, затраты оператора включают оснащение производителей криптографическими устройствами — регистраторами эмиссии. В фармацевтической отрасли за счет оператора также предоставляются регистраторы выбытия больницам — более 250 тыс. устройств, которые гарантируют, что лекарство дошло до пациента. Кроме того, оператор выделяет за свой счет коды для лекарств дешевле 20 руб. из перечня жизненно необходимых и важнейших препаратов.

Возвращать вложенные средства инвесторы будут в виде платы за коды. За каждый из них производитель отдаст 0,5 руб. без НДС. Такая цена определена правительством для всех товаров вне зависимости от их стоимости. Данная сумма установлена на весь срок действия соглашения о ГЧП, то есть на 15 лет. Но взамен производители увидят существенное сокращение доли контрафакта.

Государство, со своей стороны, получит рост собираемости налогов, а также возможность иметь статистику товарооборота в масштабе всей страны в режиме реального времени. «Вклад системы в ВВП может составить 1,2% за счет сокращения незаконного оборота. Более 360 млрд руб. государство получит за счет роста налоговых поступлений и еще до 160 млрд руб. — благодаря увеличению эффективности контрольно-надзорной деятельности, — уверяет Юсупов. — Сейчас государство тратит на контроль над каждой товарной группой по 1-1,5 млрд руб. в год, система сделает ненужными и эти расходы».

Как работает система

ЦРПТ присваивает каждому товару уникальный код (Data Matrix, двумерный матричный штрихкод, или другой тип маркировки), чтобы производитель или импортер разместил его на упаковке товара. Система фиксирует переход товара по всей логистической цепи, включая проверку кода в магазине при размещении товара на полке. Это, по мнению ЦРПТ, исключает возможность вброса подделки. При продаже товара на онлайн-кассе система не позволит реализовать контрафакт. Кроме того, разработано мобильное приложение «Честный знак», с помощью которого потребитель сможет отсканировать код маркировки и узнать всю информацию о товаре — дату производства, проверки, код маркировки, минимальную цену, кто производитель и продавец. Под каждый вид товара есть и дополнительная информация — например, срок годности. «Если программа не находит код, система это выдает и сразу же сообщает о нарушении всем регулирующим органам, — рассказывает Реваз Юсупов из ЦРПТ. — Полученная таким образом информация приравнивается к официальной жалобе в контролирующее ведомство, она обладает такой же юридической силой, поэтому каждый потребитель может стать контролером, который регулирует, что ему продают».

Маркировку предполагается вводить поэтапно для каждой группы товаров. На конец 2019 года в соглашение о ГЧП их входило 13: меховые изделия, молочная и табачная продукция, лекарственные препараты, духи и туалетная вода, шины и покрышки, пять категорий товаров легкой промышленности, обувь, фотокамеры и вспышки. «Категории маркируемых продуктов определяет правительство в соответствии со своими критериями и запросами ведомств и бизнеса», — поясняет Юсупов.

Для табачных изделий регистрация в единой системе началась с 1 марта 2019 года, для обуви — 1 июля. Изделия из меха влились в проект с 1 июня ушедшего года. Для всех лекарств маркировка стала обязательной 1 января 2020-го. С 1 декабря начался процесс обязательной маркировки для фототехники, товаров легкой промышленности, автопокрышек и шин, духов и туалетной воды. Часть товаров — молоко, кресла-коляски и велосипеды — в данный момент участвуют в экспериментах по маркировке. С 1 июня наступившего года маркировка станет для молочной продукции обязательной. 

М. Стулов / «Ведомости»

Молочники — против

До момента введения ФГИС «Меркурий» Национальный союз производителей молока («Союзмолоко») выступал за внедрение маркировки и подвергал серьезной критике «Меркурий». Но последний сделали обязательным с 1 ноября, и теперь организация изменила позицию, обратив свою критику уже на маркировку.

