Кирилл Подольский: «Нельзя оцифровать бардак»

Smartseeds

—  Кирилл, чем вызвана необходимость разработки и внедрения новых правил?

— Поставлена задача в ближайшие шесть лет нарастить агроэкспорт до $45 млрд, то есть более чем в два раза. Основная статья экспорта в российском АПК — это зерно. На сегодняшний день в общей структуре поставок за рубеж в стоимостном выражении продажа зерна занимает более 36 процентов. Это первое. Второе: президент поручил развивать цифровую экономику.  Третье. В майском указе также значится устранение логистических ограничений при экспорте товаров. Все это укладывается в то, чем мы занимались ранее и занимаемся сейчас.

Но невозможно развиваться в условиях фактически полулегального зернового рынка. До сих пор Россия теряла больше $1 млрд в год только при экспорте товаров с незаконно возмещенным НДС, Были различные схемы, позволяющие обмануть государство, своих контрагентов, которые долгие годы безнаказанно использовались. Сейчас Федеральная налоговая служба провела успешный проект «обеления» зернового рынка, но теперь задача перевести его в режим саморегулирования. Но для этого на рынке должны быть легальные и нормальные игроки, цель которых — не воровство денег из бюджета, а получение законной прибыли и нормальное развитие, без разрыва связи экспортеров с переработчиками и сельхозпроизводителями.

— В чем суть новых правил?

— Первое, что нужно, — отрегулировать коммерческие условия поставок зерна. Сейчас российские договоры на зерновом рынке не соответствуют правилам международной торговли GAFTA. Цивилизованные мировые правила таковы, что заключение договора накладывает на поставщика определенные обязательства.

Например, поставщик заключил контракт на продажу пшеницы по $100/т, но цена на рынке подскочила и в момент поставки пшеница стоит уже $130/т. Появляется большое искушение расторгнуть договор, вернуть деньги покупателю и продать товар по более выгодной цене. Этим у нас занимаются многие сельхозпроизводители, да и трейдеры. Причем контракты расторгают обе стороны, как продавцы, так и покупатели.

Но мировая практика такова, что, если заключен контракт, то поставщик не может не поставить товар. Потому что, если договор не исполнен, то покупатель может купить его у другого продавца и разницу в издержках предъявить тому, кто не исполнил договор — первому поставщику. То же с покупателем. Он не может отказаться от товара при заключенном контракте.

Российские суды такую упущенную выгоду не учитывают. А вот в GAFTA этого не допускают. Контракт есть контракт. Его надо исполнить, причем все убытки за неисполнение будут на стороне виновного. Для разрешения споров и урегулирования убытков действует специализированный арбитражный суд. При этом процент споров, возникающих по линии GAFTA, крайне низок. Во-первых, их часто удается решить досудебно, путем модерации.  Во-вторых, правила GAFTA все стороны толкуют однозначно, зачастую еще до разбирательства прогнозируется решение, которое вынесет арбитр.

Система стандартов международной торговли, которой оперирует GAFTA, начала создаваться больше ста лет назад. Она отточена и сегодня является базовой как для трейдеров, так и для логистов, брокеров, лабораторий и других участников рынка. Есть базовые типовые документы, по которым работает рынок. Более 80% торговли зерном и кормами в мире происходит с использованием стандартных форм контрактов GAFTA. Несмотря на неправительственный статус GAFTA, организация обладает сильными возможностями лоббирования в ВТО, Всемирной организации здравоохранения, а также в ФАО.

Принципы, которые использует GAFTA, мы хотим внедрить в России — конечно, с учетом нашей специфики. И привлечь к урегулированию споров на зерновом рынке третейский суд.

—  Кто будет адаптировать этот мировой опыт к российскому, создавать типовые правила торговли зерном?

