«Я верю в молочку». Сооснователь и генеральный директор холдинга «Братья Чебурашкины. Семейная ферма» Владислав Чебурашкин о своем подходе к бизнесу, потреблении молочных продуктов и планах по развитию компании

«Братья Чебурашкины. Семейная ферма»

В середине 2000-x годов Чебурашкины — братья Станислав и Владислав, а также их отец Георгий, — зарабатывавшие на бизнесе по переработке отходов горнометаллургической промышленности в родном Норильске, решили диверсифицировать риски и вложить средства в какую-то другую отрасль. Тема «Обеспечение продовольственной безопасности страны» в то время была на волне, и семье показалось интересным попробовать производить продукты питания, ведь они всегда пользуются спросом, вне зависимости от состояния экономики. Решение купить подмосковные заброшенные молфермы Владислав сейчас называет «неразумным» и «необоснованным», но о своем деле говорит с большим энтузиазмом и любовью, а за высокое качество продукции отвечает своей фамилией. Компания включает три современные фермы на более чем 4 тыс. голов в Дмитровском и Сергиево-Посадском округах Московской области, сеть вендинговых автоматов, а также современный завод по переработке сырого молока мощностью до 100 т в сутки

В 2002 году вы только вернулись с дипломом MBA из Бостонского колледжа, перед вами были открыты все дороги, но семья решила «бросить» вас на восстановление подмосковного совхоза. Почему все-таки выбор пал на это направление?

Наша семья из Норильска, где я родился, учился, работал и где мы до сих пор занимаемся переработкой горнометаллургических отходов, на подрядах. В начале 2000-х мы решили диверсифицировать наше дело. Сейчас, оценивая то решение спустя годы, я понимаю, что желание пойти в сельское хозяйство, особенно в молочку, было не очень разумным и, на мой взгляд, необоснованным. Да, с одной стороны, молочная продукция — категория номер один в корзине потребителя, если сравнивать со всеми остальными продовольственными товарами. К тому же мы любим молоко, считаем, что это классный продукт и сегмент большой… Но есть и другая сторона — молочное животноводство считается одним из самых тяжелых секторов сельского хозяйства: здесь много рисков, нужны большие вложения, сроки окупаемости долгие, а маржинальность маленькая. Недаром эта отрасль серьезно субсидируется во всех развитых странах.

Тогда, в 2005 году, мы этого не понимали, думали — вложимся в производство продуктов питания в Москве и Московской области, где живет 30-40 млн человек, и все будет отлично. К тому же тогда уже широко муссировалась тема продовольственной безопасности, и мы со своими инвестициями и планами в нее очень хорошо вписывались. Вот и пошли в этот сегмент, не понимая все его сложности.

И как все начиналось?

Приобрели два заброшенных фермерских хозяйства — в Дмитровском и Сергиево-Посадском районах на севере Московской области, по 3500 га каждое. Это были старые совхозы, один не работал вовсе, в другом было немного коров, но проваливались крыши коровников и молоко было нетоварным. Одно из предприятий мы модернизировали, расширили, а на базе второго построили новый комплекс. Оба хозяйства вышли на полную мощность производства уже в 2008 году. Сейчас общее стадо насчитывает 4,3 тыс. голов КРС и 1,9 тыс. дойных коров. Обе фермы имеют статус племрепродуктора, то есть мы выращиваем и продаем племенных породистых животных. В день производим около 40 т молока.

Для вас это был совершенно новый опыт, прибегали ли к чьей-то помощи на начальном этапе?

Мы сразу решили, что на новых фермах будет беспривязное содержание скота. В начале 2000-х в России это все-таки было малоосвоенное направление, местного опыта не хватало. Поэтому мы привлекали иностранцев, ветеринаров и зоотехников из Восточной Германии. Они приезжали к нам регулярно, помогали и выбирать животных за границей (нетелей мы завозили из Нидерландов и Венгрии), и вникать во все производство уже на месте, в Подмосковье. Мне, как управляющему, эта помощь была очень важна. Ведь в начале пути я даже не понимал, как идут дела и как работают люди — хорошо или плохо. А когда опытный человек дает тебе качественную обратную связь, многое становится ясно. Правда, в Германии не так холодно, как на севере Московской области, поэтому рисков, даже с учетом помощи наших иностранных коллег, было достаточно.

