Журнал «Агроинвестор»
Завершается первая пятилетняя агрогоспрограмма, принятая в 2007 году. Результаты неоднозначны. Налицо общее увеличение производства сельхозпродукции, быстрый рост бройлерного сектора, прорыв в развитии индустриального свиноводства и мощностей по перевалке зерна. С качественными показателями хуже. Не произошло техмодернизации растениеводства, выросли эпизоотические риски, снизились доступность денег и интерес к АПК новых инвесторов.
Подходящая к завершению агрогоспрограмма (2008-2012) была продолжением приоритетного нацпроекта «Развитие АПК», стартовавшего в 2006 году. К 2013 году планировалось увеличить объем производства сельхозпродукции на 24,1% по отношению к 2006-му, привлечь 946,8 млрд руб. инвестиций в основной капитал сельского хозяйства, до 70% увеличить долю российских продтоваров в розничной торговле.
Что вышло
Результаты реализации программы неоднозначны. С одной стороны, благодаря высоким темпам роста свино- и птицеводства, а также рекордным урожаям прошлого года удалось достичь объемных (валовых) целевых показателей. С другой — многое не удалось. Производительность труда в сельском хозяйстве остается низкой: так, в этом году Минсельхоз прогнозирует индекс 96% против плановых 105,2%. Крайне медленно модернизируется растениеводство: средний коэффициент обновления техники в 2012 году, по оценке Минсельхоза, составит 3,6% (план был 11,6%). Остаются острыми проблемы инфраструктуры и регулирования рынков, средняя рентабельность сельхозпроизводителей невысокая — 11,8% по итогам прошлого года (без учета субсидий — убыточность 0,4%). Растет закредитованность отрасли, которая, по данным ЦБ на 1 июня, превышает 1 трлн руб.
Инвестиционная активность постепенно снижается и продолжит затухать в 2013—2020 годах, уверен завкафедрой агроэкономики экономического факультета МГУ Сергей Киселев. По его словам, если нацпроект показал всплеск инвестиций (по данным Росстата, за два года в отрасль было вложено 562,7 млрд руб., темп роста вложений в 2006 году составил 43%, в 2007-м — 32,2%), то уже с 2008 года в результате кризиса началось их снижение (минус 1,2%). «В госпрограмме на основании сформировавшейся в 2006—2007 годах тенденции было заложено увеличение инвестиций на 64% к 2013-му, а фактически за 2008-2012 годы не удалось восстановить даже докризисный уровень, — добавляет Киселев. — В новой программе предусмотрены меньшие темпы роста инвестиций — в среднем по 4% в год. Но учитывая экономическую ситуацию в стране и в мире, думаю, что и такие показатели с трудом достижимы». Кроме того, на сельхозпроизводителей давят накопившиеся долги по кредитам.
Нельзя отрицать, что действие госпрограммы в сочетании с более-менее предсказуемыми условиями сельхозпроизводства способствовали стабильности инвестиционного климата, продолжает эксперт: без господдержки вложения в агропром остались бы на уровне минимума 2003-2004 годов (90-116 млрд руб. по Росстату). Но сама по себе программа не решает вопрос его улучшения. Для этого нужны институциональные изменения, причем всей российской экономики, поскольку инвестклимат мало привлекателен не в отдельно взятом АПК, а в стране вообще. Показатель этого тренда — хронический отток капитала из России на протяжении всех последних лет.