— Сейчас создается некоммерческая ассоциация добропорядочных участников рынка АПК, при ней будет работать уже созданная рабочая группа под моим руководством. В нее входят представители из различных кластеров сельского хозяйства, а именно: экспортного рынка, масложировой отрасли, мукомольной промышленности, вертикально интегрированные холдинги, такие, как «Группа «Черкизово». Мы ведем диалог, и на основе достигнутого консенсуса будут созданы эти правила — отвечающие мировым стандартам, но с учетом российской специфики.

Первые результаты этой работы планируем показать уже осенью. Будет понятна структура новых правил, будут видны договоры, которые на начальном этапе будут запущены в работу. Надеюсь, к весне проведем тестовые сделки по новым правилам.  А к 1 июля 2019 года, началу нового  сельскохозяйственного сезона, правила должны в полную силу заработать на зерновом рынке.

— Кто будет оценивать правила, признавать их законность в России?

— Планируется создание отраслевого третейского суда, правила его работы будут депонированы в государственных органах, чтобы российские арбитры могли четко работать с документами. Будет создан пул арбитров, признанных рынком экспертов, высококвалифицированных юристов на основе Российского арбитражного центра — РАЦ. Сейчас в РАЦ как раз создается зерновое отделение. Также хочу отметить, что новые правила торговли зерном и масличными предусматривают не только создание типовых договоров купли и продажи, но и оценку качества товара. 

 — Вы рассчитываете на поддержку Министерства сельского хозяйства?

Я надеюсь, что нас поддержит замминистра сельского хозяйства Сергей Львович Левин, как человек, курирующий экспорт и хорошо разбирающийся  в этой теме. У нас с ним была беседа. Надеюсь также, что нас поддержит новый замглавы аграрного ведомства Оксана Николаевна Лут. Я знаю ее еще по работе в Россельхозбанке, и она тоже интересуется новыми правилами зерновой торговли. Уверен, эти люди понимают, что речь идет об очень  крупном инфраструктурном проекте, важном и для страны, и для сельхозпроизводителей.

Посмотрите, как работают даже не в Европе, а в Латинской Америке. Там предоплачивают урожай. Дают фермеру деньги, условно — $120 за тонну пшеницы и говорят: иди, сей. Цена зафиксирована, все понятно.  И фермер вынужден будет отдать свой урожай по оговоренной цене. А что происходит в России? Я говорил уже об этом выше, но повторюсь. Дашь фермеру деньги, скажешь: я куплю пшеницу по $120. А, когда придет время урожая, рынок будет покупать уже по $150, и наш фермер скажет: спасибо, но возьми свои деньги обратно, я заплачу штрафы, которые присудит арбитраж, но получу больше выгоды от продажи по более высокой цене. Штрафы-то невысокие. Поэтому инвесторы в России даже не могут нормально финансировать сельхозработы, а потом «дыры» у сельхозпроизводителей закрывает бюджет.

При этом ведь для решения этих задач, для стандартизации правил зерновой торговли не требуется больших денег.

— А сколько, кстати, требуется?

— Пока сложно назвать точную цифру. Мы договорились, что стартовые 15 млн руб. заплатит компания Smartseeds. Дальше посмотрим. Есть разные идеи.

Кроме того, сейчас участники рынка вместе с ФНС пытаются  легализовать раскрытие данных в рамках сервиса  ФНС — «АСК НДС-2». Это система налоговой службы для поиска незаконных вычетов НДС, разработанная специально для борьбы с недобросовестными налогоплательщиками. Все поданные декларации попадают в одну общую базу, с которой работают сотрудники налоговой службы. В этой базе они проверяются. В случае расхождения данных, поступивших от контрагентов, им моментально отправляется письмо с просьбой разъяснить причину несоответствия. Налогоплательщики должны полностью проверять своих контрагентов. То есть, в целом речь идет о системе, в которой по согласию всех участников процесса, взаимодействующих между собой и имеющих договорные отношения, будут раскрываться данные.

— Как будут работать правила?

