Журнал «Агроинвестор»
Что угрожает росту индустриального свиноводства
Сейчас индустриальное свиноводство, после обвала 1990-х годов, находится в стадии компенсационного роста: объемы производства мяса в этом секторе увеличились за 2010 год больше чем на 18%. В ближайшие три-пять лет он будет прибавлять в среднем по 15-20%, прогнозирует Национальный союз свиноводов. Однако и рисков в свиноводстве — инвестиционных, кредитных, политических и других — не меньше, чем факторов успеха. От того, насколько удачно участники рынка в ближайшие годы будут прогнозировать и хеджировать риски, зависит не только маржа, но и существование их бизнеса.
С 1992 до 2005 год промышленное свиноводство сократилось с 1,6 млн т до 400 тыс. т убойного веса в год (общее производство свинины — с 2,8 млн т до 1,5 млн т). Интенсивное развитие началось с введением агронацпроекта и госпрограммы. За пять лет индустриальное производство свинины почти утроилось, превысив 1,3 млн т в убойном весе, напоминает гендиректор Национального союза свиноводов Юрий Ковалев, и «поднять» сектор удалось только благодаря кредитованию. Роль банков в развитии индустриального свиноводства растет и сейчас, согласна руководитель второго управления по работе с крупными клиентами ВТБ Наталья Мохова. Прогнозируемый рост спроса на свинину — 20-25%, высок потенциал замещения импорта и дальнейшего экспорта, в свиноводстве хорошая маржа, перечисляет она. Крупные животноводческие комплексы, как правило, финансируются из расчета 20% собственных средств компании и 80% — заемных, добавляет руководитель Дирекции финансирования региональных проектов «Газпромбанка» Тимур Беликов.
Защита инвестиций
Однако доступность кредитов снижается, и при этом они дороже, чем несколько лет назад, указывают опрошенные участники рынка. Сейчас, сожалеет Ковалев, банки неохотно идут на существенное снижение ставок, залоги могут в 3-4 раза превышать сумму кредита. А ставка рефинансирования ЦБ, к которой привязано субсидируемое кредитование, снижается быстрее ставок банков. «В итоге эффективная ставка для предприятий, которые сейчас начинают развиваться, может достигать 7-8%, хотя несколько лет назад было 3-4% годовых», — сетует Ковалев.
Инвестпроекты предприятий, как правило, полностью обеспечены залогами имущества, которое приобретается или строится на кредитные средства, высказывается Мохова, а краткосрочное кредитование возможно без обеспечения. «Процентная политика банков достаточно либеральна к крупным компаниям с устойчивым финансовым положением: экономика таких проектов показывает привлекательный IRR [внутренняя норма доходности — «АИ»] - в первую очередь как раз благодаря субсидированию процентных ставок», — рассказывает Мохова.
Многое зависит от кредитной политики банка и масштаба компании — ее доли рынка и устойчивости, рассуждает Беликов. А эффективная ставка, по его данным, — не 7-8%, а 2-3% с учетом субсидий. «А кредиты, по моему опыту, свиноводы из топ-5-6 привлекают без дополнительных залогов», — добавляет он.
Для снижения инвестиционных рисков государство должно в среднесрочной перспективе продолжить помогать свиноводам: нынешние темпы роста невозможны без льготных кредитов, продолжает Ковалев. Кроме того, нужно и дальше сокращать квоты, увеличивать пошлины на шпик, субпродукты, костную муку и другие сопутствующие продукты убоя, говорит он. Снижению рисков способствуют федеральные госгарантии, льготное налогообложение и активная поддержка регионов (за счет залоговых фондов территорий, льгот при создании и инвестировании в инфраструктуру, налоговых преференций на инвестиционных стадиях организации производств), добавляет Мохова.
Впрочем, крупные игроки рынка свинины и так чувствуют себя комфортно, думает Беликов из «Газпромбанка»: высокая рентабельность, субсидируемые кредиты, длинные дешевые деньги и заградительные квоты на импорт — этого достаточно для развития индустриальных производств. К тому же успешные предприятия выстраивают вертикально интегрированные цепочки, эффективно хеджируя коммерческие и технологические риски. «Так компании минимизируют риски колебания цен на зерно или мясо, — продолжает Беликов. — Они устойчивы в глазах банков и могут привлекать деньги на более выгодных условиях, чем небольшие производители».
