Журнал «Агроинвестор»
Почему инвестпроекты начинаются с опозданием либо не реализуются совсем
Отказы в финансировании, неэффективный менеджмент, технологические ошибки, непонимание рынка или просто желание освоить бюджет часто приводят к тому, что планы инвесторов остаются на бумаге, их выполнение существенно затягивается либо они заметно дорожают по ходу реализации. Неудачные проекты не только являются проблемой для банков и головной болью региональных властей, они формируют негативный имидж агроотрасли, осложняя работу добросвестных инвесторов и подрывая доверие к ним.
Агрохолдинги, инвесторы и региональные власти, как правило, охотно делятся своими планами со СМИ, в том числе еще до того, как начинают их реализовывать. Правда, иногда сообщения о том, что компания вот-вот начнет строить молочную мегаферму с чуть ли не самым большим поголовьем в стране или приступит к созданию самого современного свинокомплекса / элеватора / перерабатывающего завода
Сказали и не сделали
В 2008 году ресторатор Михаил Зельман и структуры Уральской горно-металлургической компании (УГМК) Искандара Махмудова учредили компанию «Уралитэ» с планами выращивать до 300 тыс. голов в год мясного КРС (35-40 тыс. т мяса) в Башкортостане и продавать говядину, в том числе брендированную, розничным сетям и ресторанам. Пятилетняя инвестпрограмма оценивалась в более чем 25 млрд руб. Деньги компания попросила у ВЭБа. Около 15% необходимых средств инвесторы готовы были вложить самостоятельно, то есть банковское финансирование требовалось примерно на 21,75 млрд руб. В марте 2009 компания сообщала, что готовится принять из Австралии первую партию КРС (1,5 тыс.) для формирования племенного ядра и оформляет в аренду на 49 лет 30 тыс. га земли. За пять лет планировалось создать самый крупный в Росии частный земельный банк — до 800 тыс. га, следовало из комментария Зельмана «Агроинвестору». Всего в 2009 году «Уралитэ» должна была открыть пять ферм на 1-1,5 тыс. КРС каждая. Тогда же «Росагролизинг» заявлял, что согласовывает финансирование проекта и, возможно, выдаст инвестору $13 млн на покупку скота.
Проектом заинтересовались власти других регионов. В июле 2009 года «Коммерсантъ» писал, что губернатор Воронежской области Алексей Гордеев предлагает владельцам «Уралитэ» рассмотреть возможность приобретения трех участков в сельских районах под свой проект, но ВЭБ еще не принял решения о финансировании. Без поддержки банка полномасштабный проект по откорму КРС вряд ли осуществим, не отрицал Зельман. Так и вышло: «Уралитэ» не получила кредит ВЭБа. В ноябре 2011 года Зельман признался журналу Food Service, что реализация проекта приостановлена.
Другой амбициозный проект, агрокластер «Новая деревня» под Ульяновском, о котором в 2009—2010 годах писали многие СМИ, в том числе деловые, тоже не был реализован. Сейчас о нем достоверно мало что известно.
А начиналась «Новая деревня» весьма бодро. Бывший совладелец девелоперской компании РТМ Эдуард Вырыпаев и экс-глава «Ульяновскптицепрома» Юрий Шевченко, учредив компанию «Агропарк-Менеджмент», решили создать современную деревню с комфортными условиями проживания и инфраструктурой, 160 животноводческих и растениеводческих мини-ферм, перерабатывающие предприятия
Проект понравился властям других регионов. С Шевченко встречался губернатор Пензенской области Василий Бочкарев. Правительство Татарстана заявило о готовности поддержать проект, выделив минимум 1,5 млрд руб., просубсидировав строительство дорог, покупку скота и оборудования. Общая стоимость «Новой деревни» в Татарстане оценивалась в 5,2 млрд руб., писал «Коммерсантъ». Примерно в это же время анонсировался аналогичный проект в Нижегородской области за 5,5 млрд руб. По информации газеты «Смоленская неделя», в августе 2012 года — когда против застройщика «Новой деревни» и автора проекта Шевченко в Ульяновской области уже возбудили уголовные дела из-за невыплаты налогов и зарплат фермерам — в «Агропарк-Менеджмент» с предложением построить агрокластер обращалась смоленская обладминистрация. «Самарское обозрение» тогда же писало, что ульяновский проект прекратил существование, дома и фермы не достроены, а местная администрация теперь доказывает, что не участвовала в нем. В Интернете много комментариев жителей Ульяновской