«Гавриш»
В этом году группа компаний «Гавриш» отмечает 25 лет
Несмотря на то, что с момента основания из небольшой частной фирмы она превратилась в крупный международный холдинг, для селекции четверть века — это только начало, говорит основатель компании, доктор сельскохозяйственных наук Сергей Гавриш.
— Сергей Федорович, расскажите, какой была компания 25 лет назад, и чего удалось добиться за прошедшее время?
- 25 лет назад компанию создавали четыре человека, чуть позже добавилось еще несколько, чтобы вести бухгалтерию, склад. Мы — выходцы из Тимирязевской академии — арендовали помещение на ВДНХ. У нас не было ни стола, ни стула, ничего своего. Работали на полном энтузиазме и свято верили, что создадим лучшую в России селекционную компанию. Тогда работали селекционные институты, опытные станции, но частных фирм не было. Мы подумали: чем мы хуже De Ruiter, Rijk Zwaan или Vilmorin? У нас был опыт и амбиции и уже были гибриды томата, которые выращивали в стране, так что нас знали, и мы с оптимизмом начали работать. Затем пришло понимание, что настоящая селекционная фирма — это огромная организация со складами, лабораториями, машинами по доработке и калибровке семян, опытными станциями, с сотнями сотрудников…
Сейчас у нас работает более 800 человек, есть огромные склады и современное оборудование, выведены десятки сортов и гибридов различных овощей. Если раньше мы вели селекцию узкой линейки овощей защищенного грунта, то теперь не только расширили ее, но и 10 лет назад начали работать с открытым грунтом. У нас есть селекционные центры в России, в Турции и Иордании, мы стали одной из ведущих фирм в мире по селекции томата и огурца для защищенного грунта. Наши гибриды покупают не только внутри страны, но и за рубежом — в Голландии, Франции, Италии и др. В российских зимних теплицах нашими гибридами занято более 1-1,2 тыс. га — примерно треть от всего объема. В пленочных — также свыше 1 тыс. га. По огурцам мы занимаем около 30% рынка, по томату — примерно 20%, но хотелось бы больше, и мы будем расти.
— Почему возникла потребность создать селекционные центры за рубежом?
- Мы ведем селекцию не только для России, но и Средней Азии, Ближнего Востока, поскольку работать только для одной страны — значит ограничивать себя. Что такое Россия с точки зрения защищенного грунта? Это около 3 тыс. га зимних теплиц и примерно 10-12 тыс. га пленочных. Для сравнения, в Турции теплицы занимают 40 тыс. га, в Иране — 50 тыс. га, в Китае — 1 млн га. Какой смысл вести селекцию только для наших 13-15 тыс. га, когда есть такие огромные рынки? Чем больше объем — тем выгоднее. Мы хотим и может делать намного больше, поэтому смотрим на весь мир как на наш рынок.
Сейчас мы продаем на экспорт примерно такой же объем семян как в России — за рубежом нашими гибридами занято в сумме около 1,5 тыс. га, но это только начало. Мы должны поставлять на внешний рынок гораздо больше, чем на внутренний, потому что там намного больше площади теплиц. Нюанс в том, что в других странах совершенно другие болезни растений и требования к овощам. Мы должны это учитывать, а для этого — вести селекцию не в России, а там. Мы создаем гибриды именно для их условий, такие, которые нравятся местным потребителям. Селекционная фирма не может быть только национальной, зарубежные компании работают точно также и продают семена по всему миру.
Селекция — такая высокоинтеллектуальная область, где нужны знания, передовые технологии и оборудование. Сейчас селекция — это молекулярные маркеры, гаплоиды (клетки с одинарным набором генов), редактирование генома. Не каждая страна может позволить себе заниматься селекцией на современном уровне.
— Планируете создавать селекционные центры еще в каких-то странах?
- Одна из приоритетных стран — Иран, мы с ним работаем больше 10 лет, периодически арендуем там теплицы, проводим отбор и селекцию. В Турции у нас тоже земля и теплицы в аренде, а вот в Иордании — в собственности. Но создавать такие станции как в Иордани — довольно дорогое удовольствие, это миллионы долларов.
