Журнал «Агроинвестор»
Россия вновь продлила эмбарго на импорт продовольствия, теперь до конца 2018 года. Такое решение стало ответом на пролонгирование западными странами экономических санкций против России. Аграрии, уже привыкшие жить в условиях ограничений, довольны. А вот эксперты считают, что искусственное уменьшение конкуренции не всегда благотворно влияет на рынок и его участников
Продовольственное эмбарго, установленное как контрмера против санкций, вводимых западными странами из-за ситуации с Крымом, действует в России с 7 августа 2014 года в отношении продукции из США, ЕС, Австралии, Норвегии и Канады, с 13 августа 2015 года — также из Албании, Черногории, Исландии, Лихтенштейна, с 2016-го — из Украины. Под запретом находятся мясная, молочная, рыбная продукция, овощи и фрукты. В июне текущего года правительством было принято решение продлить действие ограничений до конца 2018 года, опять же, в ответ на пролонгированные (до конца 2017-го) и расширенные экономические санкции против нашей страны.
Заместили многое, но не все
Мнения участников рынка о влиянии эмбарго на импортозамещение в секторе АПК расходятся, хотя большинство из них признает, что ограничения способствовали увеличению выпуска собственного продовольствия. В частности, благодаря запрету российские компании значительно нарастили производство мяса и цельномолочной продукции, указывает управляющий партнер консалтинговой компании «Альт» Алексей Груздев. «Если бы не было эмбарго, то при выходе на рынок отечественным предприятиям, которые инвестировали в строительство новых мощностей, пришлось бы конкурировать с зарубежными поставщиками, — говорит он. — Поэтому ряд инвесторов могли бы просто не прийти в отрасль со своими проектами из-за более высоких рисков: их себестоимость все-таки больше, чем у импортной продукции, так как необходимо „отбить“ вложенные деньги». Но, полагает эксперт, за два следующих года российские аграрии пройдут эту стадию. Без эмбарго многие российские инвесторы не рискнули бы взяться за проекты, которые развивают сейчас, потому что не смогли бы выдержать конкуренции с мощно дотируемыми местными правительствами европейскими сельхозпроизводителями, вторит Груздеву коммерческий директор группы «АФГ Националь» Борис Шабанов.
Однако есть и те, кто считает, что действие эмбарго для развития агропромышленного комплекса сильно преувеличено: страна по-прежнему открыта для импорта, просто теперь продукция ввозится из других стран. На сокращение поставок значительно сильнее влияет заинтересованность бизнеса в развитии АПК, падение уровня доходов населения и курса рубля. «Зарубежные продукты питания подорожали, меньше семей могут позволить себе их покупать, — комментирует директор Центра агропродовольственной политики Института прикладных экономических исследований (ИПЭИ) РАНХиГС Наталья Шагайда. — Эмбарго же и импортозамещение не играли решающей роли в росте сельского хозяйства, а были лишь благоприятным фоном». При этом, отмечает эксперт, производство почти всего продовольствия за 2015-2017 годы росло. Среди основных видов сельхозпродукции лишь по картофелю отмечалось снижение сбора в прошлом году. За 2016-й Россия заместила импортные овощи, сахар и мясо птицы, а вот потребление молока, говядины, свинины, фруктов уменьшилось, за счет чего и упали объемы ввоза. По данным Центра агропродовольственной политики ИПЭИ, общая доля импорта на российском рынке в 2013 году составляла 36%, а в 2016-м — 22%. Хотя, обращает внимание Шагайда, в мае этого года ввоз почти всех товарных групп (кроме растительного масла и рыбного филе) вырос относительно аналогичного периода прошлого года на 14%.
Мясная отрасль развивалась и без контрсанкций
Ограничительные меры со стороны России в отношении поставок мяса не сыграли значительной роли в развитии мясной отрасли, считает руководитель исполнительного комитета Национальной мясной ассоциации Сергей Юшин. «Она развивалась стремительными темпами задолго до введения специальных экономических мер и продолжает развиваться уже в условиях ограничения поставок», — подчеркивает он.
