Журнал «Агроинвестор»
Чего ждет агробизнес от третьего срока Владимира Путина
Вновь избранный президент видит результат инвестиций в отрасль, ее поддержки и понимает, что продовольствие — один из факторов суверенитета страны, поэтому вряд ли допустит развала агропроизводства, говорят участники рынка. Однако они же замечают, что АПК недофинансирован, инвестклимат ухудшается, а обеспечить себя продовольствием за 4-5 лет и потом стать великой аграрной державой, как хочет Путин, у России при нынешнем госменеджменте очень мало шансов.
Избравшись в 2012 году на третий президентский срок, Владимир Путин поставил цель к 2018-му поднять Россию в рейтинге ведения бизнеса Doing Business, составляемом Всемирным банком, со 120-го на 20-е место. В рейтинге-2013 Россия заняла 112 позицию за счет улучшения качества налогового администрирования. Кроме того, глава государства ставит амбициозную задачу роста ВВП на 5% в год, для чего нужен ежегодный 10-процентный прирост инвестиций. Потенциал «сырьевой экономики» иссякает, необходимы новые источники роста, отмечал Путин в программных статьях во время предвыборной кампании и часто повторяет теперь. «Нам нужна новая экономика, с конкурентоспособной промышленностью и инфраструктурой, с развитой сферой услуг, с эффективным сельским хозяйством», — говорит президент.
Неочевидный приоритет
При Путине государство будет продолжать поддерживать агропроекты — любой намек на зависимость от импортного продовольствия губительно скажется на имидже власти, уверен гендиректор Центра политической информации (ЦПИ) Алексей Мухин. Сельское хозяйство не остается без внимания главы государства и высших чиновников, признает гендиректор ИКАРа Дмитрий Рылько. Но внимание — это еще не все. «Есть проблема с бизнес-процессами: в стране развито «ручное управление», которое, конечно, позволяет что-то продвигать, но в автоматическом режиме механизмы пока работают слабо, — отмечает Рылько. — Возникает вопрос: в чем должна состоять [при Путине] роль государства — в постоянном “тушении” субсидиями локальных отраслевых “пожаров”? В создании условий для самостоятельного развития бизнеса? Или и в том, и в другом?» К тому же нужно определиться со стратегическими целями, добавляет он: доктрину продбезопасности свели к банальному росту самообеспеченности основным сельхозсырьем и продовольствием. По словам Рылько, мир мыслил такими категориями в середине прошлого века.
Президент декларирует, что сельское хозяйство является одной из четырех приоритетных отраслей еще с нацпроекта «Развитие АПК» (2006-07 годы). Тогда власть впервые за новейшую историю страны приняла решение последовательно развивать сельхозпроизводства. За нацпроектами последовали первая на 2008-12 годы госпрограмма, закон о развитии сельского хозяйства, доктрина продбезопасности. Приоритеты обозначены, расписаны деньги и инструментарий, так что неправильно говорить, будто президент занимается только декларациями и ничего не делает, настаивает президент Российского зернового союза (РЗС) Аркадий Злочевский. «Другой вопрос, что власть не всегда все делает правильно, она тоже ошибается», — говорит он. Новая мера поддержки — погектарные субсидии — из-за неправильных критериев выплат, не отражающих потребностей рынка, сейчас не будут эффективны, приводит пример Злочевский: «Но это не значит, что-де сама мера плоха и неверна. Просто нужно корректировать ее».
В случае с сектором мяса слова президента не расходятся с делом, комментирует руководитель исполкома Национальной мясной ассоциации (НМА) Сергей Юшин. При Путине произошло снижение импорта мяса птицы до 12% потребления, ее производство выросло на 60% за последние семь лет, модернизировалось свиноводство, серьезные инвесторы пришли в производство мяса КРС, перечисляет он. По его словам, руководители страны поддерживают большинство инициатив отраслевых союзов мясного сектора, пример — бессрочное продление нулевой ставки налога на прибыль. Кроме того, оценивая риски присоединения к ВТО, президент чуть ли не на первое место ставит свиноводство и производство говядины, добавляет Юшин.