области, именующих «Новую деревню» не иначе как «приоритетной аферой». В ответ на критические публикации о неудачах проекта минсельхоз региона в марте 2012 года объяснило на своем сайте, что его финансирование велось на собственные средства инвесторов, субсидии не выделялись, и теперь строительство приостановлено из-за отсутствия денег. На запрос «Агроинвестора» относительно нынешнего статуса проекта министерство не ответило. «Алтайский бекон» краевые власти называли в 2009 году отправной точкой развития свиноводства на востоке страны — в Сибири и ДвФО нет ни одного нового индустриального комплекса. При поддержке администрации региона белгородский инвестор Геннадий Бобрицкий («Приосколье») планировал за 14 месяцев построить комплекс мощностью 20 тыс. т свинины в год за 2,8 млрд руб. Однако проект был негативно воспринят местными жителями и общественностью, заявлявшими о его негативном влиянии на окружающую среду. Затянулось прохождение госэкспертизы. Сибирский банк Сбербанка летом 2011 года согласовал выделение под «Алтайский бекон» кредитной линии — 3,7 млрд руб. на девять лет. Тогда же Бобрицкий говорил «Коммерсанту», что намерен начать строить комплекс мощностью уже 32 тыс. т/год мяса в живом весе за 5 млрд руб. По информации Altay Daily Review, осенью прошлого года местные власти подвели к площадке газ и электроэнергию, а весной этого планировали строить дорогу. Также прошлой осенью пресс-служба администрации края сообщила, что строительство комплекса начнется в мае 2012-го. Но строительство снова отложили, по данным Altay Daily Review, до весны 2013 года: инвестор хочет оценить состояние отрасли, защита которой заметно снизилась после вступления России в ВТО. Руководитель главного управления сельского хозяйства региона Александр Чеботаев подтверждает на сайте администрации, что проект приостановлен до марта. Если «Алтайский бекон» не будет реализован, площадку передадут другому инвестору. «В адрес администрации Алтайского края поступило несколько обращений о возможности реализации проектов на этих территориях, в том числе с перспективой перепрофилирования проекта под другие подотрасли животноводства», — указал Чеботаев. Пресс-служба «Приосколья» отказалась от комментариев.
Денег не дают
Аналитик «ВТБ-Капитал» Иван Кущ называет одну из главных причин, по которым, на его взгляд, инвестпроекты становятся долгостроями, получаются дороже первоначально заявленных или не реализуются, — не всегда удается найти финансирование. При прочих равных условиях банки неохотно кредитуют АПК, считая сектор непрозрачным и рискованным заемщиком. Ростовский «Евродон» четыре года не мог получить кредит на проекты по индейке, из-за чего сроки реализации пришлось перенести на год-два, говорит основной владелец компании Вадим Ванеев. Ранее «Евродон» анонсировал на конец 2012 года начало строительства в Воронежской области комплекса по выращиванию индейки. Сейчас Ванеев объясняет, что комплекс «скорее всего» начнут в 2013-м. «Проект большой, инвестиции около 17 млрд руб., поэтому сложностей хватает, но мы не отказываемся от своих планов: земля есть, компания зарегистрирована, так что работаем», — комментирует бизнесмен.
У других инвесторов, в том числе крупных, тоже проблемы с деньгами. «Капиталъ-агро» в начале 2011 года планировала вложить 2,3 млрд руб. в животноводческий комплекс на 1,8 тыс. коров под Тамбовом. Однако начало реализации проекта перенесено на 2013-й: необходимо доработать проектно-сметную документацию и «проработать вопрос финансирования», поясняет глава управления сельского хозяйства региона Александр Аксенов. В Тамбовской области проблемы возникли еще у одного инвестора — «Красного Востока — Агро» (агрохолдинг создан Айратом Хайруллиным), планировавшего в конце 2011 года запустить новую мегаферму «Шереметьево». «Реализация проекта затянулась из-за финансовых трудностей инвестора, в том числе связанных с перекредитованием, — говорит Аксенов. — Но строительство молочного комплекса на 3,3 тыс. коров проектной мощностью 22 тыс. т молока в год продолжается. Объем инвестиций — чуть более 1 млрд руб.». По словам чиновника, сейчас первая очередь фермы комплектуется поголовьем, и до конца года планируется завести 1 тыс. коров и нетелей. Ввод комплекса в эксплуатацию намечен на конец 2013 года.
