Кризис. Возвращение

Ю.Эйвазова

У России снова есть шанс изменить структуру экономики. Воспользуются ли им на этот раз?

Антикризисный план правительства не внушает большого оптимизма экспертному и бизнес-сообществам. Он повторяет ошибки программы 2009 года и не гарантирует, что в итоге в стране проведут необходимые реформы. Агросектор — один из приоритетов государства в этот непростой период. Но эффективность обещанной поддержки, равно как и объем средств пока тоже вызывают вопросы.

Правительство представило второй за шесть лет антикризисный план. Его стоимость оценивается примерно в 2,3 трлн руб. с учетом 1 трлн руб., выделенных в конце 2014 года на докапитализацию крупнейших банков. Власти не скрывают, что меры для стабилизации макроэкономической ситуации в стране во многом повторяют уже опробованные в 2008—2009 годах.

Пока это перечень из 60 первоочередных шагов, в дальнейшем предполагается разработать структурные реформы, которые позволят диверсифицировать экономику страны и выйти из кризиса. «В антикризисной программе много рационального, но она лишь частично “утоляет боль”, а лечит плохо», — оценил в своем микроблоге экс-министр финансов, глава Комитета гражданских инициатив Алексей Кудрин.

Отложили решение проблем

Президент Владимир Путин в декабре на пресс-конференции сказал, что при негативном сценарии для преодоления кризиса потребуется всего два года. «“Отскок в плюс”, последующий рост и выход из сегодняшней ситуации неизбежен», — подчерк­нул глава государства. Директор Института стратегического анализа ФБК Игорь Николаев не согласен с такой оценкой: в лучшем случае следует ориентироваться на период четырех-пяти лет.

Сейчас не стоит ждать быстрого восстановления цен на нефть, как это произошло в 2009-м. При этом российская экономика осталась прежней, к тому же сказываются другие негативные факторы, прежде всего геополитические. «Важно понимать, что экономика ушла бы в минус и без падения цен на нефть и введения санкций, — говорит эксперт. — Последнее лишь ускорило вхождение страны в кризис».

Динамика ВВП в последние четыре года затухала: если в 2010-м показатель был на уровне 4,5%, то в середине 2014-го экономика уже замедлилась до 0,8%, сравнивает Николаев. «Это говорит о том, что проблемы накапливались, потому о быстром выходе из кризиса речи не идет», — резюмирует он.

Нынешний кризис отличается от прошлого, отмечают опрошенные «Агроинвестором» эксперты. В частности, он связан с тем, что в 2008—2009 годы не были решены системные задачи экономики, к тому же проблемы развиваются в иной международной обстановке — сказываются санкции Запада, неясные перспективы разрешения ситуации на Украине и т. д.

Поэтому воспроизведение мероприятий, реализованных шесть лет назад, актуально лишь как временная ситуативная мера для стабилизации первичных и наиболее очевидных проявлений кризиса: роста инфляции, падения кредитования, сжатия потребительского спроса и пр., считает старший советник Kesarev Consulting Юрий Панасик.

Основными действиями правительства, которые обеспечили относительно плавное прохождение кризиса российской экономикой в 2009 году, стали поддержка банковского сектора и стимулирование государственных расходов, напоминает руководитель практики по работе с компаниями сельскохозяйственного сектора КПМГ (KPMG) в России и СНГ Виталий Шеремет.

Благодаря быстрому восстановлению цен на энергоносители, этих мер хватило, чтобы удержать экономику от резкого падения в острой фазе кризиса, а уже через год поступления в бюджет стабилизировались и необходимость других антикризисных мер, заявленных правительством, стала менее очевидной.

Модернизация пенсионной системы, развитие технологического потенциала предприятий, структурная перестройка экономики, снятие барьеров для предпринимательской деятельности, создание инструментов долгосрочного инвес­тирования, сохранение доверия российских и иностранных инвесторов — лишь некоторые из пунктов программы-2009, которые не были реализованы, перечисляет эксперт.

Поэтому даже по формальной логике антикризисный план должен быть другим, но представленный правительством документ содержит те же ошибки, что и в 2009 году, подчеркивает Николаев. «Тогда они не успели проявиться — кризис быстро закончился. Сейчас это приведет к тому, что деньги будут потрачены, план выполнен, но достичь цели не удастся. Кризис продолжит развиваться, и через год придется разрабатывать новые меры», — предупреждает он.

