Журнал «Агроинвестор»
Производство риса, о котором рассказывает в интервью гендиректор группы «АФГ Националь» Юрий Белов, — хороший пример выстраивания интересного рынка.
Хорош он в том числе и тем, что рис — это растениеводство, где, в отличие от мясных секторов, почти нет постоянных драйверов и мало позитивных бизнес-историй. Цены волатильны, внутренне производство несбалансированное, есть спросовые и технологические ограничения (в том числе севооборот), постоянно растет затратная часть, чуть ли не каждый сезон подводит погода — получению устойчиво плюсовой маржи мешают заморозки, засухи или дожди. Каждый сезон «лихорадит» если не все растениеводство, то уж одну-две-три подотрасли обязательно. На этом фоне рисоводство — небольшой даже внутри зерновой индустрии рынок — в последние годы демонстрирует интересные тренды. Прошу понять правильно: не однозначно успешные, а именно интересные. Во-первых, стабильный рост. С 2003 года производство риса в стране непрерывно увеличивалось и с 2010-го закрепилось на уровне более 1 млн т. В 2009 году завершилось восстановление — урожай превысил показатель 1990 года. Рис был единственной зерновой агрокультурой, производство которой выросло в 2010 году, когда была аномальная засуха. В этом был позитив для потребительского рынка. Когда резко подорожала вся бакалея, а гречка чуть ли не сравнялась в цене с бройлерным мясом, я покупал рис в Москве примерно по 25 руб./кг. Он был в ту же цену, что и всегда, но стал дешевле любой другой крупы. Во-вторых, разумное импортозамещение. Не по принципу «90% ресурсов должны быть свои», а исходя из реальной ситуации: Россия может обеспечить себя круглозерным рисом и даже экспортировать его, а длиннозерный пока должна завозить. Здесь важны даже не объемы, а факт. Россия/СССР всегда была чистым, без приставки «нетто», импортером риса, который покупала у мировых лидеров — Индии, Таиланда и Вьетнама. Причем покупала много: примерно по 450-470 тыс. т/год — свое производство не покрывало потребности. В 2007—2012 году импорт уже был в коридоре 190-270 тыс. т, то есть в 2-2,5 раза ниже. В-третьих — собственно, экспорт. В 2004 году он был символическим — 6 тыс. т, а в 2012-м достиг исторического максимума в 334 тыс. т. Крупа и сырец в этом объеме распределились примерно поровну. В отличие от экспорта сахара, это не случайные поставки — Россия во многом благодаря уходу с мирового рисового рынка Египта смогла найти свою нишу: массовый ординарный продукт — коротко- и среднезерный рис. Азиатские страны СНГ покупают у нас крупу, Турция — рис-сырец. В перспективе отечественные производители могут попробовать себя как поставщики небольших объемов дорогих сортов с добавленной стоимостью — например риса для ризотто. Ученые из ВНИИ риса обещают к 2020 году вывести 12 длиннозерных сортов. Хороший повод подготовиться к новому этапу замещения импорта. Если вести продуманную внешнеторговую политику, грамотно использовать такой регулятивный инструмент, как фитосанитарные запреты и ограничения плюс поддерживать науку и производство, то у нас появится неплохой шанс потеснить на внутреннем рынке тот же Вьетнам. В сентябре премьер Дмитрий Медведев давал поручение исключить вьетнамский рис из списка беспошлинных товаров. Теперь государству нужно нивелировать главный для участников рынка негатив — четырехкратное снижение с 2015 года пошлин на рис-крупу и сырец. При отсутствии компенсационных мер рентабельность российского рисоводства может стать минусовой. Тогда придется думать не о развитии экспорта, а о том, как удержаться на собственном рынке.
