Журнал «Агроинвестор»
За 5 лет в животноводство вложено 300 млрд руб. Где результат?
При сравнимых объемах кредитования и госфинансирования трех секторов — свиноводства, бройлерного птицеводства и молочного скотоводства — последний за семь прошедших лет продемонстрировал самый невнятный результат. Главное, что получилось, это стабилизация поголовья. Доходность отрицательная, новых инвесторов нет, рынок крайне волатилен и находится под постоянным давлением импорта.
На старте нацпроекта «Развитие АПК» в 2006 году Россия производила всего 50% животноводческой продукции от объемов 1990-го.
Хуже всего обстояли дела в молочном секторе. К 2004 году поголовье сократилось более чем в два раза, потребление молока снизилось на 40% против 1990-го. По словам руководителя аналитического центра Национального союза производителей молока («Союзмолоко») Татьяны Рыбаловой, с 2006 года животноводство впервые за почти 20 лет получило мощную бюджетную поддержку. «До этого федеральные выплаты полагались только племенным хозяйствам, которые выживали благодаря им», — напоминает она.
Не того ждали
Объем финансирования нацпроекта, рассчитанного на 2006-2007 годы, составил около 47,8 млрд руб. На животноводство потратили больше 60% — почти 29,3 млрд руб. Основным вектором господдержки молочного сектора стало льготное кредитование. Сельхозпроизводители впервые смогли брать кредиты на восемь лет. Кроме того, им возвращали часть процентной ставки: федеральный бюджет возмещал 2/3 ставки рефинансирования ЦБ (12% на тот момент), регион — 1/3. В итоге рублевый кредит, взятый под 13%, мог стоить всего 1% годовых. Государство субсидировало строительство, реконструкцию и модернизацию молферм, покупку и лизинг племенного скота и техники, некоторые регионы выплачивали прямые дотации на литр реализованного молока. Эти меры смогли привлечь инвесторов: с 2005 по 2007 годы объем инвесткредитов сельскому хозяйству вырос почти в 4,5 раза — с 25,2 млрд руб. до 110,6 млрд руб., отчитывался федеральный МСХ. «Количество проектов в молочном животноводстве с началом нацпроекта увеличилось сразу в 10 раз, не учитывая модернизаций и реконструкций старых животноводческих комплексов», — говорит председатель правления «Союзмолоко» Андрей Даниленко.
Нацпроект был завершен в 2007 году. Но, если производство мяса птицы и свинины увеличивалось хорошими темпами, за два года прибавив 500 тыс. т и 300 тыс. т, то рост в молочном секторе составил около 900 тыс. т (Росстат). Минсельхоз отчитался о выполнении планового показателя — увеличении производства на 4,5% к 2005 году, почти на 1,4 млн т, при стабилизации поголовья КРС на уровне не ниже того же года. По данным Росстата, поголовье все же сократилось с 21,6 млн в 2005-м до 21,5 млн в 2007 году, в том числе коров стало меньше примерно на 200 тыс. Однако переломить тенденцию снижения производства молока удалось.
Даниленко не сомневается, что в секторе мог быть ежегодный прирост на 2-3%, но сказалась разница в подходах к поддержке свиноводов, птицеводов и участников молочного рынка. Объем финансирования секторов был сопоставим, но мясной рынок государство активно регулировало через квотирование импорта. По мнению Рыбаловой, задачи нацпроекта по молживотноводству не были достигнуты. Одна из причин — коррупция, особенно при закупках племенного скота и техники через Росагролизинг. «И потом, скот скупали любой, в том числе больной, причем по завышенным ценам, — делится она. — Официально признано, что 40% импортного молочного скота погибло во время перевозки и адаптации. Некоторые эксперты считают, что все 60%».
Бег на месте
Поддержка животноводства продолжилась в годы первой агрогоспрограммы (2008-2012). Средства для молочного сектора продолжали выделять по нарастающей: с 7,9 млрд руб. в 2008 году до 24,5 млрд руб. в 2012-м, оценивает директор департамента животноводства Минсельхоза Владимир Лабинов. С 2008 по 2011 годы на молочное скотоводство было потрачено более 94 млрд руб., отчиталось контрольное управление президента, проверявшее сектор.