А вот с молоком, в отличие от мяса, не получается, указывает директор подмосковного «Совхоза им. Ленина» Павел Грудинин. «Когда принимали нацпроект, говорили, что надо добиться увеличения производства молока, что развитие животноводства потянет за собой растениеводство, а что в итоге? — спрашивает он. — Поголовье сокращается, молока мало, продовольствие дорожает». При Путине часто декларируются правильные долгосрочные цели, о которых быстро забывают, продолжает Грудинин. Так, после катастрофической засухи 2010 года много говорили о необходимости развития мелиорации, но в благоприятном 2011-м о программе уже не вспоминали. Слова об увеличении господдержки отрасли тоже остались на уровне разговоров, говорит он: с утвержденными в новой госпрограмме суммами нечего и думать о развитии производства и выполнении целевых показателей доктрины продбезопасности.
Гендиректор тверской компании «Искусство земледелия» Вера Инькова тоже не ощущает приоритетности сельского хозяйства: расходы на госпрограмму сократили почти вдвое по сравнению с первым вариантом. К построенному компанией картофельному заводу стоимостью 750 млн руб. власти несколько лет не могут проложить дорогу за 10 млн руб. «Разве государство не должно в этой ситуации что-то для нас сделать, чтобы помочь нам платить налоги в бюджет и создавать рабочие места? — спрашивает топ-менеджер. — А ведь власть часто заявляет о необходимости создания новых рабочих мест, и что же? Мы испытываем огромный дефицит рабочей силы, потому что людям негде жить, у нас нет дорог и необходимой инфраструктуры».
Гендиректор тамбовской агрофирмы «Октябрьская» Максим Жалнин думает, что пока нефть стоит больше $100 за баррель и углеводороды обеспечивают бюджетные поступления, сельское хозяйство не очень интересно власти: есть громкие декларации, но нет внятной агрополитики. «О приоритетности и необходимости развития сельского хозяйства говорят все руководители страны начиная со Сталина, — замечает финдиректор Sucden в России Глеб Тихомиров. — Что касается реальной поддержки, то она резко сократилась после вступления в ВТО». Новые принципы господдержки логичны и способствуют более понятному распределению бюджетных средств, однако должно пройти время, чтобы увидеть, как они будут работать, высказывает свое мнение гендиректор «Русагро» Максим Басов. «Пока мы тоже видим сокращение господдержки и ухудшение конъюнктуры рынков в связи со вступлением в ВТО», — делится мыслями топ-менеджер.
Проблема недофинансирования
Владимир Путин многое сделал для развития сельского хозяйства: благодаря господдержке мы достигли уровня продбезопасности по мясу птицы почти на всей территории страны, защищает президента гендиректор «Черкизово» Сергей Михайлов. «То, что АПК важен для власти, подтверждают и последние заявления президента о необходимости полного обеспечения независимости по основным видам продовольствия и выхода на экспорт», — добавляет он. Замдиректора свердловской агрофирмы «Старт» Евгений Коковин тоже считает АПК реальным приоритетом для президента и правительства, которое он назначил. Именно Путин поставил задачу уходить от сложившейся до него модели бартерных отношений «нефть/газ в обмен на продовольствие» и выделил занчительные средства на развитие агропрома, а также одобрил госинвестиции в сельское хозяйство, основной формой которых стало субсидированное кредитование, говорит он. Вместе с тем, поддержка валового производства при одновременном сдерживании цен привела к ухудшению конъюнктуры внутреннего рынка и не дала сельхозпроизводителям зарабатывать на развитие за счет реализации продукции, признает он. Итог — выраженная зависимость отрасли от бюджетной поддержки.
Новое президентство Путина обозначило прежние недостатки его правления, уверен замдиректора «Старта». Первый — ограниченность экономической политики идеей стабилизации. Такая политика неплоха при развитом сельском хозяйстве, но не в условиях дефицита основного капитала и производственных средств, замечает Коковин. «Источников финансирования становится все меньше, а качество кредитного портфеля банков ухудшается», — говорит он. Частные банки отказывают в кредитовании, подтверждает Инькова, а госбанки с каждым годом повышают ставки и требуют все больших залогов и поручительств. По наблюдениям Жалнина, сейчас кредитование сельского хозяйства происходит «рывками»: банки то дают деньги, то по каким-то причинам отказывают в финансировании. Сейчас внутренний рынок не в состоянии финансировать инвестиционные затраты так, как это было в начале нацпроекта, поэтому политика стабилизации и консервативная стратегия высших руководителей в отношении АПК несвоевременны, делает вывод Коковин. «Необходимо активно наращивать поток капитала в сектор, вводить новые инструменты инвестирования, снижать стоимость денег, — перечисляет он. — Поскольку инвестиции предыдущих периодов были сделаны на возвратной основе, отрасль должна иметь возможность заработать, чтобы расплатиться, а сделать это в условиях открытости рынков будет крайне сложно».