Необходимо решать системные задачи: менять структуру российской экономики, реформировать систему контрольно-надзорных органов, совершенствовать нормативно-правовую базу, тем самым создавая условия для улучшения инвестиционного климата и повышения предпринимательской активности. «Общий смысл необходимых мер — недопущение подобных кризисов в будущем или, по крайней мере, минимизация ущерба для бизнеса и потребителей в случае негативных экономических сценариев», — поясняет Юрий Панасик. Однако, по его словам, предлагаемый план, если его рассматривать как инструмент решения этих системных задач, может не иметь эффекта.

У Шеремета возникает вопрос, насколько можно верить в исполнение нового плана, если опыт 2009 года показал, что приоритетом правительства являются краткосрочные конъюнктурные решения, а не кропотливая работа над непопулярными, но необходимыми структурными изменениями.

«Мне кажется, что сегодня, как и тогда, приоритетами правительства будут социальные обязательства и решения, направленные на поддержание статус-кво в надежде на отскок нефтяных цен. То есть опять задержим дыхание и переждем». Настоящие трансформации станут возможны только когда придет понимание, что ситуация настолько плоха, что нынешней власти уже нечего терять, добавляет он.

Другой кризис

Между прошлым кризисом и этим есть существенное различие — интерес глобальных инвесторов к России, обращает внимание Виталий Шеремет: сегодня в силу объективных причин он значительно ниже. Это значит, что в 2015 году приоритеты антикризисных мероприятий должны отличаться от тех, что были в 2009-м. «Прошлая антикризисная программа включала пункт о формировании устойчивого финансового рынка, привлекательного для отечественных и западных инвесторов, но тогда мы в этом вопросе не особенно продвинулись, — напоминает эксперт. — Сегодня мы не можем себе такого позволить.

Значительное снижение интереса западных инвесторов должно компенсироваться работой с внутренними. Хотя, мне кажется, правительство не совсем разделяет эту точку зрения, так как в плане-2015 среди ключевых направлений деятельности даже не используется термин “инвестор”».

Самая близкая формулировка — «создание возможностей для привлечения оборотных и инвестиционных ресурсов с приемлемой стоимостью в наиболее значимых секторах экономики, в том числе при реализации государственного оборонного заказа». Недостаточное внимание правительства к привлечению инвестиций с рынков капитала — серьезное упущение антикризисной программы, считает Шеремет.

Смущает и тот факт, что по многим направлениям не прописаны четкие суммы поддержки: в частности, на АПК предполагается направить до 50 млрд руб., продолжает Игорь Николаев. «10 млрд руб. — это одно, 50 млрд руб. — другое, в зависимости от того, сколько денег будет выделено, можно решать различные задачи, но сейчас непонятно, на что именно рассчитывать», — комментирует он.

Аналитик инвестиционного холдинга «Финам» Тимур Нигматуллин считает, что антикризисный план еще могут существенно пересмотреть: в середине февраля подробный бюджет не был опубликован и оставалось неясным, как его можно реализовать с учетом перспектив секвестра федеральных расходов. «Впрочем, хорошо, что такой план в принципе есть», — добавляет он.

Вице-президент инвесткомпании «Атон» Иван Николаев соглашается, что наличие плана, или, скорее, набора тактических действий — это плюс: лучше иметь хоть какую-то политику, чем не иметь никакой.

Обещанная правительством поддержка, в том числе и сельского хозяйства — позитивный сигнал, но не стоит забывать о значительном влиянии валютного риска, который способен скорректировать все планы, напоминает Иван Николаев. «Правительство не может контролировать курс рубля, на него влияют цена нефти и санкции.

А у нас во многих отраслях экономики очень высока доля импортных средств производства», — уточняет он. В этом смысле экономика и, в частности, АПК достаточно уязвимы, а, поскольку ситуация может измениться как угодно, нельзя исключать, что еще более резкая девальвация не отрежет нас от зарубежных ресурсов.

Поэтому важно решать системные проблемы: развивать технологии, вкладывать средства в селекцию и генетику в растениеводстве и животноводстве. «Изменение курса рубля влечет необходимость размещения в России производств для выпуска сельхоз­оборудования.

Некоторые из наших партнеров уже предпринимают шаги в этом направлении, но серьезным препятствием становятся высокие издержки и низкая производительность труда», — делится заместитель гендиректора, операционный директор группы «Продо» Петр Илюхин.