Меры поддержки животноводства почти не изменились по сравнению с нацпроектом. Новеллой стали только экономически значимые региональные программы: защитив программу в МСХ, регион мог получить средства федерального бюджета для развития животноводства. Правда, в 2009—2011 годах центр и регионы выделяли все меньше денег на программы сохранения и увеличения производства молока, констатирует контрольное управление. В 2009 году было 3,4 млрд руб., в 2010-м — 2,1 млрд руб., в 2011-м — 1,7 млрд руб. Из 55 регионов, реализовывавших такие программы, целевые показатели по росту производства в 2009 году не выполнили 47. При этом заметно упала инвестиционная активность: в 2011-м было почти в три раза меньше проектов, чем в 2008 году, сказано в материалах управления.
Так как это были годы экономического кризиса, очень многие проекты не стартовали, объясняет председатель совета директоров «Великолукского молочного комбината» (Псковская область) Дмитрий Матвеев: «Банки подняли ставки, ужесточили требования к залогам и условия финансирования». Поскольку сокращалось число проектов, снижались и объемы поддержки, рассуждает он. В 2009 году еще и обрушились закупочные цены (с 17 руб./л до 9 руб./л молока-сырья). По словам президента «Союзмолоко» и основателя холдинга «Красный Восток-Агро» Айрата Хайруллина, сектор год работал в убыток (5—6 руб. с литра молока). В 2010-м и отчасти — 2012-м годах производители пострадали от засух, продолжает он. Кроме того, кредитные ставки в этот период выросли, а ставка рефинансирования ЦБ снизилась, что удлинило сроки окупаемости.
За пять лет госпрограммы в сектор привлекли до 300 млрд руб. кредитов, говорит Лабинов. Но в целом ситуация с производством молока не улучшилась: по Росстату, в 2007 году было 31,98 млн т, в 2012-м — 31,91 млн т. Между тем госпрограмма предполагала рост до 37 млн т по итогам прошлого года.
Оценивая, почему не получилось быстрого развития, нельзя забывать о низкой стартовой базе молочного животноводства, напоминает Лабинов. «Техническое и структурное состояние отрасли было очень плохим: [за пять лет] построили и реконструировали 1,3 тыс. объектов, а всего в стране около 30 тыс. предприятий производят молоко — это явно не те объемы обновления, которые могли бы кардинально изменить ситуацию, — замечает он. — Все меры поддержки сработали эффективно, но их объем был недостаточен». По его словам, проблемы с ростом будут и дальше: почти половина молока производится в ЛПХ, а эти объемы неизбежно будут падать и тянуть вниз всю статистику.
Кредитный груз
В молочно-сырьевом секторе продолжается стагнация. За первые месяцы 2013 года, по оценке «Союзмолоко», производство упало на 3,5%. «А с учетом приписок, скорее всего, более чем на 5%, — уточняет Даниленко. — В 2012 году Росстат искусственно натянул 1% роста. Но, если считать честно, то у нас было снижение». Ждать роста и не стоит, думает он, учитывая прошлогоднюю засуху и последствия вступления в ВТО. Сейчас производство молока убыточно, а в последние семь лет балансировало на грани рентабельности — многие работали с нулевой маржей или с 1—2% прибыли. «Почти все комплексы, построенные по нацпроекту и госпрограмме, убыточны», — утверждает Даниленко, уточняя, что имеет в виду полную себестоимость молока с учетом обслуживания кредитов, амортизации
Предприятия, которые сделали серьезное перевооружение и много инвестировали в производство молока, оказались под гнетом долговой нагрузки со слишком коротким, восьмилетним, периодом кредитования, отмечает гендиректор липецкой агрофирмы «Трио» (2 тыс. коров) Евгения Уваркина. По ее расчетам, вложения в комплекс, учитывая строительство, оборудование, технику, сейчас составят не менее 500 млн руб. на 1 тыс. КРС. Причем примерно два года из восьми, на которые дают кредиты, — инвестиционная фаза, когда бизнес не генерирует выручки. Продуктивность коровы, подсчитывает Уваркина, будет в лучшем случае 8-9 тыс. кг/год, то есть 1 тыс. дойных коров за год дадут 8-9 тыс. т молока. За шесть лет полноценной работы (по завершении инвестфазы) с каждого литра нужно будет отдавать банку больше 10 руб. По словам Уваркиной, операционная себестоимость — это 10 руб./л общехозяйственных расходов, процентная нагрузка (3-4 руб./л) и погашение кредитов (10 руб./л). А вот при 15-летних кредитах, добавляет она, выплаты по кредитам составят 4,3 руб., а при 25-летних — чуть более 2 руб. с литра. «Отдавая банку 2 руб./л вместо десяти, можно рассчитывать на инвестиционную привлекательность сектора и на то, что молочное животноводство будет развиваться», — говорит Уваркина.