Но вы их все преодолели…

Да, со всеми сложностями справились. Нам очень повезло с людьми, хороший коллектив — это очень значимый фактор. Сейчас могу сказать, что особых проблем, пожалуй, и не было. Хотя нас пугали, говорили, что потеряем животных, фермы не выживут… Впрочем, это история, достойная отдельного описания. Мы же всему научились и стали производить классное молоко высшего сорта.

Но вскоре проявилась другая проблема: в 2010 году закупочная цена на сырое молоко упала сразу процентов на сорок, и это очень опасное снижение для бизнеса. Тогда цену на молоко диктовали переработчики, и мы четко осознали, что не сможем дальше двигать этот проект только на сырье. Да, за качество дадут грамоты и выпишут благодарности, но стоимость вот так упадет — и ты уже в убытках.

Переработка в чистом поле

Поэтому вы решили построить собственный молочный завод?

Да. С 2010 и вплоть до 2015 года нам все — будь то чиновник или просто практически человек «с улицы» — говорили: «У тебя молоко, ты его переработай и продай — и все будет хорошо». Но на самом деле каждый должен заниматься своим делом, и рисков в такой интеграции очень много.

Как бы там ни было, мы решили перерабатывать наше сырое молоко, производить и продавать молоко питьевое. В Дмитровском районе были заброшенные предприятия, и первоначальный план был отремонтировать одно из них. Но оказалось, что даже после ремонта здание не сможет соответствовать европейским стандартам чистоты для пищевой промышленности, и мы приняли решение возвести завод с нуля, в чистом поле, в непосредственной близости от наших ферм. Строительство заняло два года. В 2014-м мы запустили завод, рассчитанный на 100 т сырья в сутки. Первоначальные инвестиции в это производство составили около 450 млн руб.

Как расширился ассортимент за это время?

Ассортимент очень важен. Сейчас мы производим 44 вида молочной продукции, а начинали примерно с 15. Российский рынок очень традиционен, около 70% всех продаж в стоимостном выражении занимают пять молочных продуктов — молоко, кефир, сметана, творог и масло. Это основа и нашего ассортимента. Раньше мы смотрели на вектор, по которому идут Европа и Северная Америка. Была теория, что эти страны опережают нас на несколько лет в плане предпочтений в потреблении молочки премиального сегмента, поэтому мы изучали, какая продукция там пользуется спросом, пытались копировать ее и выводить на наш рынок. Оказалось, что по большому счету это не работает, хотя что-то иногда и может «выстрелить».

Помимо основы нашей продуктовой линейки, у нас есть подвижный ассортимент. Мы постоянно вводим новые продукты и выводим не пользующиеся спросом. Есть нишевые позиции, которые могут вам нравиться, но вы их не будете есть каждый день. Например, ряженка. В российской культуре ее не принято потреблять ежедневно, разве что где-то локально, хотя она очень вкусная.

Я был на заводах в Германии, которые делают два вида продуктов: молоко и сливочное масло разной жирности под разными брендами. Такое предприятие будет работать с минимумом людей. Чем у́же ассортимент, тем больше промышленные партии, тем реже вам нужно останавливать производство, промывать оборудование, менять упаковку, тем меньше будет на складах запасов упаковки, заквасок, варенья и других компонентов. И чем меньше разных продуктов вы делаете, тем дешевле получается каждый из них. Тем не менее широкий ассортимент важен, мы его постоянно меняем и пытаемся сделать так, чтобы он лучше соответствовал предпочтениям потребителя. В этом году, например, мы ввели порядка восьми новых позиций, часть затем выведем, часть — оставим. Это постоянная работа.

И каковы объемы вашего производства?

Мы выпускаем около 30 тыс. единиц продукции в день и порядка 900 тыс. в месяц. Это небольшой объем в сравнении с гигантами федеральными производителями молочки, и он меньше проектной мощности, так как у нас очень широкий ассортимент.

В вашей линейке есть безлактозные продукты. В чем их отличие?

В литре молока содержится 50 г лактозы — это сложный молочный сахар. Часть населения — примерно 12-15% — плохо его переваривают. Для таких людей можно производить молоко, расщепляя лактозу с помощью фермента на глюкозу и галактозу. Процесс занимает около 12 часов, и в результате молоко становится безлактозным, вместо сложного сахара в нем появляется два простых, которые легко усваиваются. Глюкоза дает сладкий вкус такой продукции. В итоге калорий в молоке не прибавляется, но появляется сладость. Также мы делаем безлактозные творог, йогурт, сметану.