Эксперимент по маркировке молочной продукции начался 15 июля 2019 года. Но ведущие игроки рынка отказались в нем участвовать, посчитав введение двух дублирующих друг друга систем, занятием не целесообразным ни с финансовой, ни с организационной точки зрения. «Это четвертая система прослеживаемости в пищевой промышленности после ЕГАИС, документарной прослеживаемости от ФНС и „Меркурия“, — поясняет гендиректор «Союзмолока» Артем Белов. — Мало того, если „Меркурий“ стоил относительно недорого (несколько миллиардов рублей), внедрение маркировки обойдется отрасли в огромные деньги: около 20 млрд руб. в год будут стоить коды маркировки для всей молочной продукции и около 25 млрд руб. потребуется на приобретение оборудования для нанесения маркировки». При этом, согласно данным Росстата, валовая прибыль всего сектора по результатам 2018 года составила лишь 35 млрд руб. В результате в молочной отрасли может ухудшиться качество продукции (из-за роста себестоимости производства на фоне падения доходов населения), вырасти цены, малые и средние предприятия вынуждены будут уйти в процедуру банкротства, а региональные бюджеты понесут потери в виде снижения налоговых поступлений, прогнозирует Белов. Кроме того, все это негативно скажется на конкурентоспособности российского экспорта. «Молочная отрасль в принципе является одной из самых сложных с точки зрения производства и логистики, с короткими сроками годности продукции, сотнями форматов упаковки и более чем 2 тыс. заводов, которые не в состоянии переоснастить производство и перестроить процессы ни до 1 июня, ни до 1 декабря 2020 года», — подчеркивает эксперт.

Возмущает «Союзмолоко» и тот факт, что ввести новую систему государство решило без проведения оценки регулирующего воздействия. А решение о внесении готовой молочной продукции в список товаров для обязательной маркировки было принято еще до окончания эксперимента — соответствующее распоряжение премьер-министр правительства Дмитрий Медведев подписал 15 ноября 2019 года. Изначально предполагалось, что вопрос будет рассмотрен после, однако методические рекомендации для его проведения утвердили лишь в ноябре 2019 года. При этом все предложения бизнес-сообщества были исключены из итоговой версии, обращает внимание Белов. Впрочем, «Союзмолоко» добилось от Минпромторга проведения исследования о целесообразности введения маркировки для отрасли. Оно должно определить соотношение понесенных затрат и ожидаемого эффекта. Хотя к середине декабря такой анализ еще проведен не был.

Представители крупных молочных компаний поддерживают эксперта. «Я считаю, что „Меркурия“ вполне достаточно, я всегда был за его внедрение, он достаточно эффективен и бесплатен. Да, поначалу были небольшие вложения, но они были кратковременными. С введением маркировки придется платить за каждую отдельную упаковку по 50 коп. Но платить здесь не за что — смысла нет», — высказывал свою точку зрения на Международном агропромышленном молочном форуме глава «ЭкоНива-АПК Холдинг» Штефан Дюрр.

«Маркировка характеризуется огромными первоначальными вложениями, которые отрасли сейчас не нужны», — комментировал Diary News гендиректор компании «Молвест» (Воронежская область) Анатолий Лосев. По его оценке, в результате введения еще одной системы отрасль недополучит от 6 до 12 млрд руб. без учета расходов на обслуживание оборудования и обучение персонала. Он уверен, что эти средства куда целесообразнее направить на модернизацию сектора — строительство новых заводов, очистных сооружений.

Не понимает смысла в маркировке и гендиректор ГК «Кабош» (Псковская область) Дмитрий Матвеев. «Я пока не понимаю, зачем она нужна и каких денег будет нам стоить», — признает топ-менеджер. Но даже 0,6 руб. (вместе с НДС) за каждое SKU — это уже «немалые деньги». По его словам, в сравнении с маркировкой «Меркурий» не стоил никаких денег, а в его эффективности у Матвеева как раз нет сомнений.