Агрогоспрограмма на 2013-2017 годы, которую сейчас пишут, позволит предприятиям комфортно работать с банками и развиваться дальше, надеется президент «Мираторга» Виктор Линник. Главное, чтобы стратегия государства не изменилась, говорит он. «Те проекты, которые мы уже реализовали, рентабельны, поэтому банки, с которыми работаем, готовы и дальше нас финансировать», — добавляет Линник. Сведены к минимум инвестиционно-финансовые риски и у белгородского «Агро-Белогорья»: есть договоренности с несколькими банками о финансировании новых проектов, делится замгендиректора компании Лариса Ковалева.
Руководитель исполкома Национальной мясной ассоциации Сергей Юшин инвестиционных рисков в отрасли не видит: банки готовы продолжать кредитование, деньги на рынке есть, поддержка сохраняется, и государство пока не намерено ее снижать, резюмирует он.
АЧС: непреувеличенная угроза
На первое место по опасности Юшин ставит ветеринарные и эпизоотические риски — такие, как АЧС, справиться с которой не могут с 2008 года. С начала этого года вспышки заболевания фиксировались в Ставропольском крае, Ленинградской области, Санкт-Петербурге, Адыгее, Краснодарском крае, Волгоградской и, разумеется, Ростовской областях. Последняя прочно удерживает лидерство по очагам заболевания: на 15 февраля эпизоотия была в четырех районах.
Риск АЧС связан не только с возможной потерей поголовья, но также с карантинным закрытием территорий и нарушением товарооборота, добавляет Ковалев. Однако он, в отличие от Юшина, эпизоотические риски критичными не считает: «Нужно усиливать меры безопасности и контроля. Правительство работает над этим». Минсельхоз много делает для решения проблемы, но бизнес и сам должен осознать риск, настаивает Юшин. «В регионах, где потери из-за АЧС исчисляются сотнями миллионов рублей, начинают понимать серьезность ситуации. Но на бытовом уровне распространено мнение, что это выдумки и заниматься АЧС не стоит, — сожалеет он. — Несоблюдение ветеринарно-санитарных норм содержания свиней считается административным правонарушением. Руководителю проще заплатить штраф 4 тыс. руб. и больше ничего не делать. Но если предприятие неизвестно где покупает животных, корма по фальсифицированным документам или вообще без них, оно создает угрозу не только для себя, но и для всей отрасли с ее многомиллиардными инвестициями». Нарушение ветправил должно быть не просто дорого, а экономически невыгодно, объясняет Юшин. Ассоциация, которую он возглавляет, поддерживает предложение МСХ и отраслевых союзов о существенном повышении штрафов и введении за некоторые нарушения уголовных наказаний.
При борьбе с АЧС нужны жесткие действия, согласен Линник. «Пора перестать заигрывать с ЛПХ, нелегальными бойнями и всеми теми, кто не выполняет санитарных и ветеринарных требований. Мы за восстановление вертикали Россельхознадзора: без правильно организованной ветслужбы страна будет еще долго закрыта для экспорта свинины», — высказывает он свои аргументы. АЧС обеспокоены и в ленинградской компании «Рюрик-Агро», хотя в 2010 году предприятие первым в области получило высший, четвертый, компартмент. Но если свинокомплекс или бойня — покупатель мяса попадет в угрожаемую зону, то реализовать даже здоровых свиней будет невозможно, опасается замгендиректора «Рюрик-Агро» Татьяна Шарыгина. «Мы не занимаемся переработкой. Если бойни не смогут продавать мясо, то перестанут брать и свиней», — тревожится она. А вот на свинокомплексе «Звениговский» из Марий-Эл считают, что не нужно поднимать ажиотаж: закрытые предприятия не должны бояться этого риска, уверен экономист компании Алексей Апасеев.
