Журнал «Агротехника и технологии»
Глубокая переработка зерна, заключающаяся в выделении и использовании его компонентов, давно является крупной мировой отраслью производства. Только в США глубокой переработке подвергается 145 млн т кукурузы — 36% всего урожая. Для России это относительно новое направление, которое способно к быстрому развитию. На данный момент в стране на разной стадии реализации находятся более десяти проектов строительства заводов по глубокой переработке зерна.
Развитие в России глубокой переработки зерна позволит производить высокотехнологичные продукты, спрос на которые на мировом рынке растет с каждым годом. Соответственно становление этой отрасли в ближайшем будущем может быть как инструментом привлечения инвестиций, так и источником доходов. Дальнейшее углубление переработки в сторону производства биотехнологических продуктов с высокой добавленной стоимостью решит проблему с рынками сбыта: в России востребованы аминокислоты и корма, в Европе растут потребности в экологических биопластиках, а развивающиеся рынки Азии заинтересованы в продуктах биохимии, таких как биобутанол.
Одно из основных конкурентных преимуществ России в развитии глубокой переработки зерна и, как следствие, промышленных биотехнологий — наличие достаточных ресурсов возобновляемого сырья, такого как зерно и древесина. По данным Минсельхоза, несмотря на засуху 2010 года ресурсы зерна после сбора урожая составят до 90 млн т при сборе в этом году в 65 млн т. При этом в округах, которые не сильно пострадали от засухи (Южный, Северо-Кавказский и Сибирский), увеличилось и производство зерна, и его урожайность. Это говорит о том, что системные инвестиции в производство зерна дали свои плоды, и даже в текущем, крайне неблагоприятном по погоде, году производство зерна превышает урожаи 1998-2000 годов.
Какой из этого следует вывод? Несмотря на отдельные неблагоприятные годы, производство зерна в России будет расти из-за интенсификации сельского хозяйства и потепления климата, а объемы его производства будут серьезно превышать объемы внутреннего потребления и экспорта.
Перспективы переработки
В Минсельхозе РФ, понимая необходимость развития новых направлений по переработке зерна на глютен, крахмал и сиропы (как для внутреннего потребления, так и для экспорта готовой продукции), планируют выделять субсидии на производство зерна. Но средства будут отчисляться только под запланированное и подтвержденное его потребление (внутри региона, вывоз за пределы региона или экспорт). Просто так, «на объем», производство зерна приветствоваться уже не будет.
Поскольку инвестиции в аграрное производство уже не могут себя окупить в рамках текущего спроса на зерно, дальнейшее развитие российского АПК зависит от создания непродовольственного зернового рынка, развития транспортной и экспортной инфраструктуры.
Из трех направлений увеличения рынка зерна — питание и корма, экспорт, переработка — только переработка имеет возможность существенного роста. У экспорта есть объективные ограничения по темпам развития, определяемые логистикой перевозок и конкуренцией на мировом рынке. Субсидирование транспортного тарифа для вывоза зерна на экспорт можно только приветствовать, но это тоже не выход. Тактически это правильное решение, но стратегически субсидирование экспорта не решит главную проблему — затоваривание мирового рынка зерна и, как следствие, низкие мировые цены. Более того, «выгрызать» увеличенную долю рынка придется через демпинг зерна существенным сокращением цен, что, естественно, не обрадует ни мировой рынок, ни связанный с ним российский внутренний рынок.
Развитие животноводства тоже не сможет существенно увеличить внутреннее потребление зерна. Чтобы обеспечить рост производства мяса на 70% (с 6,3 до 10,7 млн т), производство зерна повышать практически не придется. Если сегодня многие существующие производители мяса расходуют 4,5-6 кг кормов на 1 кг привеса (так называемая конверсия корма), то в новых проектах животноводства этот показатель снизится до 3 кг на 1 кг привеса.
Прививка от стагнации
История знает примеры планируемого и управляемого расширения сельхозрынков. Рынки зерновых США и Европы периодически испытывают кризисы из-за постоянного роста урожайности (в среднем 2% в год). Стагнация рынка, произошедшая 30-40 лет назад, была устранена массовым развитием глубокой переработки зерна с производством кормов и сиропов. С той поры до 40% потребности в сахаре закрывается в этих странах глюкозо-фруктозными сиропами. Еще раз кризис рынка зерновых, случившийся в этих странах 10-15 лет назад, переломили запуском программ производства биотоплива из кукурузы, пшеницы и рапса, создав рынки биотоплива для эффективного решения проблем сельскохозяйственной отрасли.
Примеры показывают, что у России (а также Украины и Казахстана) другого выхода, кроме развития глубокой переработки зерна и производства биотоплива, просто нет.
Эта мощная отрасль даст России существенный рычаг воздействия на мировые цены на пшеницу (в том виде, в котором подобный механизм существует в США и Бразилии), однако пока такого рычага в нашей стране нет.
Бразилия использует для контроля цен на сахар — основной экспортный продукт страны — механизм регулирования мировых цен путем переключения между экспортным (сахар) и внутренним (биоэтанол) продуктами. При падении мировых цен на сахар Бразилия, регулируя допустимое количество этанола в топливе, увеличивает производство биоэтанола — продукта внутреннего потребления — и создает мировой дефицит сахара, снова повышая его цену.