Предприятия не могут создать денежный поток, который позволил бы возвращать кредиты, уже потому, что закупочные цены на сырое молоко сейчас на уровне 15—17 руб./л. «Если вы строите ферму в чистом поле и покупаете скот, то, чтобы кредит -окупился за 10 лет, средняя цена молока должна быть 23 руб./л», подтверждает Хайруллин. По мнению директора башкирской компании «Артемида» (дойное стадо 1 тыс. КРС) Игоря Катеренчука, срок инвесткредитования должен соответствовать реальной окупаемости молочных проектов — 20 лет. Увеличив срок кредитования до этого периода, можно рассчитывать на оптимальную себестоимость (11,5 руб./л) и 30%-ю рентабельность, позволяющую вести расширенное воспроизводство, указывает он.
Инвестируют переработчики
Инвесторы не спешат в сектор. По словам Рыбаловой из «Союзмолоко», за последние годы в новые фермы инвестировали только переработчики, которым нужно сырье. «Великолукский молочный комбинат» начинал в 2007 году строительство именно по этой причине. «Мы собирались выпускать продукты ценовых сегментов «средний» и «средний плюс», для этого нужно качественное сырое молоко, которого в стране не хватало», — поясняет Матвеев. Другим стимулом стало льготное кредитование. Он признает, что на конъюнктуру рынка тогда не обращал внимания. Сейчас у «Слактиса», который входит в группу «Великолукского молочного комбината», 5 тыс. дойного КРС. Столько же у других хозяйств компании. За сутки производится 160 т молока. Инвестиции в проект составили 2,6 млрд руб. заемных и 600 млн руб. собственных средств.
В бизнес-план закладывалась расчетная рентабельность 20%, но реально на такой уровень пока выйти не получается, говорит Матвеев. Он уверен, что без гос-поддержки проект не был бы окупаемым, но проблема в том, что федеральные субсидии стабильны, а областные могут варьироваться. Когда Псковская область пересмотрела меры поддержки, это сразу сказалось на объемах субсидий, сетует Матвеев: «За 2012 год получили на 15 млн руб. меньше, чем в 2011-м. С 2010 по 2012 годы региональные дотации на литр товарного молока сократили в три раза. Жаль: постоянно меняющиеся правила не стимулируют инвесторов».
Подмосковное «Зеленоградское» (900 дойных коров) три года назад начало свою переработку. По словам гендиректора Юрия Валецкого, это позволило закрепиться на рынке. «А областные дотации — одни слезы: нам выплачивали по 30-40 коп./л», — сетует он. Всего компания в последние годы получала по 10-15 млн руб., включая компенсацию затрат на семена, удобрения, процентные ставки и ГСМ. При нынешних закупочных ценах рентабельность молока с учетом дотаций не превышает 11%, а без господдержки была бы нулевой, отмечает топ-менеджер. «Если бы молоко стоило 21 руб./л, то вопросов не возникало бы. А оно у нас не дороже 15 руб./л при себестоимости 13,8 руб./л», — добавляет глава липецкого хозяйства «Дружба» Владимир Костяев.
Без своей переработки еще хуже. «Я начал строить ферму на 1 тыс. гол. в 2007 году, взяв льготные кредиты на 80 млн руб. и вложив свои средства, — рассказывает участник рынка из Нижегородской области, попросивший об анонимности. — Конъюнктура была нормальной, рассчитывал на рентабельность 30-40%, планировал окупить проект за пять лет. Но уже в 2008 году оказалось, что заниматься молоком убыточно. После вступления в ВТО и интеграции в Таможенный союз, открывшей белорусскую границу, цена молока упала ниже себестоимости». При этом белорусские производители с их господдержкой могут продавать молоко по 6 руб./л, продолжает он. Общая сумма господдержки для его предприятия составила в 2011 году 50 млн руб., в 2012-м — уменьшилась до 45 млн руб.
