Журнал «Агроинвестор»
«Хочу создать мощную сыродельческую компанию»
Создатель мясной группы «Черкизово» и агрохолдинга НАПКО Игорь Бабаев увлечен новым проектом: он хочет перерабатывать 350 т/сут. молока и стать одним из крупнейших российских производителей сыров. Только в ближайшие годы он вложит в этот бизнес минимум 5 млрд руб., начав с реконструкции принадлежащих компании молочных ферм и строительства семейных, на 150 коров каждая. Заработать деньги — не главное, уверил Бабаев корреспондентов «Агроинвестора». Миссия проекта, по его словам, — вернуть на село настоящего хозяина и возродить традицию производства высококачественного фермерского молока.
— Когда вы впервые объявили о вашем молочном проекте, компания называлась «Бабаевское молоко». Почему она теперь стала «Молочным холдингом»?— Не совсем верно давать свое имя производству. Тем более в моей семье, которой холдинг принадлежит в равных долях, не только Бабаев, но и Михайловы — мои супруга Лидия, сыновья Сергей и Евгений. Так что лучшее название — нейтральное и к тому же понятное, то есть отражающее основное направление нашей деятельности.
— В холдинг вошли молочные активы, ранее находившиеся на балансе "Черкизово", а затем НАПКО?
— Да. В любом из бизнесов, которые я вел раньше, молочные активы были непрофильными и выводились за пределы компаний. К примеру, перед тем, как "Черкизово" вышла на IPO, пришлось передать молочные активы — фермы и земли — НАПКО. Мы могли поддерживать их, когда компания была частной, семейной. Но как только появились другие акционеры, мы потеряли право тратить деньги на непрофильные активы, тем более убыточные. НАПКО тоже за несколько лет окрепла, занялась профессионально растениеводством и свиноводством. Молочные активы снова стали балластом. Опять встал вопрос — что с ними делать.
— О каком поголовье шла речь?
— В нагрузку к птицефабрикам, свинокомлексам и хозяйствам нам в 1990-е годы досталось чуть более 5 тыс. голов дойного стада в Вологодской, Московской, Пензенской и Ульяновской областях. 10 лет на поддержку этих активов мы тратили $1 млн/год. Ведь местные власти ставили задачу не сокращать дойное стадо. Мы шли навстречу, но занимались только улучшением имеющегося, не видя перспектив развития этого направления. И кстати, добились определенных успехов: сейчас наши коровы дают где по 16, где по 19 и даже 20 литров в день. Но в любом случае мы только латали дыры. В бизнесе бесконечно так продолжаться не может. Два года назад на семейном совете рассмотрели два варианта. Первый — пустить дойное стадо под нож и забыть о молоке, второй — профессионально заняться молочным делом. Решили проработать последний вариант. В 2008 году я отправился изучать молочное дело. Объехал Швецию, Норвегию, Голландию, Данию, Германию, Швейцарию, Францию. Потратил две недели. И знаете, сразу бросилось в глаза отличие от России и США.
— В чем же оно заключалось?
— Европа усыпана мини-фермами, где хозяин живет в 30 метрах от коровника и знает каждое животное не хуже своего ребенка. Америка же сделала ставку на мегафермы. А Россия всегда копировала опыт Америки, — просто, может быть, в меньших масштабах. Ведь чем обосновывают необходимость мегаферм? Экономией на издержках. И действительно, в пересчете на голову мегаферма на 30-40% дешевле. Но у нее масса недостатков. Скопление КРС приводит к стрессам. Корова содержится в группе из 100 и более животных. Это ведет к высокой иерархической конкуренции — кто первым ест, пьет, идет на доение
— А сколько, по-вашему, должно быть лактаций?
— Природой корова «запрограммирована» не менее чем на 15-16 лет. Человек, интенсифицировав одну ее функцию — производство молока, — сократил производственную жизнь коровы в среднем до 5-6 лактаций, а на мегаферме мы вообще имеем только три. Мегаферма — хорошо обустроенный дом инвалидов, а не полноценная ферма! Кроме того, в России селекция не позволяет заполнять такие комплексы качественным скотом, помогать импортным генетическим материалом никто не хочет. Мировые поставщики отправляют нетелей на экспорт по остаточному принципу: по сути, это скот, который годится разве что для отправки на мясокомбинаты. Другая сторона вопроса: на мегаферме доят одновременно 30, 40 и больше коров. Молоко смешивают в молокопроводе. Чтобы разделить его по качеству, необходимо постоянно сортировать коров на отдельные группы. Это ежедневный и кропотливый процесс. Где гарантии, что персонал в действительности этим занимается? Вот и качество молока получается соответствующим. На мини-ферме же робот отдельно доит каждый сосок, контролируя качество продукта по цвету, плотности и электропроводности. В общий танк попадает только качественное молоко.