Госпрограмма — ключевой фактор роста инвестиций в птице- и свиноводство, строительство молочных ферм, перечисляет гендиректор ИКАРа Дмитрий Рылько. Без господдержки частные инвестиции в эти направления — в том числе иностранные — за этот же период составили бы максимум треть того, что получилось, считает он. По информации Росстата, если в 2005 году иностранные инвесторы вложили в отрасль $156 млн, то в прошлом — $638 млн, а за первое полугодие 2012-го — $267 млн. Без нынешней господдержки участникам рынка было бы намного сложнее развиваться, уверен гендиректор «Агроко», экс-топ-менеджер «Разгуляя» Алексей Иванов. Крупные холдинги, по его словам, получали «очень серьезные суммы», во многом позволившие им расти. Например, группа «Черкизово» с 2010 года до конца первого полугодия 2012-го получила $147,4 млн одних только субсидий на выплату процентов, «Русагро» - 2,67 млрд руб., следует из отчетности компаний. «В период не слишком привлекательной рыночной конъюнктуры по зерну, когда цена реализации была близка к себестоимости, многие хозяйства смогли выстоять только благодаря господдержке», — подтверждает гендиректор тамбовской агрофирмы «Октябрьская» Максим Жалнин. Правда, по его оценке, до 70% всего объема выделяемых средств получили крупные игроки. «Состоятельные компании стали еще богаче, повысили свою капитализацию и, конечно, выиграли от госпрограммы, — говорит он. — Если в будущем видеть Россию как страну, где десяток крупных игроков владеют всем сельхозпроизводством, то, наверное, это позитивно».
Растениеводство не сработало
По словам президента Российского зернового союза (РЗС) Аркадия Злочевского, из заложенных в программе 2008-2012 годов направлений драйверами стали птице- и свиноводство, динамика которых за пять лет превысила плановую. А вот производство и переработка молока при сравнимой господдержке продолжают стагнировать, не выполнены показатели развития растениеводства. Причины во всех отраслях разные: в одних случаях — ошибочный инструментарий поддержки, в других — ее недостаточность. «В растениеводстве, — приводит пример Злочевский, — мы не получили уверенного наращивания производства зерна и достаточных для сохранения конъюнктурных стимулов роста мер регулирования. Интервенции, особенно закупочные, малоэффективны: они позволяют ценам опускаться ниже приемлемого уровня. Меры госпрограммы не удержали рынок на уровне рентабельности, достаточном для сохранения мотивации к расширенному воспроизводству».
Рынок пользы от интервенций не ощутил, считает Жалнин, они работали «кулуарно и непонятно». Несмотря на массированные закупки 2009 года, цены обвалились с 9,5 тыс. руб./т пшеницы 3 класса в 2008 году до 3 тыс. руб./т, вспоминает Злочевский. Итог — резкое, до 60,9 млн т, снижение урожая в 2010-м, хотя, конечно, заметным фактором падения сбора тогда стала засуха. В прошлом сезоне стимулов для инвестиций также было недостаточно — рынку не хватало денег для обеспечения технологичности производства. Поэтому в 2012 году у нас тоже существенные потери: собрано чуть больше 70 млн т. Производство продукции растениеводства по расчетам МСХ сократится на 15% к прошлому году (целевой показатель госпрограммы на этот год — рост на 3,1%).
Инвестиционная привлекательность растениеводства все эти годы снижалась, и крупных стартап-проектов в этом секторе сейчас нет, констатирует топ-менеджер свердловской агрокомпании «Старт» Евгений Коковин. По наблюдениям Жалнина, в Тамбовской области «буквально единицы» рассматривают растениеводство, особенно зерновые, как новый бизнес. Сахарная свекла для мелких и средних компаний тоже не инструмент заработка: маржу в конечном счете регулируют холдинги, владеющие перерабатывающими мощностями. «По сути, зарабатывать получалось только на подсолнечнике», — итожит Жалнин. Впрочем, в логистически выгодных регионах с благоприятными климатическими условиями (ЮФО, СКФО, запад ЦФО) растениеводство было и будет маржинальным агробизнесом, добавляет Коковин. Гендиректор пензенской «Зерновой компании» Станислав Фролов отмечает, что второй год подряд есть тренд роста цен на зерно: «Это прямое отражение мировых тенденций, что очень важно, так как Россия перестает быть изолированным непрозрачным рынком, где цена на продукцию растениеводства в какие-то сезоны может быть чуть ли не вдвое ниже себестоимости».