Президент группы «ЭкоНива» (дойное стадо 16 тыс. КРС) Штефан Дюрр говорит, что господдержка в целом оказывается правильно, и молочное животноводство может быть рентабельным, но есть сложности. Он указывает, что себестоимость молока в России высока главным образом из-за дорогого скота: «В США нетель стоит $1,5 тыс., у нас — $4-4,5 тыс.». Власти регионов, но не всех, частично помогают решать эту проблему: например, Воронежская область субсидирует покупку племенных нетелей. «Нужно еще на 3-4 года повышать компенсацию на закупку племенного скота, — высказывает пожелание Дюрр. — И эффективнее работать с местным скотом, улучшая генетику путем осеменения. Но это длительный процесс. Если мы хотим быстрее улучшить генетику, то не обойтись без компенсаций затрат на импортный КРС».
Что теперь и что дальше
Государство намерено продолжить поддержку. По прогнозу социально-экономического развития до 2030 года, утвержденному правительством в марте, к 2020-му производство молока должно вырасти, в зависимости от сценария, до 33,8 млн т или 36,2 млн т, а в 2030-м составить от 37,1 млн т до 42,8 млн т. Основные меры поддержки по госпрограмме 2013-2020 останутся прежними, но дотации на товарное молоко теперь не региональная, а единая федеральная мера.
Эксперты и участники рынка сомневаются, что заявленных целей можно достичь выбранными методами реализации госпрограммы. Матвеев считает несправедливой привязку субсидий каждого предприятия к показателям по приросту объема молока во всем регионе. В Псковской области, по его словам, производство падает. Матвеев не понимает, почему его компания, получающая в год 7,5-8 тыс. л/гол. молока, должна лишаться субсидий только потому, что регион работает хуже. Лучше заключать договор с каждым предприятием, требуя конкретной динамики по продуктивности и количеству молока в определенные сроки в обмен на меры поддержки, думает он. «И потом, субсидии должны быть привязаны к уровню надоев, а не к сортности, — говорит Матвеев. — Объем поддержки тех, кто получает 4-5 тыс. л/гол. в год, не должен быть таким же, как компаний, которые за год доят 7-8 тыс. л/гол.: чем продуктивнее скот, тем выше затраты на содержание и кормление».
В действующей госпрограмме есть явный плюс: сроки кредитования новых молочных проектов увеличены до 15 лет. С другой стороны, предполагается снижение федеральной части субсидирования кредитной ставки по проектам в молочном скотоводстве со 100% до 80% ставки рефинансирования ЦБ (подразумевается, что 20% станут возмещать регионы). По идее, это должно было компенсироваться дотациями на литр товарного молока. Но, по расчетам «Союзмолоко», в итоге поддержка снизится на 1,6 руб./л. «По факту в 2013 году по сравнению с прошлым объем господдержки молочной отрасли уменьшится», — комментирует Даниленко.
Из федерального бюджета на субсидирование молочного производства в этом году предполагалось дать 9,5 млрд руб., но во втором полугодии 2013 года добавят еще 3,2 млрд руб. за счет согласованных правительством 42 млрд руб. дополнительной поддержки АПК. «С учетом софинансирования бюджетами регионов поддержка по этой статье составит 15-16 млрд руб./год», — уточняет Лабинов из Минсельхоза. По мнению Даниленко, чтобы создать благоприятные условия для сектора, нужны 50-70 млрд руб./год плюс нефинансовые меры: таможенно-тарифное регулирование, интервенции, социальная реклама. «В среднем субсидии составят 60 коп./л, — говорит он. — А дефицит [примерная разница между текущей ценой закупки и себестоимостью литра молока — «АИ»] составляет 3 руб./л». Средняя расчетная ставка субсидии на молоко высшего сорта будет 1,4 руб./л, первого — втрое ниже. «Мы хотим поддерживать наиболее эффективные предприятия, которые занимаются молочным животноводством на перспективу», — объясняет Лабинов. По словам Дюрра из «Эко-Нивы», такие субсидии не решают проблем: «Вот было бы 3 руб./л — инвесторы побежали бы в молоко». «Союзмолоко» считает, что мера с коэффициентами сортности коррупционна: регионы начнут приписывать объемы производства молока высшего сорта. В реальности такого молока немного: как говорят участники рынка, его объемы формально растут зимой — в период дефицита сырого молока, когда переработчики конкурируют за сырье и принимают его высшим сортом по «договоренности», чтобы дать более высокую цену. По оценке Лабинова, доля высшего сорта — 30% от общего объема товарного молока (19,5 млн т по Росстату), и она растет на 3-5%/год. «В 2013-м прирост будет больше, потому что раньше он не подстегивался дополнительными механизмами бюджетного стимулирования, — прогнозирует Лабинов. — А если мы будем финансировать преимущественно высший сорт, то это побудит сельхозпроизводителей быстрее улучшать санитарную и технологическую культуру». Исключить приписок нельзя, тем более зимой, соглашается он. Но, к примеру, летом, когда молока на рынке много, переработчики вряд ли будут идти на соглашения с производителями, думает Лабинов.