Сейчас для нас больше актуальна задача развития в России базы семеноводства. Мало создать гибрид, его потом нужно тиражировать, размножать, а для этого нужны теплицы, оборудование, специалисты. В мире существует разделение труда: Китай и Индия занимаются семеноводством, там есть фирмы, которые размножают семена, мы отдаем свои сорта и гибриды им, а также другим странам, где развито семеноводство. Но это можно делать и в России. Здесь у нас пока нет базы, нам нужны десятки гектаров теплиц, поэтому сейчас стоит задача их строительства, закупки оборудования, обучения кадров.
— Сейчас тепличная отрасль — популярное направление для инвестиций. На ваш взгляд, насколько успех реализации проектов зависит от выбора гибридов?
- По сравнению с другими государствами, наши 3 тыс. га зимних теплиц — это капля в море. Хотя в последнее время вводится по 200-250 га в год, сделан рывок в развитии отрасли, но для такой страны как наша этого пока мало. Поэтому развивать сектор нужно, но при этом производство должно быть рентабельным, а для этого нужны современные теплицы, гибриды, специалисты.
Гибрид — основа всей технологии, от его выбора зависит, что вы получите в итоге. Гибридов очень много и выбор определяет не только урожайность, но и другие факторы. Мы считаем, что каждый агроном обязан постоянно изучать рынок, смотреть, что нового появилось в селекции, все время сравнивать. Когда мы начинали, у нас был гибрид томата Карлсон, который давал 18-19 кг/м2 - это была рекордная урожайность! Потом у нас появилась Верлиока с 30 кг/ м2, и это была революция, такой сбор казался феноменальным. Затем мы вывели Алькасар (45кг/м2), Таганку (67 кг/м2). Сейчас наши гибриды дают 75-80 кг/м2, а с технологией светокультуры можно получать 100-120 кг/м2. Конечно, для этого нужны идеальные условия, но должен быть и генетический потенциал. Кроме того, существует мода на гибриды, поэтому сейчас выбирают не только урожай, важна и форма плодов, цвет, вкус, запах. Например, томаты черри низкоурожайные, но они востребованные и дорогие. Или сливовидные — наш гибрид Т34 показывает не самую высокую урожайность, но за счет оригинальной формы, цвета и вкуса он популярен, его активно выращивают. И рентабельность у него лучше, чем у более крупных и урожайных гибридов. Так что от выбора гибрида в значительной степени зависят экономические показатели тепличных комбинатов.
— Вы упомянули, что агроном должен постоянно смотреть, что появляется на рынке. Как фирма «Гавриш» помогает специалистам в этом плане?
- У каждого гибрида есть сортовая технология — как на нем получить максимальную урожайность. Мы знаем их особенности, нюансы и делимся этим — каждый год организуем курсы повышения квалификации, учим агрономов работать с нашими гибридами. Кроме того, несколько раз в год проводим семинары, дни открытых дверей в селекционных центрах, показываем наши новинки, говорим об их отличиях, рассказываем, над чем работаем. Мы издаем специализированные журналы, чтобы каждый агроном мог почитать о новинках, об особенностях выращивания. Также у нас есть технологическое сопровождение наших гибридов — специалисты фирмы выезжают в хозяйства и консультируют их. Без этого трудно рассчитывать на хорошие показатели. Представьте, что вам дали машину без техпаспорта и не объяснили, что и как делать. Как долго придется ее осваивать и все ли пойдет благополучно? То же и с гибридом. Нужно объяснить, что и как делать, в какие сроки. Сопровождение включено в стоимость семян, это не дополнительная услуга.
Конечно, не каждая селекционная фирма ведет такую просветительскую работу, но мы этим занимаемся, в том числе потому что это позволяет получать обратную связь. Лучший способ убедить человека — дать попробовать. Мы проводим сортоиспытания, сравниваем результаты разных комбинатов, агрономы делятся опытом — что понравилось, что нет. Мы учитываем их пожелания в своей работе: где-то гибриду нужно добавить устойчивости к мучнистой росе, где-то — яркости, где-то плоды осыпаются и нужно это убрать. Мы ведем этот диалог 25 лет, и, наверное, наши успехи — результат того, что мы тесно общаемся с производством.
