О нескольких особенностях нового сезона
«Худшее позади» — так можно выразить настрой участников рынка, которых мы спрашиваем о перспективах сезона: урожае, доходности и прочем. Новый сезон — это всегда новые надежды. Не потому, что все ходят с калькуляторами, знают погоду на месяцы вперед и выучили назубок рыночные балансы. Просто так устроен человек. Когда он берется за что-то, ему свойственен оптимизм, иначе зачем начинать? Так вот и наши аграрии стартовали с пониманием, что нынешний сельхозгод будет получше. «Худшее» — это о прошлом, 2017/18-м, который и вправду был непростым. Но обо всем по порядку.
Завершившийся сезон с его валовыми рекордами прогнозируемо дал аграриям меньшую прибыль, чем 2016/17-й. Рекордной была и урожайность зерна, тоже вылившаяся в снижение цены. Достаточно жестким, отчасти в силу своей непривычности (в отличие от зерновых), было перепроизводство сахарной свеклы. Профицит сахара сразу в полмиллиона тонн привел к обвалу цен и на сам продукт, и на свеклу. Ценовой кризис был настолько выраженным, что в первой половине сезона сокращение маржи наблюдалось даже на масличных. Во второй стало полегче: большинство агрокультур начало дорожать, и рентабельность растениеводства в принципе выровнялась. По Росстату, в последние два календарных года она на уровне 30+ процентов (35,8% в 2016-м и 31,8% — в 2017-м). Тогда как в 2013—2015 годах прибыли были меньшими — в среднем 17,5% годовых.
Маржа в 30% — not bad, особенно для страны, которая выдала на и так перенасыщенный внутренний рынок огромные объемы условно-продовольственной пшеницы. Рентабельность по Росстату, правда, чисто бухгалтерская, но уж что имеем. Если агрегировать наши опросы нескольких десятков участников рынка, то картина сезона была такой. Рост урожайности и объемов (не сам по себе, а именно в таких масштабах) стал неожиданным — как по «валу», так и по «составу» урожаев. Многие не успели вовремя и правильно сориентироваться со сбытом. В результате денежный поток остался на прежнем уровне или даже вырос, но чистые прибыли многих сельхозпроизводителей сократились в 2−10 раз. Лидерами их падения в истекшем сезоне стали хозяйства без своих хранилищ, с недостаточными мощностями и/или неконкурентные по себестоимости. 2/3 компаний сократили инвестиции. Инвестиции я в данном случае понимаю расширительно, включая сюда
Вот с таким бэком участники рынка месяц назад вступили в новый сезон. Чего ожидать в нынешнем? Мне кажется правильным выделить несколько характерных трендов. Мы видим снижение ожиданий агрокомпаний в части доходности бизнеса: все к большему числу предпринимателей приходит понимание, что легких и больших денег не будет без жесткого контроля над издержками. Инструменты контроля могут быть разными — от новой конфигурации севооборотов в пользу ликвидных field crops до введения технологий нового поколения или хотя бы их элементов (таких, как интеллектуальное земледелие и цифровые инструменты). Все меньше СХП планируют увеличивать посевы, все больше и чаще планируют интенсификацию действующих площадей. Еще один тренд — меньше инвестируют, а если инвестируют, то точечно и осторожно. Явно сошел на нет и так достаточно условный эффект девальвации рубля и замещения импорта. Наблюдавшаяся в последние месяцы мягкая девальвация российской валюты (курс которой, что интересно, впервые за многие годы почти полностью отвязался от нефтяных котировок) уже по большому счету не оказывает поддержки продажам агропродукции. Я не о выручке, а доходности. Не поленюсь подчеркнуть еще раз: в России вообще и в АПК в частности ваши выручка и EBIT могут не зависеть от уровня цен. Хотите маржи? Стремитесь становиться лидерами по себестоимости. Не ждите попутного ветра в виде удачной ценовой конъюнктуры, которая — в отличие от затрат и технологии — полностью вне вашего контроля, как рулетка в казино.
Еще несколько тенденций, стоящих вашего внимания. Рост экономической и политической нестабильности в мире означает увеличение рисков наступления резких ценовых шоков на агропродовольственных рынках. Пример — действия Трампа, развязавшего самую масштабную торговую войну в новейшей истории. В нее оказались втянуты большинство крупных производителей продуктов АПК: Китай, ЕС, Канада, Мексика и др. Как бы дальше ни развивались события, мир, без преувеличения, не будет прежним: взаимные ограничительные меры уже затронули глобальные товарные цепочки больше чем на $2 трлн, подсчитал Fitch. Этот фактор — и в первую очередь растущий риск нестабильности цен, объемов, торговых балансов — нужно обязательно учитывать в бизнес-стратегиях. Тем более что ликвидные cash crops — это, как правило, биржевые товары.
Рост производства зерна в России, где вне зависимости от урожая в конкретном сезоне состоялся выход на средний уровень в 100+ миллионов тонн, привел к накоплению проблем с хранением и логистикой. Из-за этого все менее привлекательны большие cash crops — такие, как пшеница и подсолнечник. Первая теперь, скорее, ситуативно привлекательна, а второй — условно-высокодоходен. В 2018/19 сельхозгоду основная маржа, на наш взгляд, может быть в кукурузе, сое и ячмене и отчасти — в таких нишевых позициях, как рожь. Однако наибольший доход дадут именно масличные, в первую очередь — соя и рапс.
Главное, что нужно понимать: рынок сейчас на переломе трендов, когда АПК переходит к новому этапу рыночной зрелости. От импортозамещения (органического роста производства агротоваров) к ориентации на экспорт излишков. А главное, к усилиям по росту эффективности в издержках. У тех, кто их плохо контролирует, больше не будет никакой маржи.