Изучив молочный вопрос, я сделал вывод: на мегаферме невозможно получить молоко, соответствующее моей цели, ради реализации которой им стоит заниматься.
— К чему вы стремитесь? Хотите максимизировать закупочную цену?
— Нет. Хочу создать мощную сыродельческую компанию, которая будет производить высококачественные сыры. Вы не задавались вопросом, почему твердые или полутвердые сыры почти не производятся в США и России, а импортируются в обе страны из Европы? Просто для таких сыров требуется качественное молоко. Нужную санитарию, плотность молока и белковую составляющую можно получить только от стада, где все животные здоровы. Такого не встретишь на мегакомплексе — только на мини-ферме.
Приведу пример. Меня поразила такая картина, которую я видел на европейской ферме. Утро, фермер сидит в доме — двухэтажной пристройке к коровнику с прозрачной стеной. Он завтракает и через стену смотрит на животных. Коровы в стойлах, у кормового стола, на доении, телки на пастбище — все как на ладони! Но так как животных всего сотня-другая, они живут ближе к естественным для себя условиям, а значит — с минимальным стрессом и меньшим давлением патогенной микрофлоры. В итоге имеют лучшее здоровье. А главное, они не обезличены. Я снял поездку на видеокамеру и смонтировал небольшой фильм, который показал в декабре 2008 года на госсовете в Москве в присутствии 16 губернаторов. Начинался фильм с кадров крестов на месте погибших хуторов в Оренбургской области. А затем — рассказ о мини-фермах. Это и есть путь к возрождению российского села и прихода туда молодежи.
— Но чтобы мини-фермы развились и стали поставлять необходимый для сыродельческого завода объем молока, нужно много времени.
— Для выхода на нужный потенциал нам потребуется от 5 до 10 лет.
— Как выбираете места для мини-ферм?
— Для свинокомплексов «Черкизово» в Липецкой и Тамбовской областях за счет бюджетов этих регионов проложены инженерные сети и коммуникации. Мы задались вопросом — почему бы в технологических разрывах между комплексами (5-10 км), где уже есть газ, электроэнергия, водопровод, дороги, не поставить мини-фермы с жильем? Тем более что мы, как правило, владеем этими землями. Для мини-фермы требуется всего 300-350 га — из расчета 2 га на дойную корову. Если власти захотят, чтобы мини-фермы развивались дальше, мы попросим их помочь с арендой земель. Еще один путь — покупка и снос брошенных коровников: на подведенных к ним коммуникациях можно поставить по одной-две фермы.
— Кто кредитует строительство новых мини-ферм?
— Комиссия при Минсельхозе отобрала наши проекты в рамках программы развития молочного животноводства. Проценты по ним будут субсидировать в размере 100% ставки рефинансирования ЦБ. В 2009 году Сбербанк открыл нам две кредитных линии по 1 млрд руб. на 10 лет под проекты в Липецкой и Тамбовской областях. Деньги брались под 18%. Но по мере снижения ставки рефинансирования [сейчас 8,75% — «АИ»] снижает ставку по кредиту и Сбербанк, сейчас она где-то 14,5%.
— То есть эффективная ставка для вас — около 6%?
— Меньше. Дело в том, что государство компенсирует ставку рефинансирования по состоянию на момент заключения договора. ЦБ снижает ставку, а компенсация остается прежней.
— Под какой залог берутся кредиты?
— Залогов у нас очень мало. Использовать активы «Черкизово» или НАПКО нельзя — это другие компании. Поэтому я пришел со своей идеей к губернаторам и попросил муниципальные залоги. Я стремился сократить долю своего залога (это дойное стадо) до 20%. А в итоге регионы полностью гарантировали кредиты объектами муниципальной собственности.