Нет необходимости в массовом переходе на высший сорт, настаивает Даниленко: потребитель не заметит разницы в качестве, а вот рост цены конечного продукта будет существенным — до 15-20%. «В России только детское питание обязательно должно быть изготовлено из молока высшего сорта», — указывает он. И все же часть участников рынка поддерживают эту меру: крупным производителям она выгодна, поскольку они производят высший сорт. А вот средним предприятиям нужен переходный период — хотя бы год-два, считает Игорь Катеренчук из «Артемиды». Уваркина из «Трио» обращает внимание на то, что невозможно обеспечить учет молока по сортам, так как в стране нет сети независимых лабораторий.
Производители и эксперты говорят, что, если поддержка молживотноводства ослабнет, то бизнес не сможет работать даже на уровне нынешних финансовых показателей, а тем более — развиваться. У «Великолукского молочного комбината» есть план строительства молочно-товарного комплекса на 6 тыс. дойных коров за 3 млрд руб. «Но пока мы не уверены, что это осуществимо, — говорит Матвеев. — Нас беспокоит ситуация с субсидиями — неясно, как они будут выплачиваться и в каком объеме».
Штефан Дюрр считает, что, если государство снизит поддержку, то производство молока резко упадет. Если же все останется примерно как есть, то падения не будет, но и прироста тоже. «ЭкоНива», при условии продолжения субсидирования хотя бы на нынешнем уровне, к концу 2016 года увеличит поголовье с 16 тыс. до 28 тыс. дойного КРС и продолжит наращивать масштабы.
Животноводы ждут кризиса, и их опасения разделяют банкиры. По словам Матвеева, банки «панически боятся» проектов в сфере молочного животноводства. Они ссылаются на заключения экспертов, по которым молочную отрасль ждет глубокий кризис: спад производства и переработки молока. В том, что показатели новой госпрограммы труднодостижимы, не сомневаются даже в Минсельхозе. «Многое будет зависеть от политической воли, ведь ресурсного обеспечения для выполнения поставленных задач недостаточно», — признает Лабинов. По его словам, чтобы увеличить производство молока к 2020 году до 36—38 млн т, как написано в прогнозе до 2030 года, нужны современные фермы еще на миллион коров и инвестиции в сектор минимум в €10 млрд.
Больше доите — больше тратите
Айрат Хайруллин Президент Национального союза производителей
молока («Союзмолоко»)
Увеличение надоев на одну корову не дает безоговорочного улучшения экономики производства — обычно даже выгоднее доить не 6 тыс. л/гол. в год, а 4,6-4,8 тыс. л/гол. Молоко — жизненная энергия коровы, и, чем больше вы доите, тем больший объем питательных веществ нужно потом восполнять. Это увеличивает прямые затраты из расчета на литр, так как нужно покупать более дорогие премиксы и соевый шрот, который сейчас стоит на уровне 25 руб./кг, обеспечивать лучший уровень содержания животныхи т. д. А главное, сокращается срок продуктивного использования коров. Если вы получаете 8 тыс. л/гол. в год, то стадо в среднем будет жить 1,6-1,8 лактаций, 4,6-4,8 тыс. л/гол. в год — примерно четыре лактации. Когда коровы используются только 1,8 лактации, вы получите примерно 0,9 теленка от каждой из них. А учитывая отход и выбраковку, появится серьезная проблема ремонта стада — то есть животных придется докупать. Это крайне нежелательно: цена коровы намного больше влияет на себестоимость молока, чем все другие затраты.