Еще один проект холдинга «Красный Восток — Агро», задуманный совместно с «АМИ-Инвест» летом прошлого года, приостановлен — тоже из-за отсутствия финансирования. Инвесторы планировали вложить 1,5 млрд руб. в производство мраморной говядины в Татарстане. Комплекс должен состоять из откормочной площадки на 7 тыс. КРС в год, убоя мощностью 36 тыс. т/год и биогазовой станции. В сентябре «Коммерсантъ» писал, что проект не обеспечен финансами и рассчитывает на содействие Агентства стратегических инициатив (АСИ, учреждено федеральным правительством по предложению Владимира Путина для содействия реализации бизнес-проектов).
По данным «Коммерсанта», владельцы инвестировали более 260 млн руб. в покупку земли, коммуникации и авансирование оборудования, а всего могут обеспечить собственными средствами 23% вложений. Проект по производству говядины проходит комплексную экспертизу, написано на сайте АСИ. В пресс-службе «Красного Востока — Агро» и приемной Хайруллина в Госдуме, где он работает первым змпредом комитета по аграрным вопросам, не ответили на письменные запросы «Агроинвестора». «Тамбовская сахарная компания» (ТСК) реализует единственный в отрасли проект — строит в регионе новый сахарный завод на 9-12 тыс. т в сутки. Такие предприятия в России не строились с 1970-х годов, а с 2000-х только реконструируются действующие. В 2012 году ТСК планировала завершить строительство, но из-за неоднократно возникавших проблем с финансированием запуск предприятия теперь перенесен на третий квартал 2013-го. Вообще этой истории уже пять лет. О намерении построить завод инвесторы заявили еще в начале 2007 года, площадку для строительства подготовили в ноябре 2008 года, активное строительство началось летом 2009-го, пишет управление по развитию перерабатывающей промышленности Тамбовской области в ответ на запрос «Агроинвестора». Внешние инженерные сети строятся из средств областного и федерального бюджетов (25,1% акций ТСК принадлежат правительству региона). Общая стоимость проекта составляет 8,5 млрд руб. В 2011 году строительные работы не велись из-за приостановки «Россельхозбанком» финансирования, в августе прошлого года была открыта очередная линия, но после ревизии проекта во втором квартале 2012 года кредитование было опять заморожено, а возобновилось в августе.
В мае «Интерфакс» сообщил, что «Русский агропромышленный трест» (РАПТ) Вадима Варшавского перенес с 2012-го на 2013-2014 годы ввод свинокомплекса и бойни в Ростовской области из-за длительного срока принятия РСХБ положительного решения о финансировании проекта. В банке и РАПТ проигнорировали вопросы «АИ».
Проблема долгого рассмотрения заявок действительно распространена, признает руководитель Дирекции финансирования региональных проектов «Газпромбанка» Тимур Беликов. По его словам, основные причины — непроработанность проектов при обращении в банк, отсутствие исходно-разрешительной и проектно-сметной документации, оформленных земельных участков под объекты строительства, а также проектов контрактов с ключевыми поставщиками и подрядчиками, плюс отсутствие у инвесторов убедительной стратегии сбыта продукции. Также банк может отказать из-за отсутствия у владельца отраслевого опыта, высокой долговой нагрузки компании-заемщика, усиления негативных тенденций на конкретном рынке при отсутствии вертикальной интеграции реализующей проект компании. А некоторые рассчитывают получить кредит и начать строить без исходно-разрешительной документации, указывает Беликов.
Анализ инвестиционного проекта может занимать много времени: банк внимательно прорабатывает бизнес-план, в том числе маркетинговую составляющую, рассматривает риски, оценивает качество управления, добавляет руководитель Департамента по работе с корпоративными клиентами банка «Уралсиб» Андрей Горбов. Кроме того, для АПК характерны специфические риски, создающие дополнительные сложности для привлечения финансирования, говорит он. «После дефолтов во время кризиса 2008-2009 годов банки стали крайне консервативно подходить к оценке рисков, а в любом долгосрочном проекте заключен риск — кредит должен погашаться будущими доходами от создаваемого по этому проекту объекта. В подавляющем большинстве случаев банки при проектном финансировании не готовы рисковать, тем более что немногие банки обладают компетенциями для качественной оценки заемщиков. К тому же у большинства банков из-за отсутствия долгосрочного фондирования почти нет длинных денег», — объясняет Горбов.
