Новые задачи в 2020 году придется решать старыми методами и в старом контексте
Начало года — повод порассуждать о том, что будет, встроить происходящее в какие-то большие тренды. В 2020-м и последующие годы АПК, как я это вижу, продолжит развиваться в затянувшихся переходных условиях. Специалисты (историки, географы и политологи) называют их одни постсоциалистическим транзитом, другие — трансформацией страны от империи к национальному государству. В этом периоде много черт, прямо влияющих на экономику и бизнес. Олигополии и непотизм, сращивание власти и собственности, доминирование культуры подавления над консенсусными моделями взаимодействия на уровнях «общество — государство», «государство — бизнес» и «бизнес — бизнес», маргинализация правовых институтов (работают не законы, а «как договоримся») и их деструкция. Институ ты — это суды, наука, образование
Кроме того, в ближайшие как минимум десятилетия у нас сохранится центро-периферийна я модель государства. Это когда центр стягивает к себе львиную долю ресурсов и компетенций. К слову, во многом поэтому в 2010-е годы ВВП страны рос в основном за счет неторгуемых секторов экономики — сферы услуг и строительства. Ведь их активность сосредоточена в крупных городах-миллионниках и нескольких зажиточны х регионах. По той же причине успешные агропроизводства сосредоточились на таких территориях и вблизи них: они тем лучше себя чувствуют, чем ближе массовый и платежеспособный потребитель.
Но стратегически такая модель представляет собой барьер для развития сельского хозяйства. Она хороша в индустриальный период, когда нельзя без концентрации ресурсов. И стала проблемой сейчас, в эпоху модернизации и глобальной технологической трансформации, когда наступает время распределенных, рассредоточенных ресурсов и компетенций. У нас, наоборот, «бюджетный федерализм», финансовое обескровливание муниципальных территорий (в основном сельских) и собирание госфункций с мест в регионы, а оттуда — в центр. Итог — центр процветает, периферия полумертва.
Стремясь развить агросферу, мы опираемся на факторы прошлой, индустриальной эры — природные ресурсы (включая земли) и деньги (нефтегазовый кэш-поток). Тогда как факторы информационной эпохи пока почти не работают. Это институты, технологии и человеческий капитал — тот самый «дефицит кадров», который вот уже четверть века актуален именно потому, что мы не вышли из колеи постсоветского транзита. Мы решаем задачи нового времени с его технологической революцией, безусловной ценностью человеческого капитала, кратным ускорением передачи информации и трансграничными горизонтальными связями старыми методами — вертикализацией управления, выстраиванием межстрановых и внутриотраслевых барьеров. В результате производительность труда не растет, трудовая мобильность населения не увеличивается, сельские территории не развиваются.
Впрочем, в ближайшие годы АПК сможет показать более уверенный рост по сравнению с неторгуемыми отраслями из-за исчерпания роста платежеспособного спроса на продукты и услуги последних. Доходы населения падают шестой год подряд, чего не было даже в девяностые, спрос бизнеса на услуги b2b тоже ограничен. Страна оцепенела или, если хотите, зависла по завершении кардинального роста в начале 2010-х: ВВП растет в среднем на 1,5% в год. Перестала меняться отраслевая структура экономики. На реформаторские изменения, способные ее перезапустить, власть в ближайшие годы не решится, если не будет длительных внешних шоков. Но в ситуации структурной стагнации агро как отрасль, ориентированная на базовые потребности и внутренний спрос, имеет больше шансов для роста, чем сфера услуг и другие прежние драйверы.