Гендиректор «Деревенского молочного завода» (Кемеровская область) Александр Сухинин категоричен: ни от маркировки, ни от «Меркурия» он не видит пользы. «Откуда может быть молоко на полках магазинов по 22 руб. за пакет молока, когда закупочная цена сырья 30 руб./л? А написать в документах можно все что угодно. Разве цифровой код расскажет нам, что намешано в этой бутылке на самом деле? Все это (и „Меркурий“, и маркировка) — лишь разные способы собрать с производителей денег», — возмущается предприниматель. Он убежден, что единственный способ борьбы с контрафактом и фальсификатом — ужесточение ответственности торговых сетей и магазинов, ведь нет спроса — нет и предложения. «Введите нормальные контрольные мероприятия с адекватными штрафами — весь контрафакт и фальсификат закончатся в один день», — уверен Сухинин.

С ним согласен член совета директоров холдинга «АгриВолга» (Ярославская область) Алексей Костин. «Если производитель попался на фальсификате или контрафакте, это должно ударить по нему не разовым штрафом в 1 тыс. руб., а разрывом контрактов с крупнейшими торговыми сетями и убытками в миллионы рублей», — говорит он. Он соглашается с остальными, что маркировка только дублирует «Меркурий». И раз уж последнюю систему сделали обязательной и для готовой продукции, нужно усовершенствовать ее, а не создавать малоэффективного клона. 

Шубам маркировка пошла на пользу

«Российский пушно-меховой союз» (РПМС) в целом позитивно оценивает результаты введения обязательной маркировки меховых изделий. Система направлена на борьбу с контрафактом и контрабандой, и в результате ее введения удалось легализовать более 50% оборота меховых изделий, утверждает старший менеджер РПМС Максим Чипурной. При этом затраты оказались для отрасли незначительные — 30-50 руб. на единицу товара. Это не привело к удорожанию изделий из меха, уверяет он.

Обратная точка зрения

Между тем ЦРПТ приводит свои доводы в пользу маркировки в молочной отрасли. По мнению Реваза Юсупова, эффект от ее введения можно увидеть уже сейчас без дополнительных исследований по результатам работы тех отраслей, где система уже используется. Например, легальный рынок шуб вырос в первый год маркировки на 700% за счет обеления, а незаконный оборот дорогостоящих онкологических препаратов на этапе добровольного эксперимента (идет с 2017 года) сократился, по оценкам производителей, в 10 раз. Общее число недоброкачественных лекарств уменьшилось в 2,5 раза, приводит Юсупов данные Росздравнадзора. Также, по его словам, ни в одном из секторов, где маркировка уже освоена, она не стала причиной роста цен, сокращения ассортимента или опустения полок, не зафиксировано проблем как у крупного, так и малого и среднего бизнеса.

На основе информации из разных источников (Минсельхоз, Россельхознадзор, Роспотребнадзор, производители) Юсупов делает вывод о том, что доля нелегальной продукции на молочном рынке составляет от 7,5 до 22%. Ее исчезновение приведет к снижению цен для потребителя в среднем на 3,6%, а для производителя — к увеличению ежегодной валовой прибыли на 46 млрд руб. Таким образом, дополнительный доход «белого» бизнеса полностью покроет инвестиции в систему, и маркировка будет приносить дополнительные выгоды от выравнивания конкурентных условий, роста эффективности логистики и управления поставками, новых инструментов взаимодействия с потребителями, убежден топ-менеджер.

В рамках эксперимента по маркировке с ЦРПТ работают более чем 120 компаний молочной отрасли от микропредприятий до крупных, входящих в топ-10 по объемам, а также импортеры, оптовики и представители розничного звена. Их положительный опыт станет примером и для других игроков рынка, которые пока выступают против нововведения. «В каждом секторе на старте работы с системой мы наблюдаем недоверие части производителей, которое связано с тем, что бизнес сталкивается с новыми для него процессами и правилами. И это нормально, — считает Юсупов. — Но наш опыт показывает, что опасения уходят в процессе работы компаний в пилотных проектах».