— Это решат участники рынка. Сейчас, на первом этапе, надо будет оплатить работу юристов, которые сделают финальный текст договоров. Частично, кстати, это могут сделать корпоративные  юристы заинтересованных сторон.  Но, конечно, большую часть работы, придется передать специальным компаниям, которые владеют методологией составления документов.

— Работа по новым договорам будет чего-то стоить участникам рынка — производителям, трейдерам?

— Нет, ничего. Не обязательно, например, быть членом GAFTA, чтобы пользоваться правилами GAFTA.  Затраты будут при разбирательствах. Конечно, затраты на рассмотрение дела в третейском суде будут чуть выше, чем в арбитраже. Но чем хорошо третейский суд? Во-первых, он рассматривает типовые документы. Во-вторых, имеет независимых арбитров, которые разбираются в вопросе, знают правила, знают, как устроен рынок. Есть возможность привлекать экспертов, которые аккредитованы при суде. Решение третейского суда обязательно к исполнению практически во всех странах, подписавших соответствующие соглашения.

Еще один важный момент — все издержки процесса ложатся на проигравшую сторону, в том числе работа юристов, привлеченных обеими сторонами. Такие условия заставляют участников рынка думать и относиться к делам иначе.

На мой взгляд, для добросовестных участников рынка третейский суд — это огромное преимущество. Не случайно макроэкономисты все время обращают внимание на то, что слабость российской экономики еще и в отсутствии отраслевых правил и отраслевой судебной системы вообще. Разбирают дела разные арбитры, которые каждый раз ориентируются на пункты разных, абсолютно не стандартизированных договоров. Типовые договоры, которые мы сейчас разрабатываем, в десятки раз облегчат работу арбитров.

Более того, если  посмотреть на офисы международных трейдеров, то у них нет юристов — ни в Швейцарии, ни в Нидерландах. Трейдеры сами знают наизусть все контракты и зачастую сами же являются арбитрами. Люди без юридического образования могут участвовать в спорах, потому что есть стандартные, типовые отраслевые правила. И в нашем случае все должно быть устроено так, чтобы любой, извините, колхозник мог применить стандартный договор, а не использовать кабальные документы, которые ему навязал зернотрейдер. Одна из главнейших задач правил — дать равные шансы участникам рынка независимо от квалификации их юристов.

—  Типовые договоры будут обязательными для участников рынка?

— С третейской оговоркой — да.  Но, по мировому опыту, правила  GAFTA не являются обязательными для участников рынка. Однако более 80 процентов всех контрактов в мире заключаются по правилам  GAFTA абсолютно добровольно. Это выгодно всем сторонам. Стандартные правила повышают квалификацию участников рынка. Тот же трейдер — это уже не базарный деятель, который звонит по телефону, не зная, что в договоре написано и за ним еще ходит толпа юристов и финансистов, подносящих документы. В международной торговле миллионы тонн товара может продавать один человек, потому что процесс и все документы стандартизированы.  И при этом продажи проходят качественно, с пониманием процесса.

Мир не стоит на месте и, если Россия хочет наращивать экспорт сырья и продовольствия, то ей придется вписываться в правила мирового рынка. Кстати, сейчас отрасль консолидирует, как это ни странно звучит, Федеральная налоговая служба. В контрольном управлении ФНС есть начальник отдела стратегии и мониторинга поведения налогоплательщиков — Варвара Матвеевна Бурлевич. Она объединила вокруг общей проблемы крупнейшие компании, ведет с ними диалог, помогает им договариваться. И именно эта консолидация позволяет рассуждать сейчас о введении новых правил зерновой торговли.

—  Какую выгоду получит государство от введения новых правил?

—  Выгоды будут институциональными, и не только для государства. Правила значительно снизят риски участников рынка. Дадут возможность инвестировать в производство, в том числе, сельскохозяйственной продукции. Повысят возможности сельхозпроизводителей по привлечению финансирования текущей деятельности. Возможно, снимут часть этой нагрузки с госбанков. Сделают более конкурентоспособными товары, которые экспортирует Россия.