Кроме зависимости от импортных средств производства в сельском хозяйстве много других системных проблем, решение которых пока остается под вопросом, добавляет Юрий Панасик: например, низкая защищенность от климатических рисков, ограниченная доступность транспортной инфраструктуры, высокая стоимость капиталов и т. д. «В итоге, несмотря на продовольственное эмбарго и господдержку сектора, не наблюдается притока инвестиций в АПК, модернизации производства, широкого внедрения новых технологий и запуска новых проектов, особенно с длительным сроком окупаемости», — резюмирует он.

Банки снова в выигрыше

Как и в прошлой антикризисной программе в новом плане правительства есть явный перекос приоритетов — 2/3 выделяемого финансирования предназначено банковскому сектору.

Это крайне необходимая мера, убежал первый вице-премьер Игорь Шувалов, представляя документ депутатам Госдумы. «Эти деньги не пойдут на санацию или поддержку проблемных банков — это будут средства, которые позволят расширять кредитование реального сектора», — отметил он. Банки, получившие госпомощь, обяжут ежемесячно наращивать портфель кредитов предприятиям, в том числе и агросектора.

Современная антикризисная политика любого правительства обычно подразумевает выбор или фокусировку на одном из трех направлений: инвес­тиции в инфраструктуру, эмиссионные стимулирующие программы (например, наиболее известна программа «количественного смягчения» QE Федеральной резервной системы США) или мотивация деловой активности. В последнем сценарии предполагается субсидирование кредитных ставок, предоставление налоговых каникул, поддержка банковского сектора, рассказывает Нигматуллин.

По его мнению, «количественное смягчение» в России сейчас невозможно — оно не даст нужного эффекта из-за большой доли сырьевого сектора в структуре ВВП. Газпром не сможет сразу же увеличить продажи газа, если ему выделить больше средств для развития, и вливание дешевых денег в экономику будет иметь лишь разрушительные инфляционные последствия.

Инвестировать в инфраструктуру тоже не очень эффективно с макроэкономической точки зрения, поскольку проектирование и строительство объектов занимает много времени, а эффект нужен здесь и сейчас. «Таким образом, правительство вполне ожидаемо сосредоточилось на субсидировании процентных ставок, в том числе для АПК, вместе с масштабной поддержкой банковского сектора», — резюмирует Нигматуллин.

Выделение средств на докапитализицию банковского сектора — важный и необходимый шаг, солидарен с ним Виталий Шеремет. «Кредитование реального сектора, включая аграриев, через банковскую инфраструктуру в нынешней ситуации правильное решение.

Деньги в итоге должны попасть к сельхозпроизводителям, которые могут обслуживать долги, то есть к эффективным предприятиям», — поясняет Шеремет. По его словам, альтернативой могла бы стать прямая поддержка АПК, но государство не может оценивать качество заемщиков, поэтому система распределения средств была бы менее прозрачной, а эффективность помощи оказалась ниже.

Докапитализация банков — вынужденная мера, соглашается управляющий партнер фонда AVG Capital Partners (основного акционера «Разгуляя») Дмитрий Штейнсапир. Но без адресной и эффективной поддержки сельхозпроизводства она не даст должного результата. Если банки не будут выделять дешевые кредиты на крупные проекты, то эта мера антикризисного плана не поможет предприятиям реального сектора, солидарен гендиректор «Русагро» Максим Басов.

Игорь Николаев напоминает, что в прошлый кризис, по признанию Агентства по страхованию вкладов, банки заработали около 1 трлн руб. Сейчас они тоже будут пытаться это сделать, тем более учитывая волатильный курс рубля. Это значит, что деньги до реального сектора могут не дойти или будут очень дорогими.

«Наша компания, как и другие, столкнулась с дефицитом кредитных ресурсов, а также с необходимостью пролонгирования или реструктуризации действующих кредитных договоров, — рассказывает Штейнсапир. — Основные проблемы — это, конечно, высокие ставки и длительные сроки выдачи кредита». Кредиты доступны, но очень дороги, подтверждает Басов. В этой ситуации Николаев советует активизировать работу отраслевых союзов и ассоциаций: они должны контролировать и прессинговать банковский сектор, добиваясь доступного кредитования отрасли.

