Журнал «Агроинвестор»
Задолженность АПК приблизилась к 2 трлн руб. Что с этим делать?
Долги сельского хозяйства растут с каждым месяцем, причем увеличивается доля плохих кредитов: низкая доходность не позволяет аграриям как погашать займы, так и обслуживать долговые портфели. Власти выделяют отрасли дополнительные средства. Это попытка сохранить временный статус-кво, но не решить проблему.
У сельского хозяйства огромная кредиторская задолженность — она уже превышает годовую выручку. На начало 2013 года задолженность составляла около 2 трлн руб. Из них доля банковских кредитов, по отчету ЦБ на 1 апреля, — 1,26 трлн руб. Причем просроченная задолженность приближается к 95 млрд руб., тогда как еще в январе она составляла 89 млрд руб. Объем производства сельхозпродукции в 2012 году в фактических ценах, по данным Росстата, был 3,2 трлн руб., выручка — порядка 1,4 трлн руб., говорится в последнем нацдокладе Минсельхоза. Когда начал реализовываться нацпроект (2006 год) и инвесторы пошли в отрасль, вложения во все приоритетные направления были однозначно окупаемыми: в птице- и свиноводстве деньги возвращались за пять лет, в молочном животноводстве — за восемь, говорили тогда участники рынка. «Но вскоре начался кризис, деньги подорожали, обслуживать кредиты стало сложнее, а череда засух усугубила ситуацию», — констатирует первый зампред Комитета по аграрным вопросам Госдумы Айрат Хайруллин. Особенно сильно на экономическое положение сельхозпроизводителей повлияла засуха 2010 года. Тогда правительство пролонгировало пострадавшим предприятиям кредиты на три года, но многие из них пострадали еще и от прошлогодней засухи. В результате, по словам Хайруллина, такие заемщики теперь снова неплатежеспособны.
Разные долги
По мнению ведущего аналитика по АПК Центра экономического прогнозирования Газпромбанка Дарьи Снитко, одним из факторов роста долговой нагрузки в последние годы было субсидирование кредитной ставки по инвестиционным проектам — эта мера косвенно стимулировала аграриев максимально использовать заемные средства. «В самом увеличении объема кредитования нет ничего плохого, — уверена Снитко. — Но стоит различать долги, которые компании могут обслуживать, и проблемную задолженность по кредитам». Высокая долговая нагрузка — во многих случаях признак развития бизнеса, но вопрос в том, насколько сельхозпроизводители могут контролировать свои долги, согласен гендиректор ИКАРа Дмитрий Рылько.
По его словам, нынешняя задолженность АПК неоднородна. Во-первых, есть депрессивные регионы, где не прошла реструктуризация отрасли, и груз проблем там продолжает расти. В каждом регионе свой уровень долгов, подтверждает Хайруллин: на Юге, Юго-западе и в Центральном Черноземье ситуация намного благоприятнее, чем в Приволжье, Сибири и на Урале. При этом примерно 70% прибыли растениеводства формируется в регионах, приближенных к морским портам, добавляет он. Во-вторых, продолжает Рылько, неоднозначной оказалась роль нацпроекта: с одной стороны, в сельское хозяйство начали серьезно инвестировать, с другой — качество проектов часто оставляло желать лучшего.Партнер консалтинговой группы «НЭО Центр» (практика «Агропромышленный комплекс») Анастасия Залуцкая тоже говорит, что на волне нацпроекта в АПК пришли очень разные и не всегда ответственные инвесторы. Есть крупные вертикально интегрированные холдинги, бизнес которых диверсифицирован, у них есть планы развития на перспективу. «Учитывая масштабы инвестиционных программ таких игроков, очевидно, что их реализация предполагает привлечение кредитов, — рассуждает она. — Такие заемщики, как правило, понимают суть кредитного процесса, способны управлять своим долговым портфелем и своевременно обслуживать задолженность». Но есть много некачественных ссуд, выданных небольшим компаниям с непрофессиональным финансовым менеджментом. Их активы обычно не обеспечивают сумму задолженности и не генерируют денежного потока, необходимого не только для погашения, но и часто для обслуживания долга. «Эти компании не смогут самостоятельно справиться с имеющимися обязательствами и, вероятнее всего, в итоге будут признаны банкротами, а затем уйдут с рынка», — не исключает эксперт.
Закредитованность сельского хозяйства «в целом спланированная и логичная», поэтому не стоит видеть лишь негатив в росте долговой нагрузки, замечает вице-президент по финансам холдинга «Мираторг» Вадим Котенко. Перед отраслью ставили задачу быстрого роста, а без привлечения финансовых ресурсов это нереально: можно медленно развиваться 50 лет, тогда закредитованность будет меньше, а можно — 20, но с большей долговой нагрузкой, поясняет топ-менеджер. Кредиты позволяют увеличивать производство — ведь только за счет собственных средств мало кто может развиваться, подтверждает гендиректор «Сибирского хлеба» Павел Миклухин. «Конечно, сложности возникают, кто-то с ними справляется, кто-то — нет, но это бизнес-риски: ведь люди сознательно под ними подписались, когда решали инвестировать в АПК, — рассуждает Котенко. — Мы хеджируем их разными способами. Так, вертикальная интеграция и диверсификация бизнеса позволяют перекрывать временные проблемы одних направлений за счет других. Поэтому даже сейчас, в непростой для свиноводства период, соотношение чистый долг/EBITDA у нас — 3,7. Вполне приемлемый показатель».
Проблема не в самом по себе росте задолженности, а в том, что увеличивается объем плохих долгов, высказывается президент Российского зернового союза Аркадий Злочевский. По его оценке, доля кредитов, которые участники рынка, возможно, не смогут обслуживать и возвращать, на уровне 20% общей суммы задолженности агросектора. Комитет по аграрным вопросам оценивает объем проблемных кредитов приблизительно в 460 млрд руб.
Не хватает доходности
Списать хотя бы часть долгов, как это сделали в 2003 году по закону о финансовом оздоровлении, сейчас нельзя из-за требований ВТО. Да и потом, по словам Злочевского, это крайне несправедливо: «Так мы будем культивировать безответственное отношение к кредиторам». Важно понять причину болезни, а не бороться лишь с ее симптомами. Виной всему особенности агроэкономики, структура которой не позволяет генерировать доходность из года в год: цены на продукцию фактически контролируются и сдерживаются государством, тогда как рост производственных издержек — нет. Согласно нацдокладу об итогах реализации госпрограммы-2008/12, в прошлом году средняя рентабельность сельхозпроизводителей составила 14,6% с учетом субсидий и 4,8% — без них. Формально отрасль прибыльна. Однако на деле ситуация другая, настаивает Хайруллин: бухгалтерские балансы аграриев сильно отличаются от реальных — для улучшения отчетности они, к примеру, завышают урожайность. «У нас очень большая разница между отчетным валовым производством и товарным зерном, — объясняет он. — Если по статистике в прошлом году урожай составил порядка 71 млн т, то зерна, которое есть в наличии, было 52 млн т».
Средние затраты на гектар при производстве 30 ц/ га товарной пшеницы с учетом амортизации, процентов по кредитам
По мнению Рылько, сельское хозяйство не было готово к инвестициям, которые начались с нацпроекта: «В отрасль направили огромные деньги, но рынки и инфраструктура не отвечали потребностям роста производства. Государство гарантировало поддержку инвестиций [в производство сельхозпродукции], но не предупредило инвесторов, что их продукт будет поступать на рынок с ярко выраженной волатильностью». Теперь государство должно обеспечить окупаемость агропроизводства, а не продлевать агонию неплатежеспособных предприятий дополнительным финансированием, думает Злочевский. С окупаемостью инвестиций все сложно, особенно в неживотноводческих отраслях, говорит финдиректор свердловской агрокомпании «Старт» Евгений Коковин. «Даже при правильном ведении бизнеса сектор растениеводства — с учетом погодных факторов, состояния инфраструктуры и внутреннего спроса — способен обслуживать имеющийся долг, но не может по нему рассчитаться», — поясняет Коковин. Кроме того, продолжает он, кредиты дорожают, а ставка рефинансирования ЦБ снижается.
Мало того, ужесточаются требования банков к залогам и финансовому состоянию заемщиков.
Решение проблем с рентабельностью отрасли лежит не в плоскости кредитной нагрузки, считает Дарья Снитко. Чтобы преодолеть технологическую отсталость (прежде всего в растениеводстве) и, как следствие, повысить конкурентоспособность, АПК нужны инвестиции. Поэтому механизм субсидирования важен. «Но нужен еще и здоровый инвестиционный климат, с прозрачным механизмом получения господдержки, простыми и понятными административными процедурами (в том числе сертификации и земельных отношений), конкуренцией при поставках сырья, топлива и материалов для сельского хозяйства», — перечисляет аналитик.
Основной целью поддержки должно стать увеличение рентабельности за счет снижения постоянных издержек, предполагает управляющий директор холдинга «Молочный продукт» Елена Фастова. «Цены на сельхозпродукцию падают, тогда как тарифы естественных монополий, наоборот, увеличиваются, — отмечает она. — Государство должно контролировать тарифы на энергоносители и прочие производственные ресурсы, что существенно снизит наши издержки». Диспаритет цен сокращает объем собственных оборотных средств агропроизводителей, что снижает их способность вести расширенное и даже простое производство. Затраты на ГСМ, газ, электроэнергию постоянно растут, подтверждает Котенко из «Мираторга», но, прежде чем жаловаться на высокие тарифы монополистов, нужно разбираться с затратами, которые находятся под контролем: «Если на свинокомплексе конверсия корма на уровне 5 кг на килограмм привеса — какой смысл сетовать только на то, что электроэнергия дорогая?». При этом государство должно акцентировать внимание на повышении эффективности монополий, которые пока компенсируют ее отсутствие только ростом тарифов, добавляет Котенко.
Как помочь
В начале апреля депутаты Госдумы и правительство создали рабочую группу по решению проблемы закредитованности сельхозпроизводителей. «Пока идет рассмотрение ситуации, — знает Злочевский. — Например, у банкиров жесткие требования Центробанка [по нормам резервирования капитала под выданные кредиты], а у нас много кредитов, пролонгированных в 2010 году. Предполагалось, что сейчас они будут погашены, но компании попали еще и под прошлогоднюю засуху, поэтому снова нужна реструктуризация долгов».
Главная задача — «расшивка образовавшейся закредитованности», а для этого нужно, чтобы Минсельхоз понял ее причины, говорит Хайруллин. Он думает, что самым безболезненным и правильным в сложившейся ситуации было бы последовать опыту ГДР. Когда она объединялась с ФРГ, у местных сельхозкооперативов были серьезные долги, при этом им важно было инвестировать в развитие, чтобы стать конкурентоспособными на объединенной территории. Поэтому правительство решило вывести накопившиеся долги за баланс, для чего был создан специальный фонд. Эксперты изучили структуру долгов, про-анализировали возможность возврата денег, продумали систему рассрочки, и в итоге постепенно все задолженности были погашены, рассказывает Хайруллин. «Сейчас наши аграрии не смогут рассчитаться сами — долговая нагрузка у многих превышает выручку», — говорит он.
Решением проблемы просроченной и проблемной задолженности может быть банкротство несостоятельных плательщиков, но к этому решению нужно двигаться постепенно, высказывает мнение один из участников рынка. «Нам нужен качественный закон о банкротстве сельхозпредприятий, — полагает Дмитрий Рылько из ИКАРа. — Сейчас многие компании могут годами быть в банкротном состоянии, но с ними ничего не происходит». Конечно, там, где это возможно, надо делать послабления и проводить реструктуризацию долгов, менять менеджмент, уточняет он.
Нельзя допустить массовых банкротств, это больно ударит по центру, в том числе Приволжью, где за последние пять лет сельское население и так сократилось на 10%, говорит Хайруллин. «Еще ни одно банкротство не привело к оздоровлению отрасли, — категоричен он. — Думаю, момент решения проблемы все-таки приближается, но многое будет зависеть от урожая этого года». Злочевский опасается, что если урожай будет на уровне 90 млн т или выше, то цены обвалятся и зерновой сектор рухнет.
Сценарии
Сейчас единственный путь для сельхозпроизводителей — попытаться решить проблемы с существующими кредитами и не накопить новых долгов, думает Павел Миклухин из «Сибирского хлеба». По его оценке, в Сибири кредитуются примерно 95% предприятий, все активы заложены, многие не могут расплатиться, идут банкротства. Хайруллин надеется, что удастся провести рефинансирование отрасли, а аграрии в итоге расплатятся: «Надо понимать, что плохой баланс сельхозпроизводителя — не повод отказать ему в кредите. У него плохой баланс потому, что весь урожай сгорел. Если мы его поддержим, чтобы он мог рассчитаться с сотрудниками и провести сев, то он получит прибыль и вернет деньги». Миклухин предлагает вариант финансового оздоровления: при добровольном объявлении банкротства у сельхозпредприятия, на период моратория по выплате долгов, должен быть выбор между арбитражным управляющим и отраслевой УК. Роль таких компаний могут взять на себя регионы: составить «дорожную карту» локального развития агропрома на 3—7 лет, консолидировать земли проблемных хозяйств, привлечь федеральные деньги (например, через программу по восстановлению плодородия почв). Залоговый фонд под кредиты регионы могут собрать из земель запаса и из участков с не разграниченной государственной собственностью, думает гендиректор «Сибирского хлеба». Потом управляющую компанию можно приватизировать и перераспределить активы. Консолидированный же земельный фонд, пользуясь сленгом энергетиков, будет выполнять функцию генерирующих мощностей для производства зерновых, излагает свою идею Миклухин.
Вадим Котенко говорит, что отрасли могло бы помочь изменение государственной финансовой политики: снижение ставок по кредитам, повышение конкуренции между банками, которой сегодня в части кредитования АПК нет, субсидирование кредитов, взятых в западных кредитных организациях. «Было бы эффективно субсидирование большего числа финансовых продуктов, в частности облигационных займов, — рассуждает он. — Помог бы и какой-то инструментарий для упрощения получения госгарантий. Целевое фондирование банков из госбюджета тоже позволило бы им иметь более дешевое финансирование и благодаря этому снижать ставки».
Кроме того, целесообразно привести сроки кредитования в соответствие срокам окупаемости проектов, говорит Залуцкая из «НЭО Центра». Фастова из «Молочного продукта» считает, что отрасли нужны минимум 20-летние кредиты при продолжении субсидирования выданных. Максимум, чего хотелось бы, добавляет она, — компенсации накопленной задолженности по инвесткредитам для животноводства: «Возможно, комплексам, вышедшим на плановую мощность, было бы правильнее компенсировать часть инвестиционных затрат, чем за несколько лет выплатить сравнимую сумму в виде субсидий. Государство от этого не проиграет, а сельское хозяйство — однозначно выиграет». Коковин думает, что задолженности стоило бы реструктурировать на 10—25 лет под невысокий процент — 2—3 годовых, с привлечением капитала фонда национального благосостояния через покупку им долгосрочных облигаций Россельхозбанка и Сбербанка. «Банки, кредитующие АПК, — поясняет Коковин, — могли бы рефинансировать кредиты за счет размещения облигаций, которые выкупит фонд, плюс использовать эти средства на кредитование сельхозпроизводителей. Кстати, это решило бы проблему ограниченности субсидирования кредитов по правилам ВТО — реструктуризация не считается субсидированием». Невмешательство или неэффективное вмешательство государства в проблему растущего долга может стать причиной кризиса в отрасли и массовых банкротств предприятий, активно инвестировавших в модернизацию производства, опасается Фастова. «При банкротстве способность работать и вообще вести сельхоздеятельность в большинстве случаев снижается. Поэтому при таком решении проблемы будет утрачено до 70% активов из-за падения их стоимости, а это негативно скажется на отрасли — например, может вызвать margin call у всех остальных заемщиков», — говорит Коковин.
Если в обозримом будущем не решить проблему долговой нагрузки, то в сельское хозяйство станет некому инвестировать, говорит Дмитрий Рылько: «Мы можем продолжать существовать в нынешнем состоянии, но рост сельского хозяйства будет ограничен: уже сейчас у многих банков нет заемщиков из АПК, которым можно было бы доверить кредиты».
Кредитно-посевной вопрос
Аркадий Злочевский из РЗС говорит, что в этом году на посевную выдано существенно меньше средств, чем за аналогичный период в прошлом году. «Кое-где
из-за погодных условий сдвигаются сроки сева и, соответственно, финансирования, но часть предприятий просто не берут кредиты: есть свои деньги. Это эффект отсутствия ограничений на экспорт в прошлом году», — доволен эксперт. Правда, есть и такие, кто не может получить кредиты, так как не погашены старые долги и нет достаточного обеспечения, признает он.
Хайруллин рассказывает, что из-за недостаточного финансирования посевной продолжаются серьезные нарушения технологий. В частности, многие отказываются от использования средств защиты растений. «Это может привести к значительным потерям урожая», — опасается он.
Доходность не поддерживают
Погектарные субсидии, предусмотренные новой госпрограммой, теоретически должны поддерживать доходность сельхозпроизводителей, но на самом деле уровень финансирования снизился. «Помощь государства сейчас вообще не ощущается, — сожалеет Миклухин из «Сибирского хлеба». — Если в прошлом году по субсидиям можно было выйти на 800-1000 руб./га, то в этом пока перспектива получить 200-250 руб./га. Результат — на посевную почти ни у кого [в Сибири] нет денег в нужном объеме».
Серьезная статья расходов сельхозпроизводителей — ГСМ. В среднем за год тратится 65-100 л/га, рассказывает Хайруллин из комитета Госдумы по аграрным вопросам. «Раньше только благодаря льготному топливу аграрии имели 400-500 руб./га (при расходе 60 л/га), — подсчитывает он. — Погектарная поддержка — это в среднем 209 руб./га. То есть при затратах 15 тыс. руб./га лишь 1/70 расходов. Если бы выделяли хоть 1,5 тыс. руб./га, то поддержка была бы действительно заметной». Сама по себе мера правильная, уверен он, но денег явно недостаточно.
Власти добавляют денег. В мае правительство одобрило дополнительную поддержку отрасли на уровне 42 млрд руб. Из них 10 млрд руб. пойдет на погектарные выплаты, напоминает Злочевский из РЗС, еще примерно 4,5 млрд руб. на эту меру выделят регионы. По его словам, в итоге может получиться еще примерно по 400 руб./га в дополнение к ранее рассчитанным суммам.