Инвестклимат: все в руках власти
Главный положительный инвестиционный фактор сейчас — высокие цены на зерновые: текущая доходность их производства, особенно на юге, позволяет получать высокую прибыль и привлекать инвесторов, рассуждает Тихомиров из Sucden. В остальном, по его мнению, экономические проблемы сельского хозяйства схожи с существующими в других несырьевых секторах: отсутствие долгосрочного финансирования, высокие кредитные ставки, укрепление рубля к доллару (то есть удешевление импорта) — все это тормозит рост экономики. Инвестиционная привлекательность АПК и переработки сельхозпродукции падает, соглашается Басов. В нынешней ситуации драйвером частных инвестиций может быть только увеличение субсидирования, размышляет он, но субсидии должны быть равнодоступными, а не выделяться одной-двум компаниям или регионам.
Мясные сектора, во многом за счет которых агросектор ранее демонстрировал рост, в третий срок Путина столкнулись с нарастанием стресс-факторов. В последние годы грамотные и взвешенные меры таможенно-тарифного регулирования в сочетании с растущей господдержкой привлекли в сектор более 600 млрд руб., напоминает Юшин, улучшалось качество управления — все было достаточно предсказуемо, что и нужно инвестору. «Однако теперь мы живем в новых реалиях, — сравнивает он. — Вступив в ВТО, расширяя евразийскую интеграцию и планируя заключать соглашения о свободной торговле с целым рядом стран, мы неожиданно меняем формы господдержки и ее направления. Даже если не принимать во внимание текущую убыточность свиноводства и снизившуюся рентабельность птицеводства, инвесторы все равно насторожены: они не понимают сути новых подходов к поддержке региональных программ развития агросектора».
Инвесторы задают много вопросов: как ВТО скажется на рынке, не вернется ли через страны Таможенного союза контрабанда, с которой они в последние годы успешно боролись, что в целом с экономикой и доходами населения, насколько правительство готово способствовать открытию для нашего мяса новых экспортных рынков (потенциал внутреннего ограничен), перечисляет Юшин. Вместе с тем для современных производителей нынешняя ситуация — возможность быстрого развития за счет ухода с рынка неэффективных предприятий, признает он.
Кого накормит Россия «В ближайшие 4-5 лет мы должны полностью обеспечить свою независимость по всем основным видам продовольствия, а затем Россия должна стать крупнейшим в мире поставщиком продуктов питания», — декларировал Путин в декабрьском послании Федеральному собранию. «Нужно подумать, каким образом Россия накормит мир», — вторил ему премьер Дмитрий Медведев на Давосском форуме. У отраслевого бизнес-сообщества и экспертов эти идеи вызывают много вопросов. Дмитрий Рылько из ИКАРа говорит, что для начала стоит оценить приоритетность будущих экспортных поставок. Он советует обратить внимание на опыт Бразилии: страна могла бы обеспечить себя пшеницей, но предпочитает импортировать ее (крупнейший импортер в мире вместе с Египтом и Японией), поскольку получает большую выгоду, выращивая на экспорт сою и кукурузу.
Продовольственная независимость нам вполне по силам, но стать крупнейшим поставщиком продуктов питания в мире невозможно даже за 20 лет, уверен Басов из «Русагро»: не позволят природно-погодный фактор, качество и стоимость персонала, инвестиционный климат, стоимость логистики и энергоносителей. «Мы проигрываем региональную конкуренцию на экспортных рынках, кроме Центральной Азии», — считает он. Наши слабые места — логистика и инфраструктура, добавляет Жалнин из «Октябрьской», и пока не будет внятной госполитики и инвестиций в их развитие, идея наращивания экспорта останется декларацией. Коковина настораживает наметившаяся консолидация экспортной инфраструктуры, а этот тренд приведет к ограничению или удорожанию доступа сельхозпроизводителей на внешний рынок, опасается он.