Анастасия Вахламова из пресс-службы Сбербанка добавляет, что решение об открытии кредитной линии, в первую очередь, зависит от финансового состояния заемщика, но нет гарантии, что даже крупный агрохолдинг с хорошей кредитной репутацией без проблем получит кредит на стартап. «Тем не менее, вероятность привлечения кредита у крупного игрока существенно выше, — отмечает Беликов. — Если владельцы бизнеса ведут сбалансированную кредитную политику, не готовы ради быстрого роста жертвовать финансовой устойчивостью, то у таких компаний, как правило, нет проблем с привлечением долгового финансирования новых проектов». Горбов подтверждает, что компания, имеющая хорошую кредитную историю и долгосрочные отношения с банком, имеет преимущества. Однако банк может консервативнее клиента оценивать перспективы рынка сбыта продукции или счесть, что обоснование проекта недостаточно проработано, излишне оптимистично. После таких выводов часто следует отказ в финансировании, несмотря на объем бизнеса и его репутацию.
Гендиректор липецкой «Отрады Ген» Патрик Хоффманн замечает, что и процесс выборки траншей уже открытой кредитной линии может быть проблематичным и замедлять строительство: банки предписывают, чтобы активы закладывались по мере его продвижения. «А процесс залога незавершенного объекта часто занимает несколько месяцев, — сетует топ-менеджер. — Это требование неэффективно. Что можно получить за недострой, если строительство прервется? Возможно, сумму близкую к нулю. В таком случае, зачем вообще нужен залог? Кроме того, такое требование — по сути, препятствие для запуска фермы и формирования денежного потока, за счет которого возвращается кредит».
Хотят подешевле
Проблемы у инвесторов возникают и из-за нехватки господдержки, причем не только финансовой. «Это вопросы на стыке коррупции и бюрократии: например, местные власти обещали землю на льготных условиях, а в итоге не предоставили площадку», — говорит Иван Кущ из «ВТБ Капитала». Так, у «Агрико», объявившей в 2010 году о планах построить за два года свинокомплекс на 27 тыс. т мяса в год, комбикормовый завод и бойню с холодильником в Тверской области, дедлайн сдвинулся на 2015 год из-за смены губернатора. «Новая администрация долго входила в курс дела», — говорит замдиректора компании Герман Бутов. Но все планы в силе, комплекс уже полгода строится, решены инфраструктурные вопросы, уверяет он.
По наблюдениям Куща, намного чаще проблемы становятся следствием неэффективного менеджмента и неверных расчетов. «Например, в 2007 — начале 2008 годов было много проектов по выращиванию агрокультур, — напоминает он. — Активно скупались земли, поскольку было ценовое ралли на рынках сельхозпродукции. Инвесторы экстраполировали этот тренд на пять лет вперед — по нему пшеница сейчас должна стоить $500/т! Подобные проекты не имели успеха».
Ванеев считает самой большой проблемой амбиции инвестора при отсутствии профессиональной команды. «В стране нет специалистов, которые могут с нуля запускать производства индейки, — делится он своим опытом. — Сейчас объявлено с полсотни проектов на 10 тыс. т мяса каждый, но такой объем — уровень фермерского хозяйства. Порядка 80% таких проектов станут головной болью для банков». Гендиректор инжиниринговой компании «Неофорс» Алексей Лысцов соглашается, что неэффективные специалисты — частая причина неудач. Но и работа хорошей команды может не иметь успеха, если последнее решение, как это часто бывает, за владельцем будущего бизнеса — человеком с деньгами, но без отраслевых компетенций. «Покрутившись в теме с полгода, многие думают, что разобрались в производственных вопросах, и давят на проектировщиков, инжиниринг, поставщиков оборудования, чтобы максимально удешевить проект, — говорит Лысцов. — Детали заменяются дешевыми, по максимуму убираются узлы и механизмы, без которых оборудование работать будет, но эффект не тот. В итоге в первый же год работы комплекса приходится закупать не только запчасти, но и докупать базовое оборудование».