Стоимость финансирования остается важным нерешенным вопросом. Денег, выделенных государством на субсидирование агрокредитов, на всех не хватит, предупреждает Шеремет. Без учета средств по антикризисному плану в федеральном бюджете на этот год для АПК было предусмотрено 190 млрд руб., из них около 100 млрд руб. должны направить на субсидирование кредитов.

Но возросшие ставки по краткосрочным кредитам, а также удорожание инвестпроектов ставят под угрозу программу поддержки сельхозпроизводителей, говорит старший консультант практики АПК консалтинговой группы «НЭО Центр» Екатерина Михалева. Поэтому преду­смотренное антикризисным планом решение привязать субсидирование кредитов к ключевой ставке ЦБ и уровню инфляции было правильным и крайне необходимым, отмечает она.

Возмещение 14,68% от уровня банковской ставки по краткосрочным кредитам поможет сохранить долговую нагрузку предприятий примерно на докризисном уровне. «Если год назад эффективная ставка колебалась от 5,5% до 7,5%, то теперь она будет находиться в диапазоне 6-10%», — сравнивает Михалева.

Сложнее обстоят дела с поддержкой новых инвестпроектов. Несмотря на то что субсидирование долгосрочных кредитов увеличили до 100% ставки рефинансирования ЦБ (8,25%), деньги стоят достаточно дорого — 11-13% годовых. Реализация новых проектов становится неэффективной, а экономика тех, которые находятся в стадии строительства, может полностью обрушиться из-за пересмотра ставок. Да и возмещение на уровне 8,25% могут получить не все, поскольку предполагается проводить отбор проектов, добавляет Михалева.

Учитывая, что даже в относительно стабильные 2012-2014 годы наблюдались значительные задержки выплат субсидий, в условиях ограничений бюджета ситуация вряд ли улучшится. «Это значит, что сельхозпроизводители должны быть готовы самостоятельно профинансировать возможные кассовые разрывы, но при резко возросшей стоимости капитала это может спровоцировать серию банк­ротств», — делает вывод Шеремет.

В условиях кризиса вероятность банкротства увеличивается, что связано с высокой закредитованностью отрасли, невозможностью расширения и модернизации производств для снижения себестоимости продукции, подтверждает Дмитрий Штейнсапир. Причем, по его словам, в зоне риска оказываются не только небольшие предприятия, но и крупные холдинги, которые сильно зависят от заемных денег.

Кого нужно поддерживать

В середине февраля точный объем средств, предназначенных АПК по антикризисному плану, не был утвержден, равно как и конкретные направления финансирования. Говорилось лишь, что дополнительная поддержка позволит смягчить конъюнк­турные и природно-климатические риски, а также сохранить темпы кредитования агропромышленного комплекса.

Агросектор очень «отзывчив» к инвестициям: для государства вложения в развитие сельского хозяйства крайне выгодны — они приносят значительные результаты как в социальном, так и в экономическом плане. Уже несколько лет подряд за счет роста сельхозпроизводства увеличиваются экономические показатели и в смежных отраслях, напоминает Дмитрий Штейнсапир.

Он считает, что предусмотренные антикризисным планом средства необходимо адресно направить именно в те подот­расли сельского хозяйства, которые требуют наиболее активного замещения импорта: овощеводство, плодоводство, свеклосахарную промышленность.

Басов думает, что дополнительную поддержку стоило бы сфокусировать на производстве овощей, фруктов и молока.

«Также за счет этих средств необходимо поддержать предприятия, только выходящие на производственную мощность, — предлагает Штейнсапир. — Как показывает практика, именно они в начале работы и при одновременно завершающихся процессах строительства и пуско-наладки несут особенно большую кредитную нагрузку, так как получаемый операционный поток не позволяет им в полной мере конкурировать с действующими производствами». А вот тратить бюджетные средства на реанимацию секторов сельского хозяйства, производящих продукцию не массового спроса, сейчас, наверное, не время, добавляет Илюхин.

Михалева считает, что первоочередную поддержку нужно оказать зерновому сектору, чтобы избежать сокращения обрабатываемых земель и, как следствие, будущего урожая. «Если этого не сделать, то возникнет риск дефицита зерна на рынке, что приведет к росту цен, пострадает и животноводческий сектор, — предостерегает она. — В итоге это еще больше “раскрутит” продовольственную инфляцию в России». При этом риск уменьшения посевов в этом году она оценивает как достаточно высокий.