— Что они получили взамен — долю в бизнесе?
— Ни в одном из наших проектов никогда не было и не будет доли государства. Мы приватная, непубличная организация, принадлежащая четырем членам семьи. Губернаторов привлекают не пакеты акций, а то, что мы приносим новую идеологию, рабочие места, качество молока, возрождаем село.
— Сколько планируете занять на развитие холдинга в этом году?
— 3 млрд руб. О желании кредитовать наши объекты заявил РСХБ: проектов по молоку в его портфеле пока мало. Эти деньги дадут возможность в 2011 году увеличить дойное стадо вдвое до 10 тыс. и открыть в Липецкой и Тамбовской областях по 8 мини-ферм на 150 голов каждая. Во втором квартале этого года запустим две [из них] под Липецком и три под Тамбовом. Следующая на очереди — Вологодская область. Разработана проектная документация, достигнута договоренность с руководством региона. Та же картина в Пензенской и Московской областях. В ближайшие 10 лет доведем дойное стадо до 50 тыс.
— Сколько нужно инвестировать в строительство одной мини-фермы?
— В связи с кризисной ситуацией на сегодняшний день творится такой коллапс в строительной отрасли, что мы физически не можем сориентироваться. Разброс цен на металл, цемент и прочие материалы просто сумасшедший. Но могу сказать, что в первоначальные расчеты по себестоимости мы не укладываемся и будем разговаривать с банками о пересмотре сметы. У нас была такая практика по свинокомплексам и птицефабрикам. Ведь на не устоявшемся рынке что-то планировать невозможно.
— Какие инвестиции первоначально закладывались из расчета на одну мини-ферму?
— Из 1 млрд руб. кредита до 100 млн руб. нужно на перерабатывающий завод. Все остальное пойдет на финансирование восьми мини-ферм, фермы ремонтных телок и откорма бычков, производственную инфраструктуру и жилье. Кстати, еще один плюс перед мегафермами в том, что найти 100 с небольшим миллионов рублей для строительства коровника на 150 голов проще, чем $40-45 млн — на мегаферму с 1,2 тыс. КРС. Да и 150 хороших дойных коров отобрать проще, чем 1200.
— Что будете делать с существующими коровниками, о которых вы рассказывали в начале интервью?
— Наращивать в них поголовье. Часть помещений можно реконструировать под беспривязное содержание и внедрить доильных роботов так же, как на новых фермах. Если в Московской области у нас около 2,3 тыс. голов, то реконструкция ферм создаст мест еще на 1 тыс.
— Сколько человек работает на одной мини-ферме?
— Двое — муж и жена. Их цель — обслуживание стада и контроль за коровами, наша задача — поставка кормов, обслуживание стада и забор молока. Это не просто западный опыт, это, я считаю, идеологически новый способ ведения хозяйства и новый уровень культуры труда плюс способ вернуть людей на землю. Хочу, чтобы ваши читатели поняли: развитие молочного животноводства для нас — не просто бизнес, это социальная ответственность перед селянами и, если хотите, перед страной.
Именно это мы и поставили своей целью, своей стратегической задачей, когда занялись молочным животноводством. Мы приносим на село новую идею. Идею, которая ранее никогда не существовала на российской земле. Это одновременно и большие надежды, и вполне объяснимый риск. Но мы идем на него, потому что понимаем — жить без перемен, без каких-то действий далее невозможно. Село, молочное производство, либо погибнет, либо обретет новое дыхание. Поэтому, чем больше у него будет шансов, тем лучше. Мы предоставляем один из таких шансов, и делаем это вполне профессионально, с полным пониманием вопроса. Если кто-то другой также возьмется и что-то сделает, посмотрев на наш опыт, заразившись нашим примером, — будет замечательно.
— Как планируется оплачивать их труд?
— Каждому определим фиксированную зарплату, привлекательную для региона. Это доход, ниже которого фермер не опустится даже при самом плохом развитии событий. Но он будет зарабатывать значительно больше за счет вознаграждения по результатам работы. У нас есть хороший опыт оплаты в соответствии с результатами труда в свиноводстве и птицеводстве. Например, на Васильевской птицефабрике мне показали птичницу, которая получает 34 000 руб. Я был очень удивлен, а мне возразили, что она отвечает за цыплят, комбикорма — за все. Так что экономические расчеты показывают: именно такие деньги она и зарабатывает. На той же птицефабрике, кстати, есть птичницы, которые получают и 30, и 15 тысяч руб. В итоге люди тянутся за лидерами. Более того, если через год-два мы увидим, что семья отлично справляется, рассмотрим вопрос о передаче им фермы [в аренду] на 20 лет с правом выкупа. Это дополнительная мотивация для них.
