Журнал «Агроинвестор»
И продолжает платить в нынешнем сезоне
Прошлогоднее решение властей запретить экспорт зерновых стоило бизнесу минимум 100 млрд руб. Снизилась выручка портов и терминалов, в несколько раз упал выпуск зерновозов, часть трейдеров обанкротилась, многие аграрии и инвесторы разуверились в зерновых, а по возобновлении экспорта российскую пшеницу покупали с дисконтом в $20-45/т, перечисляют опрошенные «АИ» эксперты. Бенефициаров запрета, кроме — отчасти — животноводческого лобби, нет, резюмируют они.
Запрет, по оценке РЗС, не позволил сельхозпроизводителям и трейдерам заработать в общей сложности 114 млрд руб. Как объясняет президент союза Аркадий Злочевский, 108 млрд руб. участники рынка потеряли вследствие разницы между ценами зерна, сложившимися после введения эмбарго на внутреннем и мировом рынках. Еще 6 млрд руб. экспортеры недополучили непосредственно от закрытия вывоза зерна. «Эти деньги не были потеряны, они просто перешли в другие карманы — животноводов и потребителей», — утверждает Злочевский.
Не заработали 100 млрд руб.
По подсчетам РЗС, благодаря снижению цен на зерно животноводы сэкономили 33 млрд руб., в том числе промышленное свиноводство — 12 млрд руб. и птицеводство — 21 млрд руб. Следует «быть аккуратнее и ответственнее в оценках последствий «зернового эмбарго», указывал тогда же замдиректора департамента Минсельхоза Сергей Сухов: «Нужны и оценки альтернативных последствий эмбарго — что было бы на рынке, если бы не было запрета». Как его ведомство оценивает эти последствия, чиновник не уточнил.
Игорь Павенский, руководитель отдела анализа рынков «Русагротранса», сомневается, что потери растениеводов и трейдеров сопоставимы с приобретениями животноводов. В 2010 году было снижение поголовья КРС в сочетании с незначительным ростом — свиней и птицы, рассуждает он. По данным аналитического центра «ПроЗерно», финансовые потери бизнеса от эмбарго аналогичны тем, что озвучивает РЗС. Впрочем, обращает внимание гендиректор центра Владимир Петриченко, для некоторых экспортеров введение запрета в августе «стало спасением», поскольку в июле-августе был стремительный рост внутренних цен на зерно: подписав международный контракт с одной ценой, компании, чтобы его исполнить, были вынуждены закупать зерно намного дороже, чем планировали.
Олег Суханов из ИКАРа не берется точно подсчитать упущенную выгоду бизнеса от эмбарго. Ведь влияние запрета на вывоз зерна сохраняется и в нынешнем сельхозгоду, говорит он: «Нужно учитывать не только деньги, которые участники рынка потеряли или не заработали в прошлом сезоне, но и те, которые они могут недополучить в этом из-за дисконта, с которым реализуется российская пшеница». Пока можно говорить о цифре на уровне 100 млрд руб., думает эксперт. Суханов получил ее, подсчитав разницу мировой и российской цен и учтя объемы, которые Россия могла бы поставить на экспорт с 15 августа по 30 июня.
Дисконт — расплата за эмбарго
В начале июля российская пшеница с протеином 11,5% (условный 4 класс) на мировом рынке стоила на $20-30/т дешевле американской и на $35-45/т — европейской, говорит Суханов. Снизились в сравнении с тем же периодом 2010 года и объемы закупок нашего зерна. По его подсчетам, за июль мы могли бы вывезти не менее 2,5-3 млн т, но иностранные покупатели опасались активно контрактовать российские зерновые, и не только вследствие неожиданно вводимого запрета: основной объем урожая еще не был собран, а относительные прогнозы урожая-2011 колебались от 80 до более чем 90 млн т. «Объемы закупок и число контрактов ниже, чем могли бы быть: за первый месяц сезона экспорт составит не более 1,5-1,7 млн т», — прогнозировал Суханов в июле, при подготовке этой статьи.
При этом цена на внешнем рынке снижалась почти каждый день, рассказывал он. В первой половине июля продовольственная пшеница стоила $230-235/т FOB Новороссийск. А внутренняя цена пшеницы 4 класса в хозяйствах юга была в пределах 5 тыс. руб./т, 3 класса — до 5,5 тыс. руб./т за большие партии (от 1 тыс. т). Схожая ситуация была в начале сезона в центре. При этом внутренний тренд, как и мировой, был понижательным: из-за низких внешних цен экспортерам было неинтересно покупать много зерна, что способствовало слабому спросу. Цены будут, скорее всего, сокращаться и дальше, думает Суханов. При сохраняющейся ситуации возможно падение цен ниже себестоимости (в отдаленных регионах), что скажется на проведении озимого сева — сократятся посевы, не исключает он. В этом случае поддержать цену можно будет, только проведя закупочные интервенции, считает эксперт.