США выстраивает подобный механизм для регулирования мировых цен на кукурузу. На производство внутренних продуктов (сиропов и биоэтанола) используется 145 млн т этой культуры, что почти втрое превышает ее экспорт (51 млн т). Регулируя допустимую внутреннюю переработку кукурузы (путем квотирования импорта сахара и изменения пропорции этанола в топливе), США сможет увеличивать или уменьшать ее объемы, доступные для экспорта, тем самым влияя и на мировые цены.
Более того, российской пшенице угрожает и другая опасность. Цены на американскую пшеницу могут снизиться на 40% и более, когда в США внедрятся генно-модифицированные (ГМ) сорта, считает Американская ассоциация производителей пшеницы (USWA), а это дело ближайшего времени. Быстрый переход на ГМ-пшеницу подстегивается распространением стеблевой ржавчины (возбудитель — грибок Puccinia tritici, штамм UG-99). По данным ВОЗ, в масштабах земного шара сейчас под угрозой эпидемии находится 65 млн га сельскохозяйственных земель. Причем около двух третей сортов пшеницы, возделываемых в США, также могут быть подвержены UG-99. Распространение болезни уже угрожает Афганистану, Пакистану, Туркменистану, Узбекистану и Казахстану. Европа тоже движется в сторону ГМ-культур: компания BASF уже получила первое в Европе разрешение на ГМ-картофель, и одобрение других культур не за горами.
Дешевая американская и канадская ГМ-пшеница нанесет серьезный удар по экспортным позициям России. Падение цен на североамериканскую пшеницу неминуемо приведет к снижению мировых цен, что спровоцирует еще больший провал уже и так предельно низких внутренних цен России, Украины и Казахстана.
Единственный стратегически правильный выход из сложившейся ситуации — развитие в России глубокой переработки зерна для укрепления своего внутреннего рынка.
Что получим?
Часть средств, предназначенных на зерновые интервенции и экспортные субсидии, имеет смысл инвестировать в создание сети заводов по глубокой переработке зерна, чтобы заложить основы экспорта не сырья, а продуктов высокой добавленной стоимости. При этом в России будут оставаться и добавленная стоимость, и рабочие места для ее создания. На строительство 10-12 заводов глубокой переработки мощностью 1 млн т зерна каждый хватит 60 млрд руб. После запуска этих заводов стабильный спрос на зерно на внутреннем рынке увеличился бы на 12-15 млн т/год. При этом каждый завод, ежегодно закупая зерно на 3-4 млрд руб., будет производить продукции на 15-20 млрд руб. и обеспечивать работой 500 человек напрямую и 3 тыс. человек косвенно.
В идеале часть таких заводов по глубокой переработке зерна должна быть сориентирована на производство топливного биоэтанола для экспорта и внутреннего рынка.
Во-первых, переработка в топливный этанол позволит отказаться от затратных субсидий на дальнюю перевозку больших объемов зерна в порты. Локальные заводы по глубокой переработке зерна с производством продуктов добавленной стоимости (пищевая клейковина, корма, биоэтанол) в Поволжье и Сибири значительно сократят транспортные издержки сельхозпроизводителей и обеспечат реализацию высокооктанового топлива в своем регионе. При 10%-ной добавке этанола в бензин получается топливо «бензанол» E10 (ГОСТР 52201-2004), которое обеспечивает безопасную эксплуатацию современных двигателей всех типов, а потому может быть реализовано на обычных АЗС во всех регионах страны.
Во-вторых, выход на мировые рынки энергоносителей проще, чем на рынки продовольствия. Поэтому производство топливного этанола внутри отдаленных зернопроизводящих регионов для экспорта и для внутреннего потребления выгоднее дотационного экспорта зерна.
В-третьих, переработка зерна в топливный этанол и развитие программ экспорта повысит мощность зернового рынка на гектар пашни до уровня эффективных технологий — около 4 т/га, что позволит начать их повсеместное внедрение.
Для сельскохозяйственного региона (например, республика Татарстан, сбор зерна в 2009 году — 4,7 млн т, рост до 5,5 млн т к 2012 году согласно республиканской целевой программе «Развитие сельского хозяйства Республики Татарстан на 2008-2012 годы») необходимы по крайней мере два завода по глубокой переработке зерна мощностью 400-500 тыс. т каждый. Наличие этих предприятий обеспечит нормальную логистику доставки зерна и отгрузки готовой продукции, даст возможность сравнивать показатели заводов и за счет этого повышать производительность, увеличит возможность контроля за бюджетом строительства и эксплуатуации, уменьшая тем самым финансовые и производственные риски проектов и повышая отдачу для региона.