А что можете сказать о своей кисломолочной продукции?

Кисломолочные продукты полезны для здоровья и легче усваиваются. У нас есть творог, йогурты, сметана, ряженка. Производим очень вкусный кефир — традиционный российский продукт, пришедший с гор Кавказа. Про него есть истории и даже легенды с любовью, воровством невесты, рассказывающие об исключительных свойствах этого напитка. В конце XIX и начале ХХ века кефиром лечили в клиниках России, Германии, Италии, как я помню из книги издания еще 1913 года. Закваску на кефирных грибках мы производим сами. Наша заквасочная — самое чистое помещение на заводе. В течение срока годности наш кефир меняет вкус, но это не значит, что он становится хуже. Просто так работает закваска, ведь это живой организм.

Есть у нас и молочные десерты, в частности творожная масса. Она представляет собой перемолотый творог с добавлением ванили и сахара. Кстати последнего, как и жира, в нашей творожной массе в два раза меньше, чем по ГОСТу. Таким образом, получается десерт и хороший, полезный перекус.

Недавно ввели в ассортимент кислосливочное масло. Мы привыкли к сладкосливочному, а это имеет небольшую кислинку, и с хлебом оно исключительно вкусное.

Экономии на масштабе нет

Все делаете из своего молока или приходится закупать сырье дополнительно?

Сейчас только свое. Для нас свое сырье — это часть истории, часть бренда. В нашем понимании крайне важно иметь цельную и правдивую историю о том, кто ты и что производишь и продаешь. «Братья Чебурашкины» — это семейная ферма, это уважение и передача опыта от поколения к поколению. Да, у нас смешная фамилия, что плохо, потому что мы серьезное дело делаем, но зато она хорошо запоминается. Получается, тему семейственности раскрывает молочный продукт, выпущенный из сырья, полученного на нашей ферме — не мифической, а реально существующей.

Так было всегда или раньше все-таки приходилось приобретать какие-то объемы сырого молока для переработки?

Под торговой маркой «Братья Чебурашкины. Семейная ферма» продукция всегда изготавливалась только из собственного сырья. Раньше у нас действительно был опыт работы на стороннем молоке, но для этого в 2018 году мы вводили вторую ТМ — «Семейное дело». Вот под ней уже выпускались продукты, сырье для которых закупали у других фермеров из Подмосковья. Просуществовала она недолго, около трех лет. В итоге мы ее остановили, так как любую торговую марку крайне тяжело развивать, это очень затратная работа и по времени, и по средствам. И сложность вывода каждого нового бренда на полку в том, что эту новую бутылку молока может просто никто не заметить из-за имеющегося изобилия продукции. Мы еще 10 лет назад поняли, что никому не интересно, что ты выводишь на рынок. Если вы думаете, что сделали классный продукт за хорошую цену и его будут расхватывать, — такого не будет. Продукция под ТМ «Семейное дело» стоила дешевле, чем «Братья Чебурашкины», но людям было все равно. Поэтому мы ее и закрыли.

Ваша продукция — это премиум-сегмент. Почему вы решили работать именно в нем? И как донесли до людей, за что они платят эту более высокую цену?

Если предприниматель хочет работать в среднем или ниже среднего ценовом сегменте, ему придется конкурировать с крупными производителями, которые перерабатывают тысячу тонн молока в день. По цене их никак не обыграть. А если у фермера еще и узкая линейка, его вообще никто не увидит на полке, его продукцию не станут покупать, и он закроется. Поэтому я убежден, что, если у вас небольшая (относительно крупных молочных холдингов) ферма и переработка, в любом случае лучше делать премиальную историю.

Но все должно быть обосновано, и противоречий быть не должно, то есть качество продукции у вас действительно должно быть премиум. Мы, например, одни из первых в Подмосковье начали использовать беспривязное содержание, иностранных высокопродуктивных животных, качественные корма, современные перерабатывающие мощности. Экономии на масштабе у нас нет, но мы сами следим за процессом производства, у нас есть три собственные лаборатории, где мы проверяем качество сырья и продукцию на всех этапах производства. Разработали интересный дизайн торговой марки, оригинальный ассортимент, вся продукция имеет короткие сроки годности, что говорит о минимальной обработке и о ее натуральности. А когда мы ставим на продуктах свою фамилию — это наша ответственность, задекларированная на упаковке. И у нас получилось всю эту историю продавать.