Кроме того, по разным видам мяса есть альтернативные поставщики, которые могут заменить импорт продукции из санкционных стран. В частности, если говорить о говядине, то до августа 2014 года 90-95% этого вида мяса поставлялось из стран, которые не попали под санкционный режим — Бразилии, Парагвая, Аргентины, Уругвая. Кроме того, Россия разрешила ввоз с двух индийских предприятий. «Канадцы и ранее были неконкурентоспособны по цене, а американцы не могли выполнять наши требования по неприменению гормонов роста», — поясняет эксперт. Из стран Европы поставлялись незначительные объемы говядины, прекращение ввоза которых российский рынок не ощутил. Плюс в среднем по 2,5 тыс. т в год премиальной говядины ввозили из Австралии. «Но на момент введения санкций эта страна уже была закрыта для поставок в Россию, так как дважды была уличена в использовании гормонов роста при производстве, — знает Юшин. — Сейчас продукция для сегмента HoReCa поступает из Новой Зеландии, Аргентины, Бразилии». Производители же отечественной говядины до того, как выйти на рынок, проделывали долгий путь. Поэтому те компании, которые сейчас представлены на рынке, приступили к реализации своих проектов задолго до введения контрсанкций, еще в 2005—2009 годах, напоминает эксперт.
Похожая ситуация и на рынке свинины. На момент установления запрета ее поставки из Евросоюза уже не осуществлялись из-за АЧС. Основными импортерами были Бразилия и Канада. «США ввозили в нашу страну очень мало свинины и до введения эмбарго, так как не могли полностью выполнить требования Россельхознадзора по отсутствию в мясе следов применения кормовых добавок, в частности рактопамина, — говорит Юшин. — Поэтому фактически санкции затронули только Канаду, но ее объемы при необходимости смогла бы заместить Бразилия, хотя продукция оттуда и обходится несколько дороже, чем из стран Северной Америки». Кроме того, по поставкам свинины Россия открыла четыре китайских предприятия. Таким образом, фактор АЧС в части ввоза этого вида мяса из Европы сыграл гораздо более серьезную роль, чем санкции. К тому же, обращает внимание эксперт, санкции не стали фактором роста цен на свинину. Сейчас на внутреннем рынке она продается дешевле, чем в 2015-м и даже в 2014-м. «Это следствие развития отрасли и нарастающей конкуренции», — делает вывод он. Сама же отрасль последовательно увеличивала объемы производства, начиная с 2005 года. Рост к 2014-му достиг почти 80%.
В сегменте мяса птицы фактически под запрет попали только США. Из Европы поставлялось в основном мясо механической обвалки в очень небольших объемах. «Американские окорочка действительно ушли с рынка, но к моменту введения санкций потребность в них уже была незначительной, их заменило мясо из Бразилии и Аргентины», — поясняет Юшин. Да и в целом за последние 15 лет российское птицеводство мощно развивалось, расширился ассортимент и повысилось качество, что является главным конкурентным преимуществом нашей продукции перед той, что ввозили из-за рубежа. Цены на отечественное мясо птицы в мире одни из самых низких: сейчас в рублях оно, несмотря на инфляцию, в России продается примерно по цене 2012 года. А доля импорта, если не брать Белоруссию, составляет чуть более 2% в объеме потребления.
Однако под запрет не попали такие позиции, как шпик, субпродукты, мясокостная мука, кишечное сырье и пищевой жир. Тем не менее импорт сократился и в данных категориях, но в первую очередь из-за девальвации рубля, которая сделала зарубежные поставки не столь привлекательными. «Если бы не такой слабый рубль, возможно, мы бы увидели шпик из США и Канады вместо Европы, которая давно не поставляла его нам из-за АЧС, а не контрсанкций», — подчеркивает Юшин.
В целом же влияние эмбарго на мясную отрасль не стоит преувеличивать, считает эксперт. Безусловно, производители всегда будут выступать за ограничение поставок импортной продукции, но потому, что на рынке появляется дополнительная конкуренция, а не с точки зрения влияния на темпы развития. «Мы накопили большой опыт в производстве, строительстве объектов, уже воспитали квалифицированный кадровый руководящий состав, появляется все больше хороших специалистов для работы на предприятиях отрасли, научились делать корма и достигли хороших показателей конверсии — другими словами, повышаем эффективность производства и снижаем себестоимость продукции», — резюмирует Юшин. Хотя на определенном этапе для отдельных категорий продукции запрет, конечно, сыграл положительную роль, в частности, для производителей молочной продукции, так как цены на нее выросли.
Молочная продукция
Доля импорта в молочной отрасли за три года действия эмбарго снизилась с 35% до 20%. А его валовой объем, по данным специалистов Национального союза производителей молока («Союзмолоко»), сократился с 9 млн т до 7 млн т. По прогнозу экспертов, на конец 2018 года доля импорта останется примерно на таком же уровне, хотя, возможно, снизится еще на 2-3%. «Ввоз молочной продукции из западных стран полностью замещен поставками из Белоруссии, Латинской Америки, — отмечает исполнительный директор «Союзмолоко» Артем Белов. — Дефицита для потребителей в России нет».
В то же время введенный запрет мотивировал отечественных производителей реализовывать новые проекты по производству сырого молока, освоению новых сегментов в переработке. Наибольший прирост произошел по выпуску сыров и сырных продуктов. В 2015 году их производство в стране увеличилось на 35%, в 2016-м — на 17%, а за первый квартал 2017 года прибавило еще около 3-4%. По сырому молоку, полученному в сельхозпредприятиях, за этот же период прирост составил около 2 млн т, или 10% от объема производства товарного молока, приводит цифры Белов.
«Если бы не было эмбарго, то российские производители молочной продукции находились бы в совершенно другой реальности», — считает эксперт. Прежде всего, была бы иная ценовая ситуация на сырьевом рынке, а значит, отсутствовала бы какая-либо положительная динамика в производстве сырья. По оценке «Союзмолоко», за период эмбарго молоко-сырье подорожало примерно на 30%, благодаря чему в конечном итоге и произошло увеличение валового объема. Однако стоимость готовой продукции тоже стала выше. Значительнее всего цены увеличивались в 2015 году, когда цены на молочную продукцию прибавили в среднем 15%. В 2017-м ожидается прирост на уровне инфляции — на 4-6%, прогнозируют эксперты «Союзмолоко».
Повышение стоимости молочной продукции на фоне более чем двухлетнего сокращения доходов населения сказалось и на ее потреблении. В последние четыре года, по словам Белова, спрос устойчиво падает. Если в 2014-м потребление снизилось примерно на 1,5%, то в 2015-м — уже на 3%. Однако эксперт подчеркивает, что это данные официальной статистики, а по оценкам некоторых аналитиков спрос на молочную продукцию в отдельных категориях сократился на 8-10%. Основное уменьшение спроса наблюдается по ключевым молокоемким позициям — в частности, сырам и сливочному маслу. В традиционных категориях — по молоку и кисломолочным продуктам — спрос оставался стабильным и даже показывал небольшую тенденцию к росту. «Еще важный тренд, который связан со спросом — переключение потребителя с молочных на молокосодержащие продукты, которые, кроме молока, могут иметь в своем составе заменитель молочного жира — спреды, сырные продукты, — обращает внимание Белов. — Потребление этих товаров выросло достаточно существенно в силу их большей доступности».
Совладелец фирмы «Козы и компания» (производитель козьих сыров) Кирилл Игошин рассказывает, что предприятие вышло на рынок как раз во время действия эмбарго. «Так как мы производим продукцию, которую в Россию практически не ввозили и до эмбарго (свежие виды французских сыров ручной работы), то единственным, но очень важным плюсом для нас оказалось отношение к нам торговых сетей, — говорит он. — Когда санкций не было, сети работали по идеально отлаженным схемам, полка была забита продукцией, ритейлеры получали прибыль, и новые производители были им не особо интересны. Ввод эмбарго заставил сети обратить на нас внимание». Рост объемов производства, по его словам, идет по плану компании и никак не будет связан с действием или отменой эмбарго в 2018 году. До конца текущего года предприятие выйдет на свою максимальную проектную мощность по переработке — 3,2 тыс. л козьего молока в сутки.
Тепличный сектор выиграл больше всех
После введения эмбарго в растениеводстве сразу увеличились посевы агрокультур, рассказывает Наталья Шагайда. По данным Росстата, если в 2014 году общая площадь составила 78,5 млн га, то уже в 2015-м — 79,3 млн га. Но положительнее всего запрет отразился все-таки на овощной отрасли. «Самый большой удар эмбарго нанесло импорту в Россию тепличных овощей, — комментирует гендиректор компании «Технологии роста» Тамара Решетникова. — Поэтому и сельхозпроизводители этого сектора, безусловно, выиграли, так как смогли поднять цены: ушли Турция и Испания — самые главные конкуренты в низшем ценовом сегменте».
Этот факт подтверждается показателями рентабельности в отрасли. Так, в 2015-м доходность тепличных комплексов составляла более 20%, а до введения запрета была на уровне 11%, знает эксперт. Безусловно, затратная часть производителей из-за покупки импортных семян и удобрений, а также увеличения стоимости энергоресурсов возросла, но при этом цены увеличились более значительно. Наивысшие показатели рентабельности удается получать современным комплексам, которые используют светокультуру, достижения селекции, а главное — умеют продавать, добавляет Решетникова. «Сроки окупаемости таких проектов сокращаются, — говорит она. — Например, владельцы тепличного комбината „Новосибирский“ уже окупили вложения, отдали все кредиты и стали строить новые очереди. НПФ „Фито“, запустившая в 2014 году тепличный комплекс „ЛипецкАгро“, тоже уже инвестирует в возведение нового производства „Елецкие овощи“». Хотя, сетует эксперт, в России еще очень много тепличных комплексов, которые используют устаревшие технологии выращивания и каналы реализации — просто отгружают продукцию от ворот предприятия оптовикам. «У таких производителей, безусловно, и сроки окупаемости, и показатели рентабельности ниже», — подчеркивает она.
«АФГ Националь» запрет дал импульс к развитию новых направлений. Если раньше компания специализировалась на выращивании и производстве риса, то с 2015-го начала активно инвестировать в суперинтенсивное садоводство и производство овощей открытого грунта. За два года в эти сегменты было вложено около 6 млрд руб. «Мы продолжим наращивать земельный банк и объемы производства в обоих этих направлениях. В перспективе планируем довести мощность производства картофеля и овощей до 500 тыс. т, яблок — до 150 тыс. т», — рассказывает Шабанов. По его словам, картофель, овощи, фрукты — те ниши, на которых ограничение импорта отразилось сильнее всего.
Объем российского рынка яблок составляет около 2,5 млн т. При этом их валовой сбор в промпредприятиях не превышает 40%, а продукция личных подсобных хозяйств (ЛПХ) не подходит для реализации массовому потребителю. Поэтому долгое время 70-90% яблок на полках магазинов были импортными. Потенциальная емкость рынка оценивается в 3 млн т к 2020 году, знает Шабанов. По оценкам специалистов «АФГ Националь», в 2014 году Россия импортировала около 1,1 млн т яблок, а в 2015-м — уже 0,89 млн т. Больше всего ввозилось из Польши, которая в разы опережала других лидеров — Белоруссию, Сербию, Китай, Молдавию, Азербайджан. Примечательно, что если в 2014 году Белоруссия и Польша поставили в Россию 134 тыс. и 419 тыс. т яблок, то в 2015-м, когда импорт польских яблок запретили, отгрузки из Белоруссии возросли более чем в три раза — до 417 тыс. т. «Привлекательность яблочного рынка была для нас очевидна, — рассказывает Шабанов. — В России пока очень мало суперинтенсивных садов, в отличие от Европы, где традиционных (экстенсивных) садов уже почти не осталось». При этом только сады высокой интенсивности могут дать необходимое качество и разнообразие товарных яблок, которые требуются торговым сетям. Высока емкость рынка и яблок для переработки, считает он.
Несмотря на достаточно высокие объемы производства картофеля в России, его импорт резко возрастал весной, поскольку многие отечественные производители, не обладая достаточными мощностями, не могли сохранить урожай. Качество клубней также не всегда соответствовало стандартам торговых сетей: не все сорта годятся для мойки и фасовки. Поэтому с введением эмбарго качественного мытого картофеля на рынке стало крайне мало, и эта ниша освободилась для отечественных производителей, рассказывает Шабанов. Для сравнения, импорт продовольственного картофеля в Россию, по оценке «АФГ Националь», в 2015 году составил 478,5 тыс. т, а уже в 2016-м сократился более чем в два раза — до 233,2 тыс. т. Ежегодно более половины импортируемого в Россию картофеля поставляет Египет.
«Мы сконцентрировались на производстве продукции, аналогичной импортной, чтобы к моменту открытия рынка быть готовыми конкурировать с зарубежными поставщиками как по объемам, так и по качеству, — уточняет Шабанов. — Картофельные семена мы закупаем в Голландии, яблоневые саженцы — в Италии. Используем современные агротехнологии, применяем севооборот, устанавливаем оросительные системы, строим технологичные хранилища». Картофель и овощи «АФГ Националь» — крупнокалиберные, мытые, упакованные; яблоки — наиболее популярных европейских сортов.
Больше всего от введения санкций, под которые попали тепличные овощи, выигрывают оптовое звено и ритейл, так как потребительские цены выросли больше, чем цены производителей. «А вот конечный потребитель в данной ситуации явно проигрывает», — констатирует Решетникова. Как показало исследование Института экономической политики имени Е. Гайдара, РАНХиГС и Всероссийской академии внешней торговли, из-за продовольственного эмбарго российские потребители ежегодно теряют в среднем 4,4 тыс. руб.
Стимул к развитию
В целом продление эмбарго крайне полезно для развития сельского хозяйства, суверенной экономики и продовольственной безопасности России, считает Игошин. Хотя эксперты полагают, что данный шаг не привлечет в аграрный сектор новых инвестиций, однако тем, кто уже работает в отрасли, даст стимул к дополнительному развитию. Как рассказывает Белов, для новых инвесторов один-два года продления эмбарго ничего не значат, ведь срок окупаемости в молочном секторе составляет до 15 лет. А вот для инвестора, который уже вложил средства в производство сырого молока или переработку, продление эмбарго даже на год — однозначный плюс. «По сути, это более тепличные условия, менее жесткая конкуренция с импортом, более высокая доходность», — поясняет он. «Серьезные инвесторы, делая вложения, исходили из ситуации нормального хода мировой торговли, а не санкционного режима, который продлевают на полтора года — за это время даже не построить свинокомплекс», — отмечает Юшин.
В первую очередь, продление эмбарго позволит российским производителям продукции растениеводства встать на ноги и закрепиться на внутреннем рынке, поскольку сроки окупаемости сельхозпроектов достаточно длительные. Торговые сети предпочитают работать с партнерами, способными обеспечить высокие объемы и стабильность поставок продукции. Аграриям же требуется время, чтобы выйти на промышленные объемы производства. «К примеру, суперинтенсивный яблоневый сад вступает в полное плодоношение только на пятый-шестой год с момента закладки», — обращает внимание Шабанов. По его словам, для «АФГ Националь» наиболее чувствительными к снятию эмбарго станут основные рынки сбыта овощной продукции компании — московский и северо-западный регионы (особенно Санкт-Петербург и Ленинградская область), где в досанкционный период доля импорта картофеля и овощей доходила до 30% и 90%.
Сельское хозяйство России исчерпало импортозамещающий потенциал, считает Груздев. Были вложены серьезные деньги в производство, и те мощности, которые были введены в строй в период санкций, уже загружены, хотя некоторые не полностью. «Дальше будет уже сложнее, — думает он. — Проблема также в том, что окно импортозамещения открылось, но с учетом сложностей в экономике и падения доходов населения спрос на большинство видов продукции будет падать». Кроме того, эксперт считает, что АПК завязан на господдержке, и если правительство даст аграриям понять, что после 2020 года она будет хотя бы такой же, как сейчас, то рынок оживет.
Европа пережила российский запрет
Первый год после введения эмбарго для стран Европы, поставлявших молочную продукцию в Россию, по мнению Артема Белова, был очень тяжелым, так как они ввозили в нашу страну около 4 млн т молочной продукции в пересчете на молоко — около 3% от общего объема производства стран ЕС. По отдельным странам ситуация была еще хуже. Например, Финляндия экспортировала в Россию почти 30% произведенного молока. «Молоко, которое не попало в Россию, сильно давило на европейский рынок, цены на сырье существенно упали, были проблемы со сбытом, — знает эксперт. — В итоге интервенционный молочный фонд в Евросоюзе вырос до 350 тыс. т — это огромный объем». Для сравнения, в России производится чуть более 100 тыс. т сухого молока в год. Однако сейчас ситуация меняется. Европа переориентировала экспорт сыров на страны Северной Америки, классической молочной продукции — на Китай, и сегодня цены на продукцию там находятся на приемлемом для фермеров уровне.