Несмотря на то что государство увеличило субсидирование ставок, для многих аграриев стоимость оборотных кредитов будет непосильной, учитывая удорожание средств производства и рост тарифов.

В посевную-2015 сельхозпроизводители постараются максимально сэкономить, снижая норму внесения удобрений, средств защиты растений, станут проводить меньше технологических операций, чтобы снизить расход ГСМ, подтверждает Штейнсапир. «Все это может привести к сокращению посевов и урожайности агрокультур и, как следствие, к резкому рос­ту цен на продовольствие к концу года», — добавляет топ-менеджер.

Нигматуллин, напротив, сомневается, что правительству стоит использовать точечную помощь конкретным сегментам АПК — это может привести к формированию нерыночного ценообразования и подстегнуть и так зашкаливающую продовольственную инфляцию (в январе в годовом выражении она достигла 20,7%). «На мой взгляд, рынок сам должен отрегулировать себя: наиболее эффективные игроки без очень большой долговой нагрузки и с прибыльным бизнесом будут готовы брать субсидируемые государством кредиты и реализовывать программу замещения импорта», — добавляет он.

Пока хватит бюджета, резервов и прочих запасов прочности, государство будет поддерживать всех, считает Иван Николаев. «Если закроется предприятие, производящее зерно, то по цепочке возникнут проблемы в смежных отраслях: кто-то не получит сырье, муку, не будет выпускать продукцию, дефицит спровоцирует рост цен, что как минимум привет к недовольству людей, — приводит пример Николаев. — Поэтому, конечно, сейчас государство предпочтет предотвращать банкротства».

Нигматуллин уверен, что банкам не нужно идти навстречу неэффективным компаниям и реструктурировать им наиболее проблемную задолженность, тем более в условиях ограниченных возможностей гос­поддержки и нестабильности на финансовом рынке. «Наиболее оптимальный вариант — банкротство неэффективных предприятий с последующей продажей активов другим собственникам, имеющим возможности для реализации инвестпрограмм», — категоричен он.

Вопросы распределения субсидий по ключевым направлениям или точечное субсидирование обсуждаются, но до внедрения этих идей дело не доходит, поскольку подобные решения должны стать частью структурных преобразований агросектора и экономики в целом, отмечает Виталий Шеремет.

Например, внедрение управления рисками в сельском хозяйстве, в частности, агрострахование, позволит уменьшить влияние погодных рисков и необходимость экстренной помощи правительства в случаях неурожая, но для этого нужно проработать инфраструктуру финансового рынка, привлечь западные технологии, обеспечить эффективность судебной системы и т. д.

К тому же пока система работает не в аварийном режиме: нет жесточайших санкций, Россию не отключили от SWIFT, есть возможность рассчитываться в долларах и пр., добавляет Иван Николаев. То есть нет жесткой конкуренции за ресурсы между эффективными и неэффективными предприятиями или эффективными и высокоэффективными.

Неоднозначный приоритет

Конечно, антикризисный план не сможет полностью нивелировать шок, в том числе и для агросектора, от девальвации и падения спроса. «Впрочем, АПК явно и не является самой приоритетной отраслью с точки зрения реализации антикризисных мероприятий, — считает Нигматуллин. — Основная задача плана — по возможности смягчить переход к новым условиям существования для всей экономики, в основе которой находится банковский сектор».

В связи с международными политическими факторами задачи обеспечения продовольственной безопасности становятся особенно актуальными. С этой точки зрения АПК по определению будет в приоритете у властей, настаивает Юрий Панасик.

Но при этом решения могут приниматься исходя из политической логики, а не экономической целесообразности. Этот фактор способен существенно влиять на госрегулирование отрасли, принимаемые меры поддержки и возможные ограничения, предупреждает он.

В частности, приоритет может отдаваться поддержке производства продукции массового спроса (обеспечение минимально необходимого продуктового набора), инструментам ценового регулирования, ограничению экспорта, поддержке компаний с госучастием, также не исключено усиление государственного контроля над крупнейшими частными агрохолдингами и пр.

Вряд ли в нынешних условиях на господдержку смогут рассчитывать проекты, продукция которых предназначена для потребителей с доходом от среднего и выше, продолжает Панасик.

Проекты, связанные с выходом в новые ниши, но не влияющие на обеспечение продовольственной безопасности тоже останутся без внимания. «Также возможно усиление контроля иностранных инвестиций в АПК, растет вероятность продления и/или введения новых ветеринарных ограничений на импорт продовольствия (с поправкой на необходимость удержания продуктовой инфляции) и т. д.», — добавляет он.