— Цифровизация, блокчейн, смарт—контракты на зерновом рынке, о которых вы ранее заявляли, — это следующий этап?

— Нет, это этап практически параллельный. Мы, как спонсоры этой работы, претендуем в итоге на то, чтобы создать цифровую отраслевую платформу. Уже на стадии цифровизации перевозок в рамках проекта Smartseeds, о которой много писали СМИ, мы столкнулись с тем, что любую нашу оферту приходится согласовывать с юристами. Причем юристы двух компаний могут придумать для нас два противоположных требования.

Сейчас я надеюсь, что в вопросах цифровизации, в частности, всего документооборота, поможет налоговая служба. Например, сегодня появилась электронная форма УПД (универсальный передаточный документ, на основании которого можно вести бухучет, списывать затраты по налогу на прибыль, а также заявлять налоговый вычет по НДС.). Но в электронной форме типизированы не все показатели. Однако ФНС идет дальше: хочет сделать отраслевые типовые документы, чтобы дополнительные показатели все были единообразными, вплоть до перевозки товара, указанной в километрах. В ФНС хотят, чтобы вся аналитика была построена легко, и очень заинтересованы в этом.

Еще один важный момент — налоговая оговорка. Например, если недобросовестный контрагент нанес ущерб, и ФНС предъявила претензии (например, не возмещая налог на добавленную стоимость), то в государственном суде налоговая оговорка скорее всего  не поможет. Нет прописанных критериев доказательства ущерба. Кроме того, зачем ждать решения о привлечении к ответственности, если можно в текущем режиме разрешить все проблемы с помощью информирования и взыскания убытков с контрагентов через третейский суд. В том числе и этот момент мы хотим прописать в новых правилах, и по этому вопросу работаем с ФНС.

— А что же с отраслевым блокчейном?

— Наиболее более близкая перспектива — внедрение за зерновом рынке смарт-контрактов, отражающих в электронной системе последовательность событий: вот машину загрузили зерном, вот она приехала в порт, вот ее разгрузили и так далее. Автоматизировать оборот продукции несложно, и программисты сделают все, что угодно. Проблема внедрения смарт—контракта — не в IT-решениях, а в отсутствии типовой документации, стандартных правил, над которыми мы сейчас работаем. Сделкам, проводимым в отрасли, нужны мировые стандарты, понятные и доступные для всех. Это основа всего. Сейчас нужно прописать правила, а уже потом оцифровывать. Невозможно оцифровать бардак.

— Если анализировать современный опыт использования цифровых платформ, то наиболее эффективными видятся системы B2C, где конечным потребителем услуг является человек. Даже созданная вами цифровая платформа Anywayanyday — туристическое онлайн-агентство  — рассчитана, прежде всего, на обычных людей. В случае же с зерновым рынком речь идет о системе В2В. Вы знаете успешные примеры таких цифровых платформ для бизнеса?

— Дистрибутивная система  в авиации успешно развивается еще с 50-х годов прошлого века. Вы помните кассиров, которые раньше выписывали бумажные авиабилеты? Они использовали В2В, которые существуют и сегодня и являются базовыми для дистрибуции авиабилетов. Системы типа Anywayanyday всего лишь заменили кассиров.

Я имею два разных опыта ведения крупных бизнесов в сельскохозяйственной отрасли, включая производство и торговлю, а также в сфере IT, в том числе, в продаже авиабилетов. Так вот могу с уверенностью сказать, что последнее — это высшая ступень автоматизации продаж и дистрибуции commodity, которыми по сути  являются авиабилеты. Мы же находимся сейчас с противоположной стороны по уровню организации процессов.

Торговля зерновыми и масличными, это, в общем, существенно проще того, что происходит в сфере онлайн-бронирований путешествий. Используя накопленный опыт, я хочу с помощью участников рынка  принципиально улучшить и нашу отрасль.

Подробнее о создании правил зерновой торговли — по ссылке