Система маркировки и прослеживания товаров не будет дублировать «Меркурий», уверяет топ-менеджер ЦРПТ. Зона ответственности первой — готовая продукция, а не сырье, которое поднадзорно второму, подчеркивает он. «Главное — грамотно интегрироваться с „Меркурием“, и для этого уже согласованы методические рекомендации с Минсельхозом по поводу того, как это будет происходить, — говорит Юсупов. — Было определено несколько вариантов интеграции, каждая из которых наиболее удобна тому или иному типу участников оборота». Слияние двух систем займет несколько недель, полагает он.

Что касается стоимости для отрасли, Юсупов утверждает, что оценка «Союзмолока» сильно преувеличена. По его словам, снизить расходы на оборудование позволит решение по печати цифровых кодов в момент производства упаковки в типографии. «Такой метод не потребует от производителей молочной продукции никаких нововведений, перенастроек и фактически не будет ничего стоить. Если применить такой подход, то, по нашим оценкам, общие затраты отрасли на внедрение маркировки составят от 1 до 3 млрд руб.», — уверяет топ-менеджер. Крупные типографии, производители упаковки и печатного и упаковочного оборудования уже начали адаптировать свои мощности под печать кодов маркировки, известно ему: знак маркировки будет печататься сразу на упаковке, как элемент дизайна. А для мелких предпринимателей существует другая технология — термотрансферные принтеры, которые стоят от 10 тыс. руб. Если же производитель решит наносить маркировку самостоятельно, он может снизить затраты, если приобретет российское печатающее оборудование. Так, ЦРПТ, швейцарская компания SICPA и Российский фонд прямых инвестиций (РФПИ) стали акционерами компании «Трекмарк». Производство оборудования для маркировки локализовано в России, за счет чего цены на него значительно снижены по сравнению с зарубежными аналогами, а сроки поставок заметно короче.

У некоторых поставщиков упаковки есть машины для нанесения QR-кодов, знает Белов. Но для печати кодов Data Matrix производителям упаковки потребуется совершенно новое уникальное оборудование. Кроме того, часть упаковочных материалов в России просто не производится, а импортируется. «Понятно, что ради России никто инвестировать за рубежом не будет. Поэтому, скорее всего, эти затраты также лягут на российский бизнес, — опасается эксперт. — В итоге, даже если мы будем наносить коды Data Matrix в типографиях, это также будет стоит очень существенных денег». 

Опробовали на себе

О больших проблемах с нанесением маркировки говорят и участники эксперимента в молочной отрасли, и представители других секторов, которые вошли в эксперимент раньше. «Пискаревский молочный завод» (Ленинградская область, мощность переработки 400 т молока в сутки) участвовал в эксперименте во второй половине августа 2019 года, рассказывает замгендиректора предприятия Георгий Житмарев. Из нескольких вариантов нанесения маркировки компания выбрала, как она посчитала, самый для нее подходящий и менее дорогостоящий — нанесение ее в типографии. На небольшую партию одного вида продукта производитель упаковки компания «Ламбумиз» нанес Data Matrix в типографских условиях на принтере, который был установлен на время эксперимента. Потом готовую, уже промаркированную упаковку доставили на завод. Суть эксперимента заключалась в том, чтобы проверить считываемость этого кода. Когда продукция была разлита в промаркированные упаковки, он был считан без ошибок и передан в систему маркировки. На этом эксперимент, который в целом занял несколько часов, был окончен. После молзавод попытался найти типографию, которая могла бы маркировать продукцию предприятия в промышленных масштабах, но выяснилось, что ни одна из тех типографий, с которыми работает «Пискаревский молочный завод», не оснащена необходимым для маркировки оборудованием и не готова работать по новым условиям. «Их ведь никто не обязал приобретать такие принтеры, — подчеркивает Житмарев. — И им как минимум нужно посчитать, во что обойдется это приобретение и будет ли оно оправдано». Кроме этого, выяснилась и другая проблема с печатью маркировки. По словам руководителя, скорость печати обычной упаковки в десять раз превышает скорость принтера, который способен наносить динамический код Data Matrix, что означает резкое снижение производительности.