Производство: затратный риск
Производственные риски часто неверно просчитывают сами производители. «Предположим, инвестор [принимая решение о финансировании] верит местным властям, что они подведут коммуникации, — рассуждает Юшин. — А их в итоге не подводят. Или кто-то начинает проект, неверно оценив ситуацию с кадрами, и потом не знает, как набрать на предприятие сотрудников. Часто производственные риски возникают потому, что многим кажется, будто откормить свинью просто. Но это наукоемкий и высокотехнологичный бизнес: любая ошибка оборачивается серьезными потерями». «Для сохранения маржинальности необходима поддержка в виде дотаций для компенсации удорожания кормов», — уверена Ковалева. Национальный союз свиноводов лоббирует субсидии на закупку зерна и кормов — 10 руб./кг живого веса мяса, реализованного в первом полугодии. Еще лучше регулировать цену на зерно, предлагает способ нивелирования производственных рисков гендиректор «Камского бекона» (Татарстан) Фанур Магзянов. «Сейчас тяжело просчитать себестоимость, — жалуется он. — Мы не знаем, что будет с ценами в течение года. Плюс постоянно растут тарифы: если в 2005 году, когда мы начали работу, электроэнергия стоила 94 коп./кВт, то сейчас — 3,2 руб./кВт. Рост в 4 раза! «Живок» же стоил 54 руб./кг, сейчас — 75 руб./кг - лишь на 40% больше». Темпы роста цен на готовую продукцию ниже темпов индексации тарифов, поддерживает его Ковалев. «Нужны льготные тарифы на электроэнергию и газ для сельхозпроизводителей, а также [постоянно действующие] сниженные тарифы на перевозку зерна железнодорожным транспортом», — говорит он.
Доля кормов в себестоимости производства на «Звениговском» - 50-60%, зерно — 90% корма, поэтому рост цен на него неизбежно ведет к снижению маржи и увеличению рисков, соглашается Апасеев. Минимизировать их в компании намерены, снижая себестоимость (сейчас — около 50 руб./кг) и конверсию.
ВТО — политический риск
Серьезным политическим риском Юшин называет возможное вступление в ВТО. Последним «камнем преткновения» на переговорах стало как раз мясо, напоминает он. «Наши партнеры настаивают на том, чтобы мы открыли рынок на уровне 2006 года, когда квота на все виды мяса была 2069,7 тыс. т [в этом году — 1410 тыс. т — «АИ»], но делать это — крайне недальновидно. Свиноводство еще не вышло на уровень конкурентоспособности, когда мы были бы готовы к снижению нетарифной защиты», — поясняет Юшин. Он добавляет, что руководство страны не раз заявляло, что мы не будем вступать в ВТО на невыгодных условиях, но нет гарантий, что по каким-то причинам задача защиты агрорынка не будет в ущерб АПК разменяна на решение каких-то других вопросов.
При вступлении в ВТО могут измениться формы и размеры помощи, но это не значит, что государство не защитит рынок, уверен Ковалев. «Существуют легитимные способы косвенной поддержки и защиты бизнеса, — приводит он пример. — Это, прежде всего, меры «зеленой корзины»: продовольственная помощь малоимущим, страхование, выплаты производителям без привязки к ценам и объемам, инвестиционная помощь при проведении реструктуризации
Апасеев из «Звениговского» считает вступление в ВТО основным риском для бизнеса своей компании. Рискуем остаться без субсидий, беспокоится он, и повысятся производственные риски, тем более в такие периоды, как сейчас, когда у животноводов растут затраты и издержки. Линник уверен, что вообще не стоит спешить в ВТО: сначала нужны сильные вет- и санслужбы, технические барьеры, позволяющие на равных разговаривать с ЕС и США. «Квотирование тоже должно сохраниться, — не сомневается Линник. — Все разговоры участников ВТО о том, что у них нет квот и рынок свободный, неправда. Та же бразильская свинина не поставляется в США не из-за проблем с качеством, а потому, что у американцев свои животноводы и государство защищает их». Замена квот адвалорной пошлиной тоже не выход: волатильность цены на мясо в мире может достигать 50%. «Если высокая плоская пошлина, в России импортного мяса может просто не быть, если низкая — пострадает производитель, который только начинает развиваться», — объясняет Линник.
Шарыгина из «Рюрик-Агро» не считает трагедией отмену квотирования, потому что есть другие меры регулирования рынка, например, санитарные. К тому же компания не собирается экспортировать мясо, и вступление в ВТО ее владельцев почти не беспокоит.
Комментарий
Светлана Бучина
Руководитель проекта отдела страхования рисков АПК «Росно»
В индустриальном свиноводстве много опасных факторов, которые могут привести к значительным финансовым потерям. Предприятия в основном страхуют имущество от техногенных рисков, животных — по рискам гибели из-за заболеваний и несчастных случаев. Приходится страховать и перевозки свиней из-за рубежа, откуда поступает племенной материал. Остальные программы менее популярны.
Если говорить о риске АЧС, то когда ферма расположена далеко от зон риска возникновения этого заболевания, а хозяйство работает в закрытом режиме и использует собственные корма, мы стараемся не повышать тарифы. Но с приближением к опасному региону тариф и франшиза возрастают. В ЮФО, неблагополучном по АЧС, нам часто приходится отказывать в принятии свиней на страхование.