— А терять активы, куда вложены ваши же средства, не жалко?
— Вы считаете, что мне как сыроделу нужны собственные мини-фермы? Посмотрите на Tyson Foods. Ни одного птичника, только убойные производства! Они отдали все на аутсорсинг, ограничив свою роль подвозом цыплят, комбикорма и покупкой мяса. Так нужно действовать и в молочной отрасли.
— Как отбираются будущие фермеры?
— Мы подбираем людей с высшим образованием, семейных и не старше 30 лет — как правило, недавно окончивших вузы. Опыт работы в отрасли нам только вредит. К сожалению, в большинстве случаев это не опыт, а затуманивание голов. Да и вуз, — что он дает молодежи? Когда я вижу, чему там учат, то прихожу в ужас. Но главное — не знания, а то, что у студента в вузе развивается мышление, он готов учиться новому. Это нам и требуется.
— Наверное, от желающих нет отбоя?
— Действительно, куда сейчас пойти молодежи после ВУЗа? Ни жилья, ни денег. А тут — компания с именем, приличные деньги, современная ферма, жилье. В Липецкой области уже готов фермерский дом — одноэтажный коттедж, 150 квадратных метров. Мне говорили, что для селянина и 100 метров хватит с избытком. Но давайте покажем стране, что при таких земельных просторах мы не должны загонять людей в клетки.
— А вдруг они, став успешными хозяевами, через 20 лет выкупят фермы и уйдут от вас к конкурентам?
— Договоры будет сформулированы так, что фермер поставляет сырье только нам. Но ему и невыгодно будет кому-то еще продавать. Вот сейчас я у своих хозяйств покупаю молоко по цене до 16 руб./л. Высокие закупочные цены буду держать и для мини-ферм. А ведь крупные переработчики называют цены до 11 руб./л. При этом полная себестоимость молока сегодня у всех примерно 12-14 руб./л.
— Какова окупаемость молокозаводов мощностью по 25 т/сут., которые вы строите в дополнение к фермам?
— Думаю, максимум два года. Оборот этих предприятий планируем примерно в $700 тыс./мес. при рентабельности не менее 15%. В конце ноября — декабре запущены два первых завода в Липецке и Тамбове. Перерабатываем свое молоко из Московской и Пензенской областей, а остаток докупаем у других хозяйств, прошедших жесткий отбор и постоянно контролируемых. Где конкуренты берут по 14 руб. за литр — мы платим больше. Продукция (сметана, йогурт, творог, творожные массы, кефир, ряженку, пастеризованное молоко
Мы изучили еще и опыт израильских кибуцей — та же картина. Но здесь европейцы строят молочные заводы, перерабатывающие от 250 т. Им неинтересно работать для нас над проектом не более 25 т в смену! Поэтому мы вышли на израильтян, у которых развиты мини-молокозаводы. С помощью израильской компании TESSA I.E.C. Group Ltd разработали проект небольших молочных заводов.
— Цены на вашу продукцию отличаются от цен конкурентов?
— Пока она не более чем на 10% дешевле аналогичной. Молоко сорта «Отборное» с жирностью 3,4-6% продается по 29 руб. за бутылку. Но мы стремимся к ценам не меньшим, чем у конкурентов. У них же примеси, сухое молоко
— Почему выбран формат выездной торговли?
— Чтобы не зависеть от сетевой и организованной торговли. Но главная цель — донести до потребителю информацию о фермерской продукции, ее свойствах и вкусе. Но чтобы рассказать об этом в супермаркете, нужно вкладывать в маркетинг, рекламу, а это сумасшедшие затраты. Поэтому еще раз говорю, моя цель здесь — реклама через товар в народ. А выездная торговля — тайм-аут, необходимый, пока я не начну производить большие объемы качественного молока и не организую выпуск сыров.
— Молочная продукция реализуется только через выездную торговлю?