И еще нужно понимать, что устойчивый рост некоторых агропроизводств (в том числе с «экспортным потенциалом») у нас есть только благодаря сильной тарифной защите от импорта, указывает Тихомиров. Примеры — мясная промышленность и сахар. «Если страна становится чистым экспортером, то есть исчезает импорт (а вместе с ним — тарифная защита), то происходит резкое падение внутренних цен до мирового уровня, — описывает он. — Эта ситуация может иметь катастрофические последствия для указанных секторов. Поэтому, с учетом наших климатических условий и сильнейшего отставания по урожайности большинства агрокультур, мне кажется нереалистичным, что Россия станет крупнейшим поставщиком продуктов питания на мировой рынок в ближайшие 10 лет». А вот увеличить собственное производство до 85-90% внутреннего потребления, как сказано в доктрине продбезопасности, вполне возможно и, в отличие от масштабного экспорта, экономически оправданно, добавляет топ-менеджер.
В Группе «Черкизово», напротив, уверены, что слова президента вполне можно воплотить в жизнь. У России есть гигантский потенциал как у экспортера мяса: производство растительного белка в стране значительно превышает внутреннее потребление, и теперь необходимо конвертировать растительный белок в животный — то есть в мясо птицы и свинину, доказывает Михайлов. Однако сделать это, оговаривает он, можно при постоянной господдержке, которую должен чувствовать бизнес. Пока же крупные производители, наоборот, приостановили инвестиционные программы в секторе свиноводства.
Возможно, Путин ставит почти недостижимую за несколько лет цель стать крупнейшим экспортеров, чтобы добиться хотя бы небольшого прогресса — ведь люди и госинституты в нашей стране очень инертны, допускает Юшин из НМА. Но само по себе выражение «накормить весь мир» ему непонятно. «Какой-то большевистский лозунг, — недоумевает Юшин. — Накормить — значит отдать продовольствие голодающим бесплатно. Это благотворительность. У нас есть такая цель? Нет. Мы можем себе это позволить? Нет. Цель должна быть другой — выйти на внешний рынок, вытеснить конкурентов и заработать деньги, чтобы повысить уровень жизни тех, кто трудится в нашем сельском хозяйстве. И если в десятках стран люди воюют, а не работают, то мы их “кормить” не должны: пусть выбирают между покупкой оружия и хлеба».
Ставить задачи и что-то обещать — работа политика, соглашается с Юшиным Грудинин из «Совхоза им. Ленина». Недостижимость и ошибочность задачи перехода к массовому экспорту он связывает с тем, что президент никогда не работал в сфере производства, а эксперты, которые должны оценивать для него реалистичность идей, сами часто некомпетентны. «Как будто забывают, что корова сначала должна вырасти, потом ее нужно осеменить, затем она родит теленка и только после будет молоко, — говорит он. — Поэтому, когда Путин говорит, что мы всех накормим, я сомневаюсь. Белорусы и казахи накормят нашу страну, а мы с такой агрополитикой — нет».
Нужен менеджмент
В нашей агрогосполитике Путину действительно нужно очень многое менять, согласен Юшин, но это крайне непросто: стране требуется тотальная модернизация, притом не столько технологическая, сколько нравственная, психологическая и ментальная. «А прежде чем что-то менять, надо определиться с целями, а лично мне они так до конца и не ясны, — признается эксперт. — Что нам точно нужно менять, так это качество управления в сельском хозяйстве. Ведь мы конкурируем с ЕС, США, Бразилией не только в технологиях, оснащении, себестоимости и объеме господдержки, но и в том, кем и как управляется отрасль».
Замена министра сельского хозяйства после инаугурации, по мнению участников рынка, стала одним из неоднозначных действий вновь избранного президента. «Министра поставили еще более непрофессионального, чем прежде», — сетует Вера Инькова из «Искусства земледелия». Николай Федоров пока еще входит в курс дел, а ротация кадров и движение — сам по себе позитивный факт, спорит Жалнин из «Октябрьской». Но и он признает, что сейчас в правительстве нет людей, которые хотя бы немного разбирались в сельском хозяйстве. «При нашем потенциале и объеме земельного банка баланс сил в правительстве должен быть другим: обязательно должны быть люди, понимающие отрасль и активно лоббирующие ее интересы, — добавляет он. — С этим явный дефицит, нет специалистов, которые могли бы подготовить правильные решения для инвестирования и действенных программ господдержки».
Министру необязательно быть профильным специалистом: профессионалами, понимающими АПК, должны быть его заместители, а ему достаточно «болеть за дело и держать руку на контроле», — высказывает мнение Мухин из Центра политической информации. «Проблема в том, что нынешние «специалисты» Минсельхоза в подавляющем большинстве видели сельское хозяйство только на картинках, — негодует Грудинин. — Я при встрече говорил Федорову, что идея софинансирования поддержки из региональных бюджетов неправильна, у них просто нет денег. В итоге за 2012 год регионы отказались от 5 млрд руб. федеральных средств. И потом, во всем мире сельское хозяйство дотируется центром, потому что продовольствие — это стратегическая политика страны». Примером непонимания властью проблем отрасли Грудинин считает идею увеличить в пять раз ставку налога на неиспользуемые сельхозземли. «Землю часто не пашут не потому, что лень, а потому, что это невыгодно, — объясняет он. — Ты вложишь средства, получишь урожай, но может оказаться, что продукция никому не нужна».
Ожидания и опасения
Кроме того, что нужны профессиональный отраслевой менеджмент и адекватное планирование, необходимо создать для сельского хозяйства условия, сопоставимые с партнерами по ВТО, говорит Жалнин из «Октябрьской». Он имеет виду доступность ресурсов, в том числе кредитных: не должно быть такого, что фермеру для оборота нужно 50 млн руб., а ему дают лишь 15 млн руб., а то и вообще ничего. «Признаваемый властями потенциал АПК и тот объем денежной массы, который концентрируется в стране благодаря углеводородам, думаю, вполне позволяют вести планомерную агрополитику», — полагает топ-менеджер.
Инькова из «Искусства земледелия» ничего не ждет от Путина, поскольку считает, что у него нет внятной программы действий. Коковина из агрофирмы «Старт» беспокоит, что нынешняя экономическая система, в том числе в агросекторе, почти лишена возможности саморегулирования из-за проводимой политики централизации. Значит, действенную поддержку сельхозпроизводители могут получить только через органы исполнительной власти. «Может быть, это неплохо, но при нашем механизме прямого управления нужно уделять анализу ситуации в сельском хозяйстве много времени и внимания. Есть риск, что их у высших органов власти просто не хватит», — рассуждает Коковин.
Тихомиров из Sucden замечает, что до вступления в ВТО у государства было больше правовых возможностей поддержки сельского хозяйства, но пока не видит негативных перспектив для своей компании на российском рынке. «С каждым годом совершенствуются рыночные отношения, увеличивается число людей с новым мышлением, все это сопровождается сильнейшим научно-техническим прогрессом в мире, который затрагивает Россию, — рассуждает он. — Поэтому бизнес должен развиваться в правильном направлении независимо от того, кто руководит страной». «Русагро», напротив, сокращает инвестиции в рост производства — это реакция компании на сигналы, которые президент посылает бизнесу (в первую очередь, ценовые и финансовые — рост кредитных ставок). «Мы ждем ухудшения экономической конъюнктуры, которая может привести к консолидации, и боимся укрепления рубля», — делится Басов.
Агробизнесу в годы президентства Владимира Путина нужно опасаться коррумпированных чиновников и затруднений с кредитованием, думает Мухин из ЦПИ. На макроэкономическом уровне эксперт ожидает ослабления доллара, евро и укрепления рубля, что, по его мнению, неплохо для сельского хозяйства, получающего рублевые кредиты.
Что заметили аграрии
Действия и решения президента Путина
Вступление в ВТО.
Смена министра сельского хозяйства.
Бессрочное продление льготы по налогу на прибыль сельхозпроизводителей.
Сокращение финансовой поддержки отрасли из федерального бюджета.
Утверждение новой госпрограммы развития сельского хозяйства.
Рост таможенных пошлин на импортную агротехнику.
Увеличение импорта мяса и конкуренции с белорусскими производителями.