Мясной прорыв
Завершающаяся госпрограмма стала ключевым фактором роста индустриального животноводства, это был приоритет господдержки в последние пять лет. Руководитель исполкома Национальной мясной ассоциации (НМА) Сергей Юшин, впрочем, начинает отсчет новейшей истории мясной отрасли с агронацпроекта 2006-2007 годов. Как раз на это время пришлись первые серьезные вложения в индустриальное свиноводство, и выросли инвестиции в бройлерное птицеводство. «На момент объявления поголовье свиней достигло исторического минимума — почти 13 млн гол., промышленное свиноводство почти перестало существовать, а зависимость от импорта сделалась угрожающей, — описывает Юшин. — Ситуация в сегменте КРС тоже была тяжелой: мы потеряли 60% поголовья по сравнению с 1990 годом, не было никаких условий для инвестирования, режим таможенно-тарифного регулирования импорта говядины не позволял с прибылью заниматься выращиванием КРС. При сложившихся тогда условиях рассчитывать на банковские кредиты без господдержки животноводам было почти невозможно».
В 2005 году из общего объема производства свинины — 1,57 млн т — на долю индустриальных комплексов приходилось только 420 тыс. т. Да и они были старыми предприятиями с низкой эффективностью, продуктивностью животных и качеством мяса, не отвечавшим требованиям розницы и перерабатывающих предприятий. За семь лет, включая нынешний год, инвестиции в свиноводство превысили 250 млрд руб., из них около 200 млрд руб. кредитов. Промпроизводство свинины выросло почти в четыре раза до 810 тыс. т, и теперь доля индустриальных предприятий приближается к 65% против менее 30% в 2005 году. Радует и качество роста, доволен эксперт: «Самые эффективные российские компании [свиноводы] не уступают европейским и американским фермерам по производительности. Важно, что структура отрасли и ее модернизация происходят эволюционно: нет громких и многочисленных банкротств, неэффективные игроки уходят с рынка постепенно, поголовье в ЛПХ снижается естественным путем — без социальных потрясений (если не считать пострадавшие от АЧС регионы)».
Птицеводы почти обеспечили внутренний рынок бройлером отечественного производства, доля импорта в этом году будет на уровне 12% потребления, тогда как в начале 2000-х она превышала 70%. Есть пока вопросы с качеством, безопасностью и ассортиментом, перечисляет Юшин, но в 2012 году они начали решаться быстрее.
За последние годы реализации госпрограммы приостановился негативный тренд сокращения поголовья КРС — в 2011-м был даже статистический, на уровне процента, рост: 20,1 млн гол. против 19,9 млн в 2010-м. К октябрю 2012 года поголовье составило 20,9 млн. Улучшилась конъюнктура: выросли мировые цены на говядину, а вместе с ними — цены на скот в России, объясняет Юшин. Без субсидирования процентных ставок по кредитам и сбалансированного таможенно-тарифного регулирования изменений в свиноводстве и мясном скотоводстве почти не было бы, продолжает он: занимать под 12-13% максимум на восемь лет в условиях конкуренции с импортом мало кто решился бы. Да и банки вряд ли стали бы кредитовать новые проекты с окупаемостью 10-14 лет.
В периоды негативной для животноводов конъюнктуры — при неурожаях и в засушливые годы — правительство поддерживало их дополнительными оперативными мерами. В 2011 году российским свино- и птицеводам выделили 9 млрд руб. на компенсацию роста стоимости кормов, что поддержало инвестиционную активность и финансовую устойчивость подотраслей, добавляет Юшин. В этом году аналогичную помощь — 3 млрд руб. — получат компании из пострадавших от засухи регионов.