В Сибири (СФО) производится 15-16 млн т зерна в год. На муку перерабатывается около 3 млн т зерна, около 5 млн т будет необходимо на корма, еще 2 млн — на семена и другое применение. Таким образом, внутреннее потребление в Сибири составляет 10 млн т и еще 5-6 млн т остаются невостребованными. Экспорт из Сибири неконкурентен из-за транспортных затрат. Половина этого невостребованного зерна может быть безболезненно переработана на 5-6 заводах в продукты добавленной стоимости, удобные для транспортировки и имеющие спрос как в России, так и за рубежом. Закупив 3 млн т зерна на 15 млрд руб., эти заводы произведут продукции на 75 млрд руб., создав при этом тысячи высокооплачиваемых рабочих мест.
На базе дешевой глюкозы из зернового крахмала можно получать разнообразные биопродукты, заменяющие промышленные химические вещества. Из молочной кислоты делают одежду, компакт-диски, покрытия, пищевую упаковку и одноразовую посуду. Эта упаковка, выброшенная в мусор, буквально за две-три недели разлагается на воду и углекислый газ. А полимер 1,3-пропандиол применяется для изготовления ковровых покрытий, внутренней обивки автомобилей, отличаясь при этом дешевизной, высокой энергоэффективностью при его производстве, меньшим загрязнением окружающей среды.
Такие органические кислоты, как молочная (сырье для производства биоразлагаемого пластика PLA), лимонная (сырье для современных стиральных порошков), янтарная (сырье для биополимера PBS), востребованы мировым рынком и могут производиться в России с низкой себестоимостью на базе заводов по переработке пшеницы. Лизин, незаменимая для кормления животных аминокислота, импортируется в Россию в объеме более 40 тыс. т, и его производство возможно организовать на нескольких заводах одновременно с глубокой переработкой зерна. Список промышленных продуктов, которые можно производить на базе дешевой глюкозы, можно расширять практически неограниченно.
У нас есть все объективные условия для мощного развития глубокой переработки зерна и, как следствие, конкурентой отрасли промышленной биотехнологии — обилие исходного сырья, дешевая электроэнергия (в Китае она в два-три раза дороже), доступность пресной воды (чего опять же не хватает в Китае), наличие стартовых технологий.
Только понятный внутренний спрос на зерно, поддержанный крупными заводами по его переработке, снизит колебание цен и даст сельхозпроизводителям уверенность в будущем. Эти заводы создадут высокооплачиваемые рабочие места и налоговую базу, станут центрами кристаллизации технологий и инноваций для прилегающих территорий, дадут возможность развиваться множеству биотехнологических компаний.
Мнение практика
Алексей Дюмулен, генеральный директор компании Unigrain:
В зернопереработке действительно существует структурный кризис: это, пожалуй, единственная в России отрасль, которая имеет устойчивый переизбыток производимой продукции. Поэтому налицо не просто перспектива, а объективная необходимость дальнейшего развития технологической цепочки, то есть глубокой переработки зерна.
Появление этой технологии важно прежде всего потому, что она будет способствовать сохранению сельского населения России. К тому же зернопереработка — не просто отрасль, а фундамент продовольственной безопасности государства. Поэтому оно будет поддерживать новое направление — глубокую переработку.
Кстати, в ноябре прошлого года я выступал на заседании Зернового клуба с докладом о практической реализации технологии глубокой переработки зерна на примере нашего предприятия. Помимо экономических и технических задач, мы затрагивали в том числе и социальную проблематику.
Может быть, проблемы развития этого направления, если сравнивать их с наиболее важными государственными задачами, выглядят не так масштабно, но для нас, предпринимателей, знакомых с производством, они не являются мелочью. Мы отдавали себе отчет в том, что наш завод практически достиг лимита реального сбыта и что перспектив для его расширения мы не имеем. Поэтому не находили стимулов для дальнейшего совершенствования и развития комбината. Но на предприятии, не увеличивающем мощности, неизбежно упала бы доходность и возникли бы инфраструктурные проблемы, ведь комбинат хлебопродуктов — это не только мельницы, а довольно большое и сложное хозяйство. Поэтому идея запуска завода по глубокой переработке зерна оказалась весьма кстати. Возникла и вызревала она довольно долго, так что, можно сказать, наш проект явился следствием закономерного развития комбината.
Производственная мощность нашего завода по глубокой переработке зерна позволит ежегодно производить 45,7 тыс. т пшеничного крахмала и 9,7 тыс. т нативной клейковины. Также в настоящее время на комбинате завершается проект по модернизации комбикормового завода, и мы будем производить 120 тыс. т комбикорма в год. Эти три продуктовые позиции нам, зернопереработчикам, понятны, и, по моему мнению, они позволят развивать и на новом качественном уровне эксплуатировать комбинат хлебопродуктов. Пути сбыта для нас ясны.
Занять более экзотические ниши, производя пластик или биоэтанол, мы пока не стремимся: несмотря на то, что это сопредельные отрасли, там совершенно иной технологический процесс. В отличие от этого, производство клейковины (улучшителя для муки, служащего основой для производства замороженного качественного хлеба) имеет весьма перспективное будущее. Что же касается крахмала, то он тоже понятен для нас, поскольку является «классическим» пищевым продуктом.
Сейчас наш проект находится в стадии предпроектной подготовки. Мы изучили предложения зарубежных, прежде всего немецких, компаний, знаем, когда и у кