Пора думать о конфигурации новой госпрограммы
Нынешнему российскому «farm bill» — федеральной госпрограмме развития АПК (2013-2020) — осталось недолго: полтора года. Она закончится в 2020-м. Пора подводить итоги и формулировать видение следующей. Странно, что во власти и экспертном сообществе до сих пор нет никакого публичного движения мысли на эту тему — я слышал лишь о нескольких полукулуарных обсуждениях в Совфеде и еще паре мест. Но качественные стратегические документы создаются заранее, коллегиально и гласно. В отличие от тактических, они не могут быть продуктом организационного аврала или следствием прямого воздействия высших политических воль. Полтора года — это уже далеко не заранее, но все же не полгода. Я очень хорошо помню, как в 2012 году, перед годом введения нынешней госпрограммы (и, кстати, тоже при свеженазначенном главе Минсельхоза Николае Федорове), было допущено 40%-ное сокращение федеральных расходов на агро.
Поэтому мой призыв к бизнесу и экспертам — давайте обсуждать. Мы готовы предоставить под любые форматы монологов и диалогов о новой формуле господдержки АПК свои независимые площадки — журналы, сайт и конференции, ближайшая из которых пройдет 21 сентября. Авторские блоги, статьи, интервью, выступления… В ближайшие месяцы это будет одной из ключевых тем в нашем контенте. А пока несколько авторских слов об итогах и предложениях. Их я обобщаю отчасти от себя и отчасти — после большого общения с участниками отрасли на эту тему, которое у меня было в последние два месяца.
Нынешняя модель поддержки АПК сформировалась не с принятием текущей госпрограммы, а намного раньше — больше 10 лет назад, когда принимались приоритетные национальные проекты. Одним из них было «Развитие АПК» (2006-2007 годы). Его идеологию, как и идеологию двух последующих госпрограмм, сформировал тогдашний глава сельхозведомства, бывший и нынешний агро-вице-премьер Алексей Гордеев. Ее даже негласно называют «колеей Гордеева». Не поспоришь: в гордеевской логике роста отрасли мы живем до сих пор, а последующие министры ее лишь менеджерили. Это все были операторы — одни более, другие менее эффективные и даже почти совсем неэффективные. Но все трое углубляли гордеевскую колею. По большому счету в управлении отраслью менялись тактические действия и отчасти — инструменты, изменялись конъюнктура экономики и политические установки. Скажем, до 2014 не было взаимных санкций, а теперь есть. Но фундамент прочно залит в середине нулевых. Он постепенно ветшает от времени, однако до сих пор служит и стоит.
Если говорить кратко и просто, то это три идеологемы. Первая — массированные вливания бюджетной ликвидности в финансово обескровленную отрасль. Они начинались через воссозданный при раннем Гордееве Россельхозбанк и Росагролизинг, учрежденный рядом с доказавшим свою неэффективность Росагроснабом. Вторая идеологема — защита внутреннего рынка квотами, пошлинами и административными запретами. Она известна как импортозамещение. Ее инструментом с 2004 года является вновь образованный Россельхознадзор. И третья, вторичная по отношению к двум первым, но не менее важная в общей системе, — частные инвестиции.
Нужно признать, что до недавнего времени вся эта политика была вполне успешной и совершенно адекватной, скажем, модели, на которой несколькими десятилетиями раньше поднялся Евросоюз. Она была обеспечена насыщением внутреннего рынка. Нужно ли доказывать, что политика состоялась? Наш, внутренний рынок сегодня в основном насыщен.
Четыре года назад политический кризис в отношениях с «коллективным Западом» и связанная с ним череда взаимных санкций вдохнули новую жизнь в действующую парадигму поддержки АПК. Денег тогда, правда, уже стало заметно меньше, рубль обвалился на 70%, ушли старые и не пришли новые дешевые зарубежные заемные средства — то есть операционная среда стала сложнее и непредсказуемее. Зато добавилось патронажа от государства: АПК вписали в систему мер роста несырьевого экспорта, начали рассматривать как перспективный политический инструмент на внешней арене. АПК стал одним из нескольких оставшихся драйверов экономики и рос даже когда, когда почти ничего больше в России не росло, а ВВП сокращался.
Так мы дожили примерно года до 2016-го, когда деньги, по большому счету, закончились. Можно спорить, когда именно это случилось, но это факт — просто политически не признанный. В экспертном сообществе и в частных беседах в правительстве и Минсельхозе мне против него уже года два как не возражают. То, что выделяется на отрасль в федбюджетах последних лет, заметно меньше сумм, прописанных по годам в госпрограмме. А главное, реально выделяемые на АПК деньги — тоже не те суммы, которыми можно оперировать на сто процентов. Скажем, в 2018 году есть 230 с лишним млрд руб. Вроде бы не так мало. Но не будем забывать про расходы на обслуживание текущих кредитов, на госуправление
Сейчас перед нами ряд изначально правильных многолетних мер, которые нужно или реформировать, или менять. Пример — субсидируемые кредиты. В них было «упаковано» процентов 70 всех субсидий на АПК. Это инвестиционные кредиты и кредиты на оборотный капитал. Программа долго и хорошо работала, почти всем нравилась, вывела отрасль на новый уровень. Ее целью было не столько субсидирование какой-то сельхоздеятельности, сколько выравнивание условий ее финансирования по сравнению с внешними конкурентами. Они имели возможность кредитоваться под 2-4% в своих валютах на 10 и больше лет. А наши аграрии на момент введения первых, пятилетних льготных кредитов могли получать деньги под 15-20% в рублях. Потом рыночные рублевые ставки снижались вместе с инфляцией, но все равно были неконкурентны. И вот госпрограмма выровняла эти условия. Но сейчас льготное кредитование выглядит как мера поддержки не АПК, а ликвидности банков (в основном государственных): инфляция в стране рекордно низкая, а ЦБ все время снижает ключевую ставку. Плюс оно было хорошо в период органического (объемного) насыщения товарных рынков — того самого импортозамещения. При экспортоориентированной модели нужны совсем другие меры стимулирования в новой госпрограмме.
Какие — об этом я расскажу в следующем редакционном посте.