Если предприятие будет наносить маркировку в типографии, теряется главный ее смысл, добавляет Белов. Он напоминает, что ЦРПТ говорил об экономии за счет управления запасами в магазинах. «Но если мы будем наносить код в типографии, ни о каком сроке годности речи идти не может, потому что упаковка, условно, заказывается на год вперед, поставляется с определенной регулярностью, и говорить, что в коде Data Matrix будет зашита дата продукции, совершенно не приходится, — поясняет эксперт. — Тогда в чем вообще смысл этой системы, если по сути Data Matrix дублирует ту же информацию, которая нанесена на упаковке и прослеживается с помощью ветеринарных сертификатов, которые сопровождают порционную продукцию?»

«Курское молоко» также участвовало в эксперименте по маркировке. «Представители ЦРПТ привезли с собой оборудование, и мы промаркировали небольшую партию, ошибок в считывании кода не было. Но это была небольшая партия, и сделать однозначный вывод, как система будет работать в промышленных масштабах, пока нельзя. Эксперимент занял у нас неделю от момента печати до реализации», — рассказывает директор по маркетингу предприятия Олег Павлов. При этом компания не рассматривает вариант печати Data Matrix в типографии: поскольку это будет долгосрочный проект, лучше иметь собственное оборудование. Оценить общие расходы на маркировку топ-менеджер затрудняется, но говорит, что это потребует «значительных инвестиций» и таких денег у предприятия пока нет. Между тем Павлов признает, что молочной отрасли все-таки придется переходить на маркировку. «У „Меркурия“ немного своя специфика, не такая детализация, в этом плане маркировка выглядит интереснее», — считает топ-менеджер.

Житмарев тоже пока не может оценить, во сколько обойдется предприятию переход на маркировку. Ведь пока непонятно, сложится ли сотрудничество с какой-то типографией, где это оборудование будет установлено, или молокозаводу придется покупать принтеры самостоятельно, а это уже будут совсем другие расходы. При этом он указывает на сопутствующие всему процессу маркировки расходы, которые неизбежно придется нести производителю. Так, на предприятии придется поставить «искусственные глаза», которые будут проверять считываемость маркировки. Кроме того, завод обязан маркировать не только каждую единицу товара. «Мы должны также положить товар в коробку, написать, какие там номера пакетов, нанести на коробку код, который содержит информацию о том, что внутри. Потом мы должны заранее сообщить в магазин, какие коробки, с какими номерами туда поедут, — рассказывает руководитель. — Дальше мы должны отдать водителю именно те коробки, которые поедут в магазины. И в 20 торговых точках водитель не должен их перепутать. Таким образом, скорость работы может снизиться где-то в 2,5 раза». Но и после всех этих испытаний не будет гарантии, что маркировка прочтется правильно. Случается, что обычные штрихкоды не читаются на кассе, и тогда продавец вручную вбивает указанные под штрихкодом цифры. Но в Data Matrix таких цифр не будет. «Где-то при транспортировке помяли упаковку или покупатель прошелся ногтем по коду — маркировка может не считаться», — приводит пример Житмарев. В таком случае молочная продукция с короткими сроками годности неизбежно уйдет в брак.

Фарминдустрии оборудование для маркировки на одну производственную линию обойдется в €200-250 тыс., подсчитывает гендиректор Ассоциации российских фармацевтических производителей (АРФП) Виктор Дмитриев. При этом все оборудование, которое способно наносить цифровые коды, исключительно импортное, и даже то, которое предлагает ЦРПТ, российское только условно. «На самом деле это швейцарские машины, у которых последний элемент сборки производится в России. Поэтому оно стоит далеко не копейки. И платит за это не государство, а производитель и в конечном итоге покупатель», — отмечает эксперт. По подсчетам АРФП, каждая упаковка лекарств в результате внедрения маркировки становится дороже в среднем на 2-2,5 руб. независимо от того, сколько она стоила изначально. При этом тот же парацетамол, который стоит сейчас 2 руб., будет стоить гораздо больше, чем 4 руб., поскольку для него придется менять упаковку: на упаковке из дешевого картона цифровой код расплывается, и лекарство автоматически попадает в брак.

Дмитриев подчеркивает, что инициировали введение маркировки производители дорогих препаратов, которые в России реализуются на бюджетных торгах и имеют ограниченное применение для редких, серьезных нозологий. «Мы увидели, что после поставки лекарства в один из регионов оно неожиданно появлялось в другом регионе, куда его не отправляли. Но это не контрафакт, а вторичный оборот. И эту проблему маркировка снимала», — объясняет эксперт. Но благую цель испортили исполнением: криптографический код, наносимый на лекарства, состоит из 44 знаков. Его читаемость оказалась крайне низкой, что привело к существенному росту брака и снижению работы конвейеров. «В табаке в коде присутствует только четыре знака. Мы пытались сократить количество знаков до 20. Но нас не услышали», — сетует Дмитриев. Поэтому на данном этапе, по его мнению, от маркировки получается больше вреда, чем пользы. 

Зачем это остальному пищепрому

Из всех опрошенных «Агроинвестором» представителей других секторов пищевой промышленности однозначное «за» маркировке высказали, пожалуй, только компании рыбной отрасли, где добросовестные производители сталкиваются с большим объемом нелегальной и некачественной продукции. Например, по икре доля контрафакта оценивается более чем в 40% от всего оборота, оценивает президент Союза осетроводов Александр Новиков. Сюда относится не только нелегально завезенная икра либо икра, добытая в природе браконьерами, но и та продукция, которая въезжает на территорию России легально из-за рубежа и перемаркировывается, становится «российской», при этом она, как правило, невысокого качества. «В результате мы несем огромные репутационные потери, ведь конкурировать приходится с дешевым фальсифицированным продуктом, — говорит эксперт. — А это приводит к тому, что, с одной стороны, отрасль фактически не развивается, а с другой — идет прямой обман потребителя». Поэтому любая маркировка, которая позволит конечному потребителю увидеть, что он купил не фальсифицированную продукцию, пойдет отрасли на пользу, уверен он. По мнению Новикова, маркировка хоть и не приведет к полному исчезновению контрафакта, но позволит снизить его объем на 30%.

Действующий сейчас в рыбном секторе «Меркурий» не позволяет корректно отследить путь товара, утверждает эксперт. Брешь — в неправильной подготовке тех документов, которые используются в этой системе в электронном виде. «Например, компания закупает икру из Китая с соответствующим сертификатом и ветеринарным свидетельством в крупной таре. Затем перефасовывает ее в более мелкую, потребительскую, для реализации в рознице. В этом случае система вас как перефасовщика не видит, она видит вас как того, кто производит продукцию из сырья, хотя вы просто расфасовываете готовый товар. И как только вы вбиваете свою компанию в систему, там автоматически появляется российский адрес, и китайская икра становится российского производства», — рассказывает Новиков. По его оценке, маркировка обойдется отрасли около 2 руб. за единицу товара (с учетом расходов на принтер, ПО и т. п.). Однако при изначально высокой стоимости продукта эта прибавка не сыграет большой роли, считает эксперт. Даже для маленьких предприятий это будет посильно, верит он.

Другой точки зрения придерживаются представители хлебопекарной и кондитерской промышленности. Принципиально против выступает, в частности, Российский союз пекарей. На это есть две причины: отсутствие контрафакта и фальсификата на хлебном рынке, поясняет вице-президент союза Ольга Ильина. «Если в какой-то другой отрасли при выпуске продукции могут быть серьезные замены ингредиентов, которые позволяют говорить о фальсификате, то у нас вполне допустимо даже, например, заменить один сорт муки на другой при производстве того или иного ГОСТовского изделия. И это не будет считаться фальсифицированной продукцией», — обращает внимание она. Единственное изменение, которое произойдет на хлебопекарном рынке с введением маркировки — это удорожание одного из основных продуктов питания — хлеба.