В этой ситуации Игорь Николаев советует сельхозпроизводителям не очень рассчитывать на дополнительную поддержку. Да, деньги обещали, но если эти 50 млрд руб. в итоге превратятся в считанные миллиарды, то выживать придется самостоятельно.

А учитывая то, что Минфин начал предлагать в этом году не проводить индексацию зарплат бюджетникам, такой сценарий вполне вероятен. «Если перед правительством встанет острый вопрос выбора — индексация зарплат или 50 млрд руб. на АПК — естественно, пожертвуют сельским хозяйством, — говорит Николаев. — Нужно помнить, что в следующем году предстоят выборы в Госдуму, в 2018-м — президентские, и власти уже сейчас это учитывают».

Поэтому, несмотря на то что в антикризисном плане АПК называют одним из приоритетов поддержки, обольщаться не стоит. И в любом случае, важно понимать, что в этом году кризис не закончится и даже если сейчас отрасль получит 50 млрд руб., пока непонятно, какие объемы средств потребуются в 2016 и 2017 годах и будут ли такие суммы в бюджете, добавляет он.

Поскольку активно обсуждается ежегодное снижение расходов бюджета в 2015—2016 годах на 10%, есть риск, что деньги, обещанные агросектору, не дойдут по назначению, солидарен с Николаевым Виталий Шеремет. Хотя, исходя из количества упоминаний сельского хозяйства первыми лицами государства, включения агросектора в антикризисный план и обещаний увеличить поддержку сельского хозяйства, наверное, можно говорить о том, что государству небезразлична судьба АПК, рассуждает он.

Вопрос в том, сможет ли правительство сбалансировать конфликт приоритетов. «Выбирая между социальными обязательствами и поддержкой ключевых секторов экономики, государство отдает предпочтение первым — это следует, например, из действий по ограничению экспорта пшеницы в начале года, — рассказывает эксперт. — Несмотря на господдержку, производители зерна лишились значительной части выручки, которую могли бы использовать для компенсации возросшей стоимости средств производства».

Сейчас нет уверенности, что подобные примеры ручного управления не повторятся в будущем. А это ставит под вопрос рентабельность сельского хозяйства, возможность обслуживания кредитов и привлекательность отрасли для инвесторов, делает вывод Шеремет. По его словам, агросектору больше нужны прозрачные правила игры, управление рисками и технологии, а не госденьги, скорее решающие социальные проблемы.

Как выживать

Рассчитывать на свои силы в этом году будет непрос­то. Привлекать финансирование станет еще сложнее, если удастся не сократить производство — это уже можно считать победой, говорит Иван Николаев. В этом году все сельхозпроизводители в полной мере увидят и ощутят имеющиеся недостатки своего бизнеса, уверен он, поэтому советует обратить пристальное внимание на эффективность производства.

Перспективы ближайших лет будут зависеть от курсов валют и политики государства — станет ли развиваться производство техники, селекция, генетика, образование и т. д. или нет, продолжает Николаев. «В сельском хозяйстве все складывается, как и в экономике в целом: если нет денег, средств производства и людей, то ни о каком развитии не может идти и речи», — комментирует он.

Тем не менее население планеты растет, требуется все больше продовольствия, и в этом плане у российского сельского хозяйства, безусловно, сохраняются перспективы развития, хотя в нынешней ситуации они и становятся несколько более отдаленными, добавляет он.

Даже в непростой макроэкономической ситуации пищевая промышленность находится в более выиг­рышном положении, чем остальные сектора экономики, поскольку людям всегда нужно продовольствие, соглашается Игорь Николаев из ФБК.

Конечно, здесь тоже стоит ждать сокращения производства, но не такими темпами, как по другим направлениям. Поэтому эксперт считает, что сейчас аграриям нужно более тесно сотрудничать с переработчиками сельхозпродукции. Для АПК пищепром может стать главным союзником, поскольку предприятия заинтересованы как минимум в сохранении объемов производства.

«Нужно учиться зарабатывать. Если выпускать продукцию, которую потребитель не купит, потому что предпочтет более дешевый или качественный товар, то менее эффективный производитель уйдет с рынка, — отмечает эксперт. — У нас же многих аграриев расслабляет нынешняя система господдержки». Они знают, что если будет очень плохо, то правительство все равно не допустит коллапса и поддержит отрасль, чтобы в стране не наступил голод. А если так, то зачем работать над своей эффективностью?

Стоит ли хеджировать цену на топливо и зерно, страховать урожай, если при негативном сценарии государство все равно всех поддержит: обеспечит техникой под низкий процент, даст субсидии на топливо и семена, закупит зерно в интервенционный фонд и т. д., рассуждает Николаев.

Виталий Шеремет говорит, что сейчас, когда стоимость кредитов резко возросла, приемлемым решением может стать долевое финансирование. Это подтверждает недавняя продажа акций «Магнита» его основателем Сергеем Галицким — примерно за 1,5% своего пакета он выручил около 15 млрд руб.

Бумаги были проданы за рекордные сроки с дисконтом 5% к текущим котировкам. Большую часть акций купили иностранные инвесторы. Это вселяет оптимизм, что мы еще не полностью отрезаны от глобальных рынков капитала, но для привлечения средств бизнес должен быть понятным и прозрачным для инвесторов. «По моему убеждению, работа в этом направлении принесет большие плоды, чем надежда на господдержку», — резюмирует Шеремет.

AVG в качестве альтернативных источников финансирования рассматривает зарубежное кредитование в долларах: иностранные банки готовы выдавать инвестиционные кредиты под 3-4% годовых на 8-10 лет, делится Дмитрий Штейнсапир. «Такие кредиты не субсидируются, но при инвестиционных расходах в долларах (закупка импортного оборудования), их целесообразно рассматривать в качестве инвестиционных», — уточняет топ-менеджер.

Доступ на рынки капитала — важный фактор, влияющий на отрасль, поскольку для выполнения планов по замещению импорта требуются значительные инвестиции.

Но ограниченность и высокая стоимость капитала на внутреннем рынке, с одной стороны, и снижающаяся покупательская способность населения — с другой, не позволяют запустить крупные долгосрочные проекты, рассказывает Виталий Шеремет. «В такой ситуации важной становится возможность доступа бизнеса к накоплениям населения через финансовую инфраструктуру по образцу США, — говорит он. — Сможет ли правительство обес­печить построение прозрачной и заслуживающей доверия системы привлечения частных средств — вопрос выживания не только агросектора, но и всей экономики в условиях сегодняшней изоляции от внешних рынков капитала».

Кризис — повод для M&A

Вертикально-интегрированные холдинги в условиях кризиса, конечно, будут чувствовать себя увереннее, чем небольшие хозяйства, благодаря большему запасу прочности, считает Игорь Николаев.

У них другой объем собственных ресурсов и потенциал для привлечения заемных средств. На волне кризиса крупные компании могут продолжить расти, среди прочего, покупая менее эффективных игроков, считает Екатерина Михалева. «На рынке будет наблюдаться консолидация активов за счет поглощений обанкротившихся компаний, в том числе их выкупа по залоговой стоимости у банков», — говорит она.

Риск ухудшения финансово-экономического положения компаний до грани банкротства сейчас, конечно, высокий, соглашается Петр Илюхин.

В то же время это период возможностей, когда целесообразно осуществлять сделки M&A, проводить реструктуризацию активов для выстраивания более консолидированной модели бизнеса, добавляет топ-менеджер.

На рынке сделок М&A в ближайшее время мы увидим интересные события, подтверждает Виталий Шеремет. «Экономический кризис выявляет существующие проблемы предприятий и активизирует М&A, происходит консолидация рынка, — рассказывает эксперт. — Уже сегодня интерес к агросектору подтвердили некоторые фонды при госбанках, российские и иностранные фонды прямых инвестиций, азиатские стратегические инвесторы».

Это не значит, что уже завтра в агросектор начнут поступать инвестиции, оговаривает он. С учетом сделок, находящихся в финальной стадии, но начатых до октября 2014-го, будет определенное затишье — до тех пор, пока проблемы с ликвидностью не выявят первых проигравших. С этой точки зрения, по словам Шеремета, будет интересным анализ результатов посевной, так как уже сегодня многие предприятия пересматривают свои планы, не сумев профинансировать весенние полевые работы. «Запаса прочности многих компаний хватит, чтобы продержаться 2015 год, но без серьезных позитивных изменений к лету, в конце этого  — начале 2016 года рынок М&A сделок в агросекторе будет активным», — прогнозирует он.