Нерешенные проблемы
Молочное животноводство, которое правительство поддерживало активнее, чем мясное, развивается крайне низкими темпами. Впрочем, происходящее в секторе нельзя даже назвать развитием. Программный ориентир — 37 млн т молока в 2012 году — достигнут не будет. По итогам года объем его производства может быть на уровне 32,3 млн т. Киселев с кафедры агроэкономики МГУ связывает отставание сектора с фундаментальными проблемами: у нас почти нет мясного КРС (в отличие от молочного), что косвенно влияет на производство молока, а также есть проблемы с качеством кормов, их физической и экономической доступностью. За 2008-2012 годы ситуация в мясном скотоводства не улучшилась, поголовье не стабилизировалось, это бизнес-направление остается тяжелым для инвестирования, продолжает Киселев.
Есть перекосы в поддержке успешно развивающихся бизнесов, указывает Злочевский. Например, в госпрограмме были меры поддержки строительства не комбикормовых заводов вообще, а только производств, интегрированных с животноводческими комплексами. В итоге независимая индустрия кормов не развивается. «На западе специалист по кормлению выступает технологическим консультантом животноводов, они конкурируют за эффективность рационов, минимальную конверсию. У нас корма производят по команде животноводов, поэтому конверсия составляет 3 кг против 2,4 кг в Европе», — говорит президент РЗС. Развитие убоя и переработки отстает от роста предложения товарных свиней, многие производители мяса не имеют эффективных каналов реализации и не выстроили сотрудничества с перерабатывающей промышленностью, которая предпочитает работать с импортным сырьем, перечисляет Юшин из НМА.
Подавляющее большинство убойных и перерабатывающих предприятий не отвечает современным технологическим требованиям и требованиям санитарии и ветеринарии, говорит Юшин. Большие сложности с квалифицированными и способными интенсивно работать кадрами. Для свиноводов все это является сдерживающими факторами увеличения товарного поголовья, добавляет он. Проблемы придется решать самостоятельно: ждать независимых инвесторов в забой и переработку сырья не стоит. Крупные компании, такие как «Мираторг» и «Агро-Белогорье», уже построили свои мощности. А в ноябре стартовало производство на новой бойне «СГЦ «Знаменский» группы «Эксима». В планах крупных агрохолдингов еще не менее пяти таких масштабных проектов, утверждает Юшин. Эксперт уверен, что такие объекты — принципиальный для развития рынка вопрос: без возможности полностью переработать тушу, с максимальной маржей продать каждую часть и все сырье, получаемое в процессе переработки, предприятия не будут заинтересованы платить более высокую цену за скот.
Еще за пять лет не получилось улучшить эпизоотический статус. Госпрограмма предполагала выделение около 15,5 млрд руб. на противоэпизоотические мероприятия. Наоборот, резко выросло число опасных заболеваний скота, до предела обострилась проблема АЧС, говорит Юшин: «Такой тревожной ситуации с болезнями животных, в том числе опасных для человека, не было уже 40 лет».
Продолжаем тормозить
Рост сельского хозяйства замедляют низкие темпы модернизации, плохо развитая инфраструктура, финансовая неустойчивость и дефицит квалифицированных кадров, перечисляется в тексте агрогоспрограммы — 2008-2012. Многое из этого актуально и сейчас. Состоялся модернизационный прорыв в свиноводстве, птицеводстве и на новых молочных комплексах. Там технологии на высоком уровне: применяется современное оборудование, растут производительность труда и продуктивность животных. «В растениеводстве, — сравнивает Злочевский, — технологический рывок был в сезоне 2007-2008: благодаря конъюнктуре мирового рынка получился хороший приток инвестиций в модернизацию — закуплено много техники, оборудования. В 2009 году страна получила большой урожай — 97,1 млн т. Но тогда же цена на зерно обвалилась в три раза, и технологическая модернизация сошла на нет».