— В чем конкурентные преимущества ваших гибридов по сравнению с импортными?
- По урожайности, качеству плодов они ничем не уступают голландским или французским, но при этом адаптированы к нашим условиям. У нас семь световых зон от Мурманска до Кисловодска, и не может быть одного сорта, который бы везде одинаково себя показывал. Мы для каждой зоны, для конкретных условий делаем свои гибриды.
— А если говорить о цене?
- Российские семена, конечно, дешевле зарубежных. Но не стоит рассчитывать на то, что семена будут стоить дешево, поскольку современная селекция — это большие затраты. Например, строительство 1 га селекционных теплиц обходится в 250 млн руб., плюс расходы на электроэнергию, газ, оплату работы сотрудников. Все это приходится учитывать в себестоимости семян. Хорошие современные гибриды не могут быть дешевыми. Например, одно семечко томата стоит 20-30 руб.
— Еще одно направление фирмы — питомники декоративных и плодовых культур, которыми вы занимаетесь с 2006 года. Почему решили пойти в этот сектор?
- С одной стороны, для диверсификации бизнеса, поскольку семена — это сезонный товар, продажи идут в основном весной. Мы и на зарубежные рынки вышли в том числе для того, чтобы расширить период торговли. Продажи в питомниках идут весной и осенью. Кроме того, у нас была земля под Тулой, которую мы покупали для селекционного центра, но в итоге решили создать его в Краснодарском крае. Размножать семена и растения — примерно одно и то же, поэтому решили заложить питомник, тем более что были подходящие специалисты. За 10 лет мы стали самым крупным питомником на рынке декоративных растений в России. Он занимает более 250 га, в год мы продаем свыше 150-200 тыс. растений, но еще не вышли на проектную мощность. Лет через пять-семь рассчитываем реализовывать до 0,5 млн растений в год. При этом мы не просто размножаем их, но и дорабатываем, создаем новые формы.
— Над чем сейчас работает ваша фирма?
- Я 45 лет занимаюсь селекцией томата и еще не создал того, на чем можно остановиться — это непрерывный процесс, который не имеет границ. Появляются новые заболевания и нужно выводить гибриды, устойчивые к ним. Но меняются технологии: если раньше мы заражали растения и оценивали результаты, то сейчас работаем с молекулярными маркерами, по генотипу, поэтому сейчас осваиваем лабораторию гаплоидов. Пытаемся создавать гибриды на их базе — получаем растение из пыльцы или семяпочки, потом из гаплоида делаем диплоид и затем выводим гибриды. Это совершенно другие возможности! В прошлом году мы провели около 150 тыс. анализов, оценив растения по генотипу, это огромный объем. В этом году мы должны удвоить показатель. Раньше селекция велась по внешним признакам, по фенотипу, а сейчас мы ведем ее по генотипу, отбирая то, что нам нужно, на стадии сеянцев.
Архаичная селекция ушла в историю, если мы будем делать гибрид по пять-семь лет, то нас вытеснят с рынка. Сейчас важна скорость, нужно применять современные эффективные методы и создавать гибрид за три-четыре года, чтобы обходить конкурентов. Я уж молчу про то, что на горизонте стоит трансгенная селекция, которая пока запрещена у нас в стране, но разрешена за рубежом. Почему мы не можем создавать ГМ-гибриды для Бразилии или Китая, где их можно выращивать? Во Франции тоже запрещены ГМО, но она ведет селекцию в этом направлении для других стран. Мы — международная компания и тоже можем этим заниматься, но это уже следующий этап: нужно оборудование, специалисты. Пока у нас две лаборатории молекулярных маркеров, планируем удвоить работу по гаплоидам, наладить семеноводство. Должны быть большие цели и задачи, тогда работать интересно.