Топ-менеджер компании-поставщика оборудования приводит примеры просчетов. Племптицерепродуктор «Муромский» (Белгородская область), по его словам, купил оборудование в самой дешевой комплектации, и сразу после запуска комплекса появился длинный список дополнительных опций, без которых нельзя обойтись. «Рославльский бекон» из Смоленской области приобрел оборудование у компании, победившей в тендере с самой низкой ценой. «После ввода комплекса обнаружилось, что фирма заложила в проект продуктивность 23 поросенка от свиноматки в год, отсюда и низкая стоимость оборудования — его просто физически меньше, — делится топ-менеджер. — При нормальном кормлении годовой приплод от качественной матки составляет до 28 поросят». Теперь, по его словам, комплексу негде размещать часть поросят — не хватает мощностей доращивания и откорма.
Мало кто из российских инвесторов считает эксплуатационные затраты и себестоимость получения килограмма мяса, продолжает Лысцов, все смотрят на итоговую стоимость строительства и оснащения комплекса. Это большая ошибка. Некоторые делают самые дешевые проекты просто потому, что не собираются заниматься производством, продолжает гендиректор «Неофорса». Такие инвесторы изначально могут завысить стоимость проекта, получить льготный кредит, «распилить» большую часть денег и построить комплекс по остаточному принципу. «Потом его пытаются продать, и уже новый владелец доводит проект до ума, — объясняет Лысцов. — Из компаний, с которыми мы общались, таких примерно 20%». Один из таких инвесторов, используя административный ресурс, построил свинокомплекс, вообще не имея на руках проекта, рассказывает он: «Можно сказать, это были просто наброски, непроработанные технологические решения со всеми вытекающими экологическими и санитарными нарушениями. Но комплекс запустили и худо-бедно начали работать». При попытке выйти с таким же проектом в другой регион, продолжает Лысцов, он был забракован — не прошел госэкспертизу. Теперь его запуск затягивается — в регионе с госэкспертизой строго, и владельцу приходится делать уже настоящий проект, чтобы ему разрешили там работать.
Проще начать с нуля
Нежизнеспособные проекты, в том числе недострои, иногда переходят банкам как залог по невыплаченным кредитам. Для банков это не менее скрьезная проблема, чем невозвраты, констатирует вице-президент инвесткомпании «Атон» Иван Николаев. Нужно искать нового инвестора, приходится реализовывать площадки с дисконтом, а главное, самостоятельно управлять проектом, пока не найдется другой владелец.
В «Русской молочной компании» (Пензенская область) знают, как непросто реанимировать неудавшийся проект. Комплекс на 1,2 тыс. коров, запущенный ей в Кузнецком районе два года назад, был начат несколькими годами ранее «Евросервисом». «Мы приобрели его в начале 2007 года в замороженном состоянии, на стадии фундамента. Фактически это был участок земли со стоящими на нем колоннами, к которому прилагался проект фермы на 800 голов, — вспоминает гендиректор «Русмолко» Рашид Хайров. — Начали разбираться, и выяснилось, что он составлен крайне безграмотно». Не было понятной производственной логистики, неясно, как инвестор планировал организовать кормление, уборку помещений и утилизацию навоза, содержание телят и др. «Мало того, проект заканчивался границами коровника — не было предусмотрено сопутствующих объектов и инфраструктуры и даже подъездных дорог», — говорит Хайров. Пришлось увеличить мощность, чтобы получить нормальную экономику, и сделать новую проектную документацию. Изменения сказались и на стоимости: первоначальная — 120 млн руб. — увеличилась почти втрое. «Реализация проекта была непростой: всегда проще строить с нуля, чем исправлять чьи-то ошибки», — сетует Хайров. «Дамате» в прошлом году тоже согласилась взять у РСХБ неудачный пензенский проект «Евросервиса» - производство индейки. Трудности, по словам гендиректора Римантаса Мацкевичюса, начались с необходимости глубокой адаптации: проект был израильским, а первый инвестор частично построил инкубатор и один птичник без поправок на наш климат. Предприятие рассчитывалось на 7,5 тыс. т мяса в год. «Дамате» увеличила мощность вдвое с возможностью роста до 60 тыс. т/год. Часть доставшегося оборудования пришла в негодность из-за хранения в неподходящих условиях, каких-то деталей не хватало. Докупить комплектующие не получалось — за прошедшие годы их перестали выпускать, и пришлось искать варианты замены. Первый владелец очень сильно сэкономил на проекте, взяв дешевое, давно устаревшее оборудование (запчасти выпускаются минимум 10 лет после снятия линий с производства) или явный некомплект, не исключает Лысцов из «Неофорса».