В госпрограмме не было не только мер поддержки доходности растениеводства, но и критериев эффективности этого бизнеса: все меры направлены на рост производства. По мнению Злочевского, целью надо было ставить не валовые цифры, а как раз модернизацию и интенсификацию земледелия. «Конечно, отдельные хозяйства модернизировались, но благодаря менеджменту, а не господдержке и госпрограмме, — говорит он. — А между тем переход на современные технологии требует серьезных затрат, причем из технологической цепочки нельзя исключить какое-то звено. К примеру, используя технологию минимальной обработки, придется купить сеялку точного высева (около $300 тыс.), а для нее — мощный импортный трактор. Такую технику нет смысла приобретать, если сеять товарное зерно: нужна хорошая генетика. Если ее не подкормить, она не окупится. Без использования СЗР тоже могут быть потери». Поскольку поддержки всего производственного цикла госпрограмма не предусматривала, не было и общей интенсификации растениеводства. Не сработали даже имеющиеся меры поддержки, например, субсидирование семян и удобрений, заключает Злочевский.
Все проблемы сводятся к деньгам, разводит руками Иванов из «Агроко». Все готовы модернизировать бизнес, но если вы не крупная компания или корпорация с хорошими залоговыми активами, то вряд ли стоит рассчитывать на получение нужного объема финансирования, рассуждает он. «Госпрограмма не дала внятно работающего механизма кредитования сельхозпроизводителей, — считает Иванов. — Банки не берут в залог урожай и посевы. У средних и малых сельхозпредприятий по большому счету нет доступа к финансированию оборотных средств. Есть сложности и с инвестиционным кредитованием: деньги дорогие, причем «длинных» почти нет, и в результате крайне проблематично модернизировать производства».
Участники рынка отмечают сокращающуюся доступность кредитов, хотя общая господдержка растет. После засухи 2010 года, которая сильно подпортила балансы сельхозпроизводителей, получать новые займы сложнее, чем раньше, подтверждает Жалнин из агрофирмы «Октябрьской».
Другое проблемное направление — инфраструктура — мягко говоря, развивается слабо, продолжает Злочевский. По его словам, инструменты развития инфраструктуры если и сработали, то независимо от госпрограммы. Например, быстро развивается портовая инфраструктура, растут портовые мощности перевалки зерна на экспорт: 10 лет назад они составляли 5 млн т/год, сейчас — 30 млн т/год. И так происходит не благодаря госпрограмме, а потому, что бизнес выгодный, следует из слов Злочевского: перевалка сейчас стоит $34/т (Новороссийск) при том, что в европейских портах — $6-9/т. При такой экономике инвесторы приходят в сферу экспортной логистики и без господдержки, замечает эксперт.
А вот мер развития крайне необходимой инфраструктуры хранения в хозяйствах госпрограмма не предусматривала, и в итоге она не развивается. «Эта проблема сейчас не обсуждается, но только до следующего большого урожая, когда, как в 2008 году, окажется, что негде хранить зерно», — указывает Киселев. Инфраструктурной поддержки в первой госпрограмме почти не было, так как она предусматривала в основном косвенные инструменты — большая часть средств отводилась на субсидирование кредитов на создание производственных мощностей. Впрочем, сельхозпроизводители считают субсидии по процентным ставкам едва ли не главным инструментом поддержки, который себя оправдал. «К реализации нацпроекта и госпрограммы инвесторы подошли, имея 10-20% собственного капитала, необходимого для развития производства, — объясняет Коковин из «Старта». — Удешевление привлеченного финансирования было очень правильным решением, оно стало решающим аргументом в пользу строительства и реконструкции животноводческих комплексов, а также введения новых технологий растениеводства». «Зерновая компания» благодаря субсидированию кредитов выходила на эффективную ставку 4% годовых — почти как в Европе.
Однако финансовая неустойчивость отрасли остается серьезной проблемой, которую госпрограмма никак не решает: у растениеводов снова стоит вопрос возврата пролонгированных кредитов, платить опять нечем, денег на обслуживание кредитов тоже нет, сетует Злочевский из РЗС.