Сейчас можете уже сказать, что было для вас сложнее освоить — производство сырого молока или его переработку?

Производить сырое молоко трудно, рискованно. Основные задачи, помимо качества, — это уменьшать издержки и максимизировать объемы производства в долгосрочной перспективе. В переработке больше работы с людьми, графиками работы и отгрузки, технологиями и рецептурой продуктов. Но и то и другое можно успешно делать, если у тебя есть понимание процесса, продукта, оборудования, если ты за это болеешь. При этом производителю и переработчику нужны совершенно разные знания и умения. И не стоит забывать про третье звено: да, ты научился производить отличный, качественный продукт, а теперь попробуй продай его! Реализация — это еще одно сложнейшее направление.

И молочное животноводство, и переработка, и продажи готовой продукции — каждое из этих направлений крайне непростое само по себе. А если объединить все это в один бизнес, то будет еще сложнее.

Дизайн — без бабушек, крынок и коров

Расскажите подробнее про дизайн вашей продукции. Почему он такой, какой есть?

Мы уже около 15 лет дружим с отличным профессионалом-дизайнером, а с собственным брендом вышли на рынок в 2014 году. Традиционно в оформлении молочной продукции присутствуют бабушки, крынки, коровы, трава, солнце, облака… Мы пошли другим путем, сделали дизайн лаконичным, выбрав символы, которые тысячелетия назад использовались в российском фермерстве, еще до появления кириллицы. Оттуда наша дизайн-команда вытянула очень лаконичные коды, используемые на упаковке. Большая буква «М», например, означает молоко высокой жирности, «м» чуть меньше — молоко меньшей жирности. Для кефира используется буква «К», для творога — «Т», для сметаны — «С» и для каждой группы продуктов, например для безлактозных, свои цвета. Такая упаковка хорошо выделяется на пестрой полке. Лаконичность придает продукту премиальный вид. Также у нас особая форма бутылки. Она пластиковая, но напоминает стеклянную — когда мы начинали, этого еще никто не делал.

Кстати, дизайн продукции нашей компании в 2015 году заработал «Золотого каннского льва» и золото на European Design Awards. Наше оформление продукции есть в альманахах по мировому дизайну.

Вы сказали, что сами следите за качеством своей продукции. А как это происходит?

Например, я регулярно провожу слепые дегустации. Мы покупаем продукты с полки, тестируем сами себя, сравниваем с конкурентами. Кроме того, получаем качественную обратную связь от кафе и ресторанов, с которыми сотрудничаем. Так, мы уже 10 лет работаем с замечательной сетью ресторанов «Кофемания», а они крайне требовательны к своим поставщикам. Сырники в «Кофемании» сделаны из нашего творога, все кофейные напитки — с нашим молоком. Это, мне кажется, хороший показатель качества.

От потребителей, которые покупают продукты в супермаркетах, к нам могут приходить жалобы. Например, им не понравилось что-то, показалось неправильным или испорченным. Мы все жалобы расследуем. Я, как директор, каждое утро провожу планерки, и мы обсуждаем в том числе обратную связь от покупателей. В первую очередь от кафе и ресторанов, затем — от конечных потребителей. Обратная связь от кафе и ресторанов, особенно шефов, бариста, су-шефов, как правило, качественная и очень важная для нас, они озвучивают свои пожелания, и мы стараемся их удовлетворять.

Какие рекламные акции, дегустации проводите, чтобы популяризировать вашу продукцию?

Рекламные кампании — это обязательная составляющая работы с торговыми сетями. Они сами будут вас постоянно заставлять это делать: размещаться в каталогах — как онлайн, так и печатных, выставлять скидки, проводить дегустации и т. д. Мы работаем примерно с 15 сетями Москвы и Подмосковья, и каждая из них в разное время проводит какие-то рекламные акции.

Дегустации проводим обязательно. Люди с удовольствием пробуют наш продукт, и это транслируется в постоянные покупки. Мы ведем статистику в больших гипермаркетах и видим, что в момент дегустации продажи увеличиваются кратно, правда, потом спадают.

В соцсетях мы тоже продвигаемся — через свой сайт, соцсети. У нас был YouTube-канал, это тоже помогает, как и общение с блогерами. Но «волшебной палочки» — PR-хода, который моментально и надолго повысит продажи, — мы не нашли. Наш отдел продаж все время занимается этим процессом. К тому же все рекламные акции для производителя затратны, по крайней мере в немассовом премиальном сегменте.

Вы давно развиваете вендинговый проект — реализацию сырого молока через автоматы. Можно ли назвать его еще одним способом увеличения продаж, популяризации продукции?

В какой-то мере да. Молоко — один из самых быстропортящихся продуктов питания, а мы сумели не только произвести качественное молоко, но и донести его до покупателя. Этот проект дал нам понимание ассортимента, потребителя, позволил поверить в себя. Однако логистика и обслуживание самих аппаратов обходятся очень дорого, плюс затраты на аренду точек постоянно растут, поэтому приходится менять локации, ассортимент, количество машин. Наш вендинговый проект стартовал в 2011 году, и на пике у нас было около 45 автоматов, сейчас их около 30.

Наблюдаете ли вы сезонность спроса?

Конечно, в молочных продуктах она очень явная. Например, идет Великий пост — молочки едят меньше, стоит плохая погода — люди больше сидят дома и ходят чаще в магазин, что вызывает рост продаж с полки, к лету обычно растет спрос на питьевые йогурты. Поэтому хорошо, что в плане каналов реализации у нас есть и торговые сети, и рестораны — они балансируют реализацию. Когда продажи с полок магазинов падают, кафе и рестораны продают больше, и наоборот. Плюс за 10 лет накоплена большая статистика по потреблению, и мы уже с легкостью подстраиваем производственный график под все сезонные изменения спроса. Это важно, ведь у нас скоропортящаяся продукция, которую нельзя изготовить впрок, а потом продавать.

Хочется работать и приносить пользу

Рассматриваете ли для себя другие направления деятельности?

Вообще такие идеи есть. Детали пока раскрывать не буду, но действительно прорабатываем идею выйти в новое для себя направление в производстве продуктов питания. Мы 10 лет работаем на рынке и понимаем, что быстрых решений нет, да и чудес не бывает, взрывных брендов мы пока не встречали. Только, может быть, у федеральных холдингов, которые имеют большую рекламную поддержку... Так или иначе, доверие и репутация торговой марки не зарабатываются быстро. Но если ты видишь, что у тебя есть такой уверенный бренд, то подключение к нему других направлений, даже не связанных с молочкой, больших сложностей вызывать не должно. Если только угадаешь с правильным продуктом и ассортиментом, конечно.

Вернемся к молочному сегменту. В 2024 году рентабельность в отрасли снижалась, затраты росли, впрочем, как и везде. Как у вас с этим?

Расходы на ведение бизнеса увеличиваются постоянно. Например, ту же заработную плату мы в прошлом году подняли сразу на 23%. Себестоимость сырого молока выросла примерно на 18%. В переработке тоже все дорожает — логистика, упаковка, закваски, ферменты… Радует одно, что потребление молочной продукции, по данным аналитиков, растет. По итогам 2024 года прибавка оценивалась сразу в 5%, притом что еще несколько лет назад отмечалось ежегодное снижение на 0,5-1%. Это было плохо, потому что работать на падающем рынке сложно. Сейчас стало лучше. И у нас в завершившемся году объем продаж увеличился предварительно на 15-18%. Для меня это очень круто, потому что такое редко бывает.

Цены на свою продукцию в 2024 году повышали?

В декабре, а до этого — почти два года назад. Ведь молочный сегмент обычно чуть ли не последним повышает свои цены и сдерживает инфляцию. Поскольку молоко является социально значимым продуктом, торговые сети очень долго рассматривают наши предложения о повышении цен, плюс государство ругает через надзорные органы. Поэтому все компании держатся до последнего, ищут способы сократить издержки. Конечно, можно удешевить упаковку, играть с рецептурой, но это не наш путь. Мы просто ждем, пока не наступает момент, когда мы больше не можем терпеть, и только после этого повышаем цену. А затем нас вновь догоняет рост затрат и себестоимости. И так по кругу.

Чтобы увеличивать цены максимально редко, придерживаемся бережного производства. Смотрим, чтобы не нарушались графики работы, был низкий процент брака, если есть перерасход сырья, то ищем и устраняем причины. Стараемся, чтобы люди на производстве работали самые толковые, от них пользы больше и меньше недоработок и ненужных затрат.

Можете оценить объем инвестиций, направленных на развитие компании за все время?

Примерно 1,3 млрд руб. мы выложили в развитие двух ферм и молокоперерабатывающего завода с 2005 года. Основная часть средств все-таки пошла в молочное животноводство. Это в принципе дорогое дело. Построить ферму на 1 тыс. голов дойного стада стоит немного меньше, чем возвести завод по переработке молока на 50-100 т, не в разы, а на проценты. А у нас таких ферм две. Когда мы начинали, одно стойломесто обходилось от 500 тыс. до 1 млн руб. — с учетом земли, животных, техники. Теперь, полагаю, все стоит еще дороже.

Сейчас развиваетесь на собственные средства или приходится привлекать кредиты?

Мы живем на свои средства, но огромного развития на них нет. Мы, конечно, добавляем оборудование, перепланируем существующие цеха и пристраиваем технические помещения, вводим какие-то продукты. В этом плане мы развиваемся. Но построить еще один молочный комплекс или мощности по переработке на собственные деньги мы не готовы.

Когда-то вы говорили, что у вас нет цели какого-то огромного увеличения масштабов. Изменилось ли это видение и каковы планы? Будете ли расширяться именно в молоке?

В первую очередь хочется делать правильное, полезное, толковое дело, которым мы бы гордились. И хотя мы работаем все время в стрессе, нет полной уверенности, что все будет хорошо, наша цель — продолжать делать классные продукты, чтобы и наше предприятие могло долго существовать, и хорошие рабочие места сохранялись, и люди имели выбор в плане покупки тех или иных вкусных и здоровых продуктов. Просто хотим приносить пользу и делать это десятилетиями. А вот задачи расти — как таковой ее действительно нет. А вот если получится передать бизнес следующему поколению — будет здорово.

Что вы можете в целом сказать о ведении бизнеса в Подмосковье? С точки зрения климата, качества и наличия земель, поддержки властей? Какими мерами помощи государства пользуетесь?

Мы работаем на севере Подмосковья. Это считается неблагоприятный для сельского хозяйства регион. Выращивать корма и ухаживать за животными здесь сложнее и дороже. С другой стороны, Москва и Подмосковье — это большой и платежеспособный рынок, у нормальных производителей есть диалог с местной властью, которая заинтересована в развитии сельского хозяйства и в качественных продуктах питания. Свободных земель, я думаю, здесь мало, но под проекты, как я слышал, землю выделяют на хороших условиях.

Фермеры получают субсидии, есть грантовая поддержка, но мы начинали раньше и ею не пользовались. На одном из наших комплексов, для примера, в среднем субсидии составляют около 11% стоимости реализованного молока. Еще примерно 2-3% — несвязанная поддержка на растениеводство. Помощь государства для сельхозпроизводителя крайне важна, как и страховка от засух и катаклизмов, болезней животных, катастрофических повышений себестоимости и падений цен на молоко. Ведь ферма не завод, остановить на время и перезапустить производство не получится, а любой сбой исправляется большими затратами и не быстрее, чем за четыре месяца.

Cколько человек работает в компании? Есть ли проблемы с кадрами и как вы их решаете?

На нашем заводе работают 150 человек, на фермах — 180, в отделе продаж — еще 24. Перед запуском завода дефицит специалистов стоял очень остро, поэтому мы искали их по всей стране и построили специально для сотрудников в близлежащем поселке Ольявидово 24-квартирный дом. Сейчас таких проблем нет, большинство наших работников приезжают на организованном нами трансфере из Дмитрова или соседних сел, а почти все ключевые сотрудники с нами уже 10 лет. Мы стараемся вести бережливое производство, оптимизируем бизнес-процессы, чтобы не было необходимости увеличивать численность специалистов, в то же время мы предусматриваем надбавки за стаж, стараемся ценить наш коллектив.

Какие вызовы видите для бизнеса в ближайшие годы?

Мы уже прошли угрозу дефицита заквасок и упаковки, адаптировались. Оборудование обслуживаем должным образом, запчасти есть. Сейчас опасаемся нового повышения себестоимости, из-за которого, возможно, придется сокращать ассортимент. Если государство начнет активно регулировать цены на молочку, то, я думаю, отрасль получит негатив, от которого быстро не оправится.

С другой стороны, так как Россия недопотребляет молочной продукции, рассчитываем, что спрос на нее не упадет. Поэтому хорошо, что в 2024 году популярность молпродуктов в целом увеличилась, это мне очень нравится. Я верю в молочку.