Лучше (и в итоге дешевле) потратить много времени перед стартапом, чем дорабатывать его по ходу реализации, говорит Патрик Хоффманн из «Отрады Ген». «Но в России большинство компаний работают по-другому: хотят продвигаться быстрыми темпами и часто пренебрегают этапом подготовки», — замечает он. Самой большой проблемой, с которой столкнулась компания, стали местные строители. Уровень их профессионализма не идет ни в какое сравнение с существующим в Европе, к тому же генподрядчик привлекает много субподрядчиков, а они не знают современных методов управления проектами, делится впечатлениями Хоффманн. Все это усугубляется острой нехваткой квалифицированных рабочих, и в результате проект может непредсказуемо затянуться, сетует он.
Негативный имидж
Нереализованные, серьезно затянувшиеся и неграмотно составленные проекты формируют негативный имидж отрасли как объекта для вложений и кредитования, что мешает работать добросовестным инвесторам. «Если один получил деньги и ничего не сделал, то другой ничего не сделает, потому что не получит денег», — указывает Николаев из «Атона». Ванеев из «Евродона» знает со слов банкиров, что инвесторы-неудачники могут сильно «испортить рынок». «Если объявлено 20 проектов по индейке и 15 рухнет, то это бросит тень на весь сектор, банки подумают, что индейка — это неэффективно и невыгодно, и тем, кто адекватно работает, будет еще сложнее убеждать кредиторов», — беспокоится он.
Лысцов из «Неофорса» признается, что перестает верить инвесторам — многие крайне непоследовательны: «Сегодня просят предложение по свинокомплексу на 5 тыс. маток, а завтра выясняется, что ничего не надо, потому что они уже строят кирпичный завод, и работу приходится выбрасывать». Чтобы сделать обоснованное предложение, нужно потратить неделю, а не просто составить прайс, объясняет он. «Сейчас, пожалуй, все фирмы, занимаюющиеся проектированием и оснащением, начинают с усредненных предложений, чтобы избежать напрасного труда», — говорит Лысцов.
В регионах стали насторожено относиться к новым инвесторам, замечают участники рынка: если несколько лет назад радовались чуть ли не каждому, кто заявлял о больших планах, а просил «всего лишь» земли и небольшой господдержки, то сейчас многие чиновники и местные жители смотрят с подозрением. С таким отношением столкнулась «Дамате». Предыдущий владелец, не сумевший сделать комплекс, устраивал презентацию проекта, люди верили, что появится работа, у них были надежды, а в итоге стройку заморозили, говорит Мацкевичюс. После запуска первых объектов отношение изменилось, «но в этом плане все-таки проще начинать с нуля», — заключает он.
Реанимация или стартап?
Реанимация чужих недостроенных проектов — дело не всегда благодарное, но и у стартапов есть свои трудности. Николаев из «Атона» говорит, что, если начинать проект с нуля, то тратится больше времени и денег, а окупаться комплексы будут медленнее, чем несколько лет назад. Иван Кущ из «ВТБ-Капитала» отмечает, что есть инвесторы, которые «пылесосят» рынок, собирая неудачные проекты. «Как правило, это компании со спекулятивными стратегиями: они покупают актив, делают его работающим и продают, — поясняет аналитик. — Но люди, которые входят в бизнес серьезно, часто предпочитают строить с нуля».
По словам Ванеева из «Евродона», быстрее и проще построить проект в чистом поле, чем переделывать. «Покупая старый комплекс, получаешь все его «болезни», — аргументирует он. — Но если это новый актив — скажем, недострой разорившегося инвестора, переоценившего свои силы — проект вполне можно взять». Лысцов из «Неофорса» считает, что реанимировать проект легче, чем начать с нуля — при условии, что предприятию, которое берет инвестор, максимум 10 лет. «У новых проектов могут возникнуть трудности с землеотводом, а потом, непросто найти единый участок, где можно разместить площадку, чтобы там не было паевых земель или рядом не находились водоем либо ЛЭП, — рассуждает он. — Запустить относительно новый проект на готовой площадке хорошей команде не составит большого труда».