Больше позитива
Эксперты и участники рынка признают, что в целом госпрограмма — 2008-2012 была позитивна для развития агросектора. Главное — в течение последних пяти лет не менялись основные «правила игры», чего ранее не было, так как они, по сути, переутверждались каждый год, говорит Иванов из «Агроко». Были, конечно, накладки: например, с опозданием подписывались постановления правительства, случались задержки с перечислением денег их получателям, не удалось развить страхование, перечисляет он. «Хорошо, что программа была, но, мне кажется, отрасль заканчивает год в смешанных чувствах, — добавляет Дмитрий Рылько из ИКАРа. — Остается много проблем, которые не были решены, и непонятно, как будут решаться в госпрограмме — 2013-2020». Первая, по его мнению, это прозрачные и справедливые критерии распределения и принципы перечисления средств регионам, а также софинансирования мер госпрограммы. «До недавнего времени уровень федеральных субсидий был отвязан от размеров пашни, сельскохозяйственного ВВП региона — то есть складывалось ощущение, что распределение денег происходит на уровне кулуарных договоренностей последнего с федеральным правительством», — замечает эксперт.
Киселев из МГУ отмечает, что в госпрограмме не были отражены такие важные направления, как адаптация климата: кроме мелиорации, нужны посадки лесополос и поддержка ресурсосберегающих технологий. Сейчас все это делается стихийно и бессистемно.
Не стоит забывать, что реализация госпрограммы совпала с предвыборным циклом: в 2007 и 2011 годах были выборы в Госдуму, в 2008 и 2012-м — президентские. «Во многом поэтому государство в приоритетном порядке защищало интересы потребителя в сфере обеспечения продовольствием, в том числе сдерживало и администрировало цены, — напоминает Коковин. — При этом защита доходов сельхозпроизводителей имела третьестепенное значение: считалось, что господдержка полностью компенсирует ущерб от принимаемых правительством организационных решений. Но в действительности это не так». Сейчас отрасль находится в ситуации «исходной задачи», которая стояла и на момент введения в действие госпрограммы — 2008-2012: снова нужно привлекать в сектор новых инвесторов, которые увидели бы в АПК какую-то перспективу.
Возможностей для инвестирования, какие были пять лет назад, теперь уже нет, понимает Дмитрий Рылько, а значит, сейчас вложения должны быть точечными — допустим, устраняющими диспропорции в отдельных агросекторах. «В то же время, остается несколько перспективных направлений, например, орошение и тепличное хозяйство, — говорит эксперт. — Кое-где остались возможности для инвестиций в замещение импорта, но гигантских вложений в воссоздание целых отраслей уже не следует ждать».
Коковин из агрокомпании «Старт» говорит, что сейчас инвесторам необходимы рост рыночного финансирования сектора за счет повышения средних цен на сельхозпродукцию и низкие эффективные ставки по привлеченному в сектор капиталу. И еще участникам рынка помогут детально проработанные «правила игры». Бизнес хочет гарантий, что не потеряет вложенных денег, как это случилось три года назад из-за зернового эмбарго, и что власть не допустит таких обвалов цен на зерно, какие допустила в 2009 году.
Неожиданный успех
В Госпрограмме есть неожиданно сработавшие направления. Например, Аркадий Злочевский считал, что не оправдает себя поддержка выращивания рапса, что его рынок ограничен. «Я ошибся, — признает эксперт. — Государство дало точную оценку этого направления, производство увеличивается, у рапса хорошие перспективы, рынок растет опережающими темпами по отношению к производству».
Фруктовая перспектива
Сергей Киселев считает, что, помимо прочего, в ходе реализации программы 2013-2020 было бы перспективно вывести на рынок такое несколько забытое направление растениеводства, как производство фруктов. «Сейчас субсидируется закладка многолетних насаждений, но этого мало. Хорошо было бы восстановить сады, которые у нас были, и всю производственную цепочку — хранение, переработку», — думает он.