Цены могут укрепиться к концу первой половины сезона либо уже во второй, предполагает Суханов. «Раньше — вряд ли: есть много негативных факторов, сдерживающих мировые цены, — говорит он. — В июне-июле зерно на мировом рынке подешевело на $80-100/т. И теперь, чтобы цена подросла хотя бы до значений, на которых была до июня, нужно, чтобы в мире случилось нечто экстраординарное, что всколыхнуло бы рынок». Например, гибель в Австралии значительной части урожая или заявление Китая о намерении закупить до 6 млн т зерна, приводит примеры Суханов. Но пока мировые рынки стабильны, поэтому рост возможен не ранее второй половины сезона, когда большинство стран-экспортеров исчерпают свои потенциалы и покупателям придется платить премию, чтобы выбрать необходимые им объемы. Еще одним, внутренним, фактором роста цен могло бы стать сокращение валового сбора в Сибири и на Урале или закупочные интервенции, говорит эксперт.
Среднесрочное последствие эмбарго — снижение инвестиционной привлекательности российской зерновой, перерабатывающей отраслей и финансового состояния зернотерминалов, высказывает свое мнение Павенский из «Русагротранса». В тяжелом положении многие хозяйства, в том числе южные, часть которых оказалась в дефолте, а часть владельцев была вынуждена банкротиться или выйти из бизнеса. А положительным последствием эмбарго Павенский называет рост эффективности железнодорожной логистики: в течение сезона операторам пришлось быстро переориентироваться на перевозку из профицитных территорий больших, чем обычно, объемов. «Северный Кавказ впервые за многие годы начал поставлять зерно на внутренний рынок, развились отношения с поставщиками и потребителями, которые могут сохраниться даже в условиях открытого экспорта», — перечисляет Павенский.
Пострадал имидж «Нет ни одного положительного последствия эмбарго», — категоричен Петриченко из «ПроЗерно». Из-за запрета экспорта сельхозпроизводители и инвесторы пересмотрели отношение к зерну в пользу масличных и сахарной свеклы: «Инвестиции были отозваны из зерновой отрасли, а это предпосылки проблемного будущего для этого сектора». Резко сократился выпуск зерновозов: с сентября 2009-го по август 2010 года он в среднем составлял 350 вагонов/мес., в июле-2010 достиг 530, в сентябре рухнул до 157/мес., а в марте-2011 вообще был нулевым, рассказывает Петриченко. Огромные потери понесли автоперевозчики. В предстоящих сезонах возникнет напряжение при перемещении зерна, опасается он.
Часть трейдеров и экспортеров была вынуждена переориентироваться на другие бизнесы (как Valars на сельское хозяйство) или уйти с рынка, напоминают эксперты. Самым ярким примером стало банкротство второго по объемам российского экспортера, «Росинтерагросервиса». Пострадали порты, зерновые терминалы. Например, второй по мощностям экспортный терминал — Новороссийский комбинат хлебопродуктов (НКХП) — из-за эмбарго в IV квартале 2010-го и I квартале 2011 года получил более 100 млн руб. чистого убытка. Один из результатов эмбарго — рост примерно на 20% логистических затрат на перевалку в портах, подсчитал Петриченко. В наступившем сезоне НКХП рассчитывает перегрузить 2,4 млн т зерна, Новороссийский зерновой терминал до конца нынешнего года — 3 млн т. «Пострадал и имидж России как экспортера: теперь он отражается на ценах, по которым покупают наше зерно, — указывает Петриченко. — Если в первой половине 2010 года были месяцы, когда цена нашей пшеницы была даже выше европейской, то теперь нам приходится продавать дешевле, чем французы, на $30-40/т». В июле французская пшеница стоила больше $276/т, российская — примерно $240/т.
Европа тоже недовольна
Британская благотворительная организация Oxfam в июле публиковала доклад, где говорилось, что негативные последствия эмбарго значительнее позитивных. По утверждению советника Oxfam Константино Касасбуэнаса, цены на продукты питания в России не только не снизились, но даже выросли (с июля по декабрь прошлого года на муку — на 18%, хлеб — на 10%). Одновременно российское эмбарго якобы стало катализатором увеличения цен на продовольствие в мире. Больше всего пострадали бедные импортеры — Египет, Сирия, Йемен, Тунис. Научный руководитель ВШЭ и экс-министр экономики Евгений Ясин соглашается, что наша страна внесла свой вклад в североафриканские и ближневосточные волнения: «Мы прекратили поставки зерна, хлеб там сильно подорожал, начались бунты. Во что они вылились, все знают» (цитата — «Эксперт»). Одному только Египту после закрытия Россией экспорта пришлось срочно закупать на рынке более 500 тыс. т зерна.