Для кондитерской промышленности внедрение данной системы не обосновано, уверен исполнительный директор Ассоциации предприятий кондитерской промышленности Вячеслав Лашманкин. «Маркировка создавалась и реализуется как инструмент борьбы с контрафактной продукцией, но если в нашей отрасли таковая отсутствует, то и изобретать методы борьбы с ней бессмысленно в принципе. Тем более что такие „изобретения“ будут стоить по-настоящему огромных денег», — говорит он. По оценке эксперта, в силу специфики отрасли и с учетом общего количества производственных линий в стране только затраты на приобретение оборудования превысят 42 млрд руб. Текущие же ежегодные расходы могут составить порядка 46 млрд руб.

Все эти затраты производители будут вынуждены перекладывать на потребителей, поскольку сейчас уровень рентабельности в отрасли находится на низком уровне, подчеркивает Лашманкин. «Скорее всего, внедрение подобных систем приведет к закрытию ряда предприятий по выпуску мелкорозничных товаров и к вымыванию целого ряда каналов сбыта, что дополнительно снизит доступность продукции для потребителя и приведет к сокращению производства», — предупреждает эксперт.

Об отсутствии проблем с незаконным оборотом, требующих введения маркировки контрольными идентификационными знаками, говорит и президент Союза производителей безалкогольных напитков и минеральных вод Максим Новиков. В категории питьевых и минеральных вод, где Минпромторг предлагает ввести маркировку, количество несоответствующей продукции, по оценке организации, не превышает 1,5%, или 3,5 млрд руб. А совокупные расходы российских производителей напитков на организацию маркировки составят 30-40 млрд руб. (или порядка 5-6 руб./л продукции). Сопоставимая сумма должна быть вложена и в обеспечение прослеживаемости в местах продаж. «Официальная цель запуска систем прослеживаемости — создание ключевого инструмента надзорной политики в сфере борьбы с контрафактной продукцией. Однако уже сейчас очевидно, что их внедрение привело к значительному росту издержек участников потребительского рынка на закупку оборудования, разработку и адаптацию IT-решений, обучение персонала в отраслях, — комментирует Новиков. — Отсутствие единых стандартов (каталога товаров, объединенной IT-платформы, общих образцов маркировки и механизмов отслеживания) снижает эффективность использования систем и увеличивает финансовую нагрузку, в первую очередь — для малых и средних предприятий». Эксперт также подчеркивает, что из всех категорий товаров, по которым утверждено проведение эксперимента или уже началась обязательная цифровая маркировка, нет ни одной, где бы не фиксировались серьезные проблемы как в технической части, так и с точки зрения целесообразности этой меры вообще. 

В конце 2019 года на площадке Минпромторга все еще проводилась подготовка методики оценки целесообразности введения обязательной цифровой маркировки товаров, знает Новиков. Но она должна была быть разработана в соответствии с распоряжением правительства еще год назад. И именно в соответствии с ней должны были быть отранжированы группы товаров, для которых планируется введение маркировки. Однако этого сделано не было, констатирует эксперт.

Другие меры

Для пищевой отрасли цифровая маркировка неактуальна, поскольку доля контрафакта здесь крайне невысока. Поэтому и внедрять маркировку что в молоке, что в «кондитерке» или каких-то других сегментах нет никакого смысла, уверен гендиректор «Стреда Консалтинг» Алексей Груздев. «Маркировка — это фискальный инструмент, его задача — выявлять оборот, с которого нельзя брать налоги. Это было справедливо для алкоголя, шуб и, наверное, для всей легкой промышленности. Но в пищепроме хватает других инструментов по борьбе с фальсификацией на рынке», — полагает он.
Гораздо действеннее в борьбе с нелегальной и/или некачественной продукцией будет ужесточение действующих мер, санкций за нарушения, настаивает эксперт. Соответствующие поправки в Кодекс об административных правонарушениях, предполагающие чуть ли не остановку производства и конфискацию оборудования за фальсификат, уже который год законодательная власть не может утвердить. «А это имело бы гораздо больший эффект, чем поставить всех под штрихкод. Должны работать экономические механизмы, и государство должно только создавать для этого условия», — заключает Груздев.