Есть ли будущее у свеклосахарной отрасли

А. Галеев

Почему не строятся новые сахарные заводы, что делать с закрывающимися предприятиями, и во что стоит инвестировать участникам рынка

Мощности и уровни загрузки сахарных заводов в России в 2002—2018 годах существенно выросли. Уже практически нет предприятий, работающих менее трех месяцев, а у лидеров отрасли сезон переработки длится свыше семи месяцев. В 2018/19 году фактические мощности четырех заводов были на уровне 9-12 тыс. т сахарной свеклы в сутки, тогда как в 2002-м максимум составлял 5,4 тыс. т. Однако девять предприятий в этом сезоне перерабатывали не более 2,7 тыс. т свеклы в сутки, и у них мало шансов остаться в строю в ближайшие пять-семь лет.

Самый новый сахарный завод в нашей стране — Раевский в Башкирии — был построен в 1985 году. До него были запущены Золотухинский (Курская область) в 1982-м, Добринский (Липецкая область) в 1979-м, Каменский (Пензенская область) в 1975-м. Действующие сейчас предприятия в основном строились или восстанавливались после войны в 1940—1960-е годы, однако есть такие, которые возвели еще в XIX веке. Так, например, по-прежнему работает старейший Краснояружский завод (Белгородская область), запущенный в 1813 году. Есть еще такие как «Большевик» в Белгородской области (1839 год), Грибановский завод в Воронежской (1848), Земетчинский в Пензенской (1849).

Тем не менее, в России (и в большинстве стран мира) больше не будет построен ни один свеклосахарный завод, новым предприятиям нет и не будет места. Однако сахара мы можем производить больше, чем сейчас, благодаря гонке модернизаций. Этот процесс продолжается, поскольку модернизировать гораздо дешевле, чем строить заводы с нуля. Инвестиции в новое предприятие составляют не менее $10 млн за каждую 1 тыс. т сахарной свеклы в сутки, то есть завод мощностью 10 тыс. т обойдется в $100 млн. И это без стоимости подведения инфраструктуры и развития сырьевой зоны, что тоже потребует немалых затрат. Причем инфраструктура для сахарного завода буквально «золотая».

Именно поэтому закрываемые сахарные заводы — это уникальные индустриальные площадки. Там есть ТЭЦ, часто газопровод, коммуникации (электросети, водопровод, канализация, автодороги и т. п.), железнодорожные подъездные пути, здания, которые можно привести в порядок и использовать. Однако едва ли не единственный на постсоветском пространстве опыт перепрофилирования сахарного завода был на Украине. Часть предприятия занимала кондитерская фабрика, и когда производство сахара прекратилось, она расширилась. А, например, в Китае из заброшенного тростникового сахарного завода сделали отель Alila Yangshuo. В России же (как и в СНГ) сахарные заводы просто разбирают или бросают. Не знаю, почему инвесторы, строящие что-то в последние годы, не обращают внимания на закрываемые предприятия. Можно было бы не создавать инфраструктуру заново и существенно сэкономить. Из всех закрытых заводов частично используется лишь инфраструктура Алейского в Алтайском крае: там функционирует ТЭЦ, обогревающая поселок, работают склады, тогда как на остальных предприятиях не задействованы даже они.

Конечно, для перепрофилирования заводов тоже нужны немалые инвестиции, но лучше задуматься, что делать на месте тех предприятий, которые будут закрыты, чем продолжать рассказывать анекдоты про строительство новых. В мире с 1990 года было возведено лишь несколько свеклосахарных завода — в Турции и Египте. В других странах в последние 50-150 лет они только закрываются. А вот тростниковые, напротив, строились. Во-первых, потому что тростниковый сахар принципиально дешевле свекловичного, во-вторых, современные такие предприятия намного более гибкие по части ассортимента (по опыту Бразилии с 1970-х годов). Кроме разных видов сахара (сырец, белый, специальные виды) они могу делать водный и безводный (добавляют в бензин) этанол. Причем все эти товары востребованы как на внутренних, так и на внешних рынках. При этом заводы способны маневрировать, выпуская ту или иную продукцию в зависимости от рыночной конъюнктуры. Поэтому у современных тростниковых сахарных заводов колоссальный запас прочности, они более конкурентные. Тем не менее, опыт многих свеклосахарных стран говорит, что если государство будет поддерживать отрасль, то в России у нее тоже есть определенный потенциал, в том числе экспортный.

Однако и сами участники рынка должны думать, как им развиваться. В частности, важно увеличивать долю в выручке всей продукции кроме простого сахара в мешках по 50 кг. То есть нужно выпускать сахар разного качества, в том числе «экстра», в упаковке от 0,5-5 кг до биг-бегов по тонне, а также отгружать его бестарно. Для этого нужны силосы бестарного хранения, но пока их мало. Также важно повышать финансовую отдачу от жома и мелассы: гранулировать 100% жома, развивать его рынки сбыта, в первую очередь в России, перерабатывать мелассу внутри страны, возможно, и на сахарных заводах. И производить из нее не только сахар, но и этанол/спирт, дрожжи, пищевые и аминокислоты, комбикорма и др. Кроме того, можно повышать финансовую отдачу от других сопутствующих продуктов и отходов свеклосахарного производства — использовать тепло и электроэнергию (например, для теплиц), дефекат и известь для раскисления полей и т. п. Таким образом, предприятиям удастся сократить расходы на утилизацию отходов и при этом увеличить выручку.

Автор — ведущий эксперт Института конъюнктуры аграрного рынка.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.