— Отчего же? Например, в Москве у нас есть СП с компанией Владимира Альтшуллера «Мясновъ». Открыто около полусотни магазинов и к концу этого года планируем довести их до сотни. Альтшуллер считает, что в дополнение к мясу и полуфабрикатам в ассортименте нужны молочные продукты. Они будут: сейчас мы реконструируем в Подмосковье Кузнецовский молочный комплекс мощностью 50 т в сутки. Это был непрофильный актив Кузнецовского свинокомлекса, работу которого мы поддерживали до 1998 г. Но после дефолта стало не до молока, нужно было спасать животноводство и птицеводство.
— Большие объемы, о которых вы говорите, это сколько?
— 350 т молока в сутки. Это будет серьезный игрок на рынке. В течение двух лет мы запустим заводы в Воронежской и Самарской областях мощностью по 25 т в смену. А далее будет несложно вывести эти мини-заводы на загрузку в две смены, то есть на переработку 50 т молока. Всего будет 7 заводов в Воронеже, Самаре, Липецке, Тамбове, Москве, Вологде и Пензе.
— Чтобы производство сырья не отставало от ввода мощностей переработки, вам потребуется намного большее, чем сейчас, поголовье. Будете докупать коров?
— Чего мы не будем делать, так это ввозить животных из-за рубежа. У нас свои племенные хозяйства — племзаводы и племрепродукторы в трех областях. По скромным подсчетам, в год они производят 300 нетелей. Если интенсифицировать воспроизводство — будет больше. Для улучшения стада мы привлекаем генетику [эмбрионы — «АИ»] канадской компании «Симекс Аллайенс». Также рассматриваем вопрос приобретения племхозов в регионах, где работаем. К слову, нам уже предлагают молочные комплексы. Кроме того, ведем переговоры со Сбербанком и РСХБ, которым переходят заложенные по невыплаченным кредитам молочные активы.
Не исключаю, что мы в ближайшее время увеличим поголовье в большей степени не за счет строительства мини-ферм, а за счет поглощения и реконструкции молочных хозяйств и ремонта их дойного стада. Но это все — шаги к главной цели. Я все равно приду к тому, ради чего затевался весь молочный проект — производству высококачественных сыров из качественного российского молока. Молока, которое произведено на селе, в которое впервые за многие годы вернутся люди.
Игорь Бабаев
Совладелец
«Молочного холдинга»
Родился 31 августа 1949 г. В 1971 г. окончил Краснодарский политехнический институт по специальности «инженер-технолог», а в 1976 г. — очную аспирантуру Московского технологического института мясной и молочной промышленности.
После института работал сменным инженером, старшим инженером-технологом на Ессентукском консервном заводе. В 1976 г. возглавил Анапский мясокомбинат. С 1978 по 1985 г. -
директор Армавирского
консервного завода. Затем занимал должности начальника производственно-технического отдела Нальчикского МПЗ, главного инженера Ставропольского мясоконсервного комбината, старшего инженера-технолога Симферопольского птицекомбината, главного инженера НПО «Комплекс» птицеперерабатывающей и клеежелатиновой промышленности при Госагропроме СССР. В 1988 г. назначен главным инженером Черкизовского МПЗ, в 1989 г. избран его директором. В 1998 г. стал президентом АПК «Черкизовский», затем — президентом, председателем совета директоров группы «Черкизово». Учредитель и совладелец агрохолдинга НАПКО.
Кандидат технических наук, действительный член Российской инженерной академии. Имеет почетное звание «Заслуженный работник пищевой индустрии России». В 2009 году награжден Орденом Почета.
С чего начинается сыр
Для производства твердых и полутвердых сыров необходимо молоко плотностью не ниже 1,029 г/куб. см и содержанием белка не менее 3,2%. В молочном белке должно быть не менее 70% казеина, 20 тыс. бактерий и менее 100 тыс. соматических клеток. Лактозы — содержаться минимум 4,5%.
«Молочный холдинг»
Управляющая компания. Образована в ноябре 2008 г. Принадлежит Игорю Бабаеву, а также Сергею, Евгению и Лидии Михайловым. Общий оборот в 2009 г. предприятий под управлением УК — 455 млн руб. Кредитный портфель на январь 2010 г. — 2 млрд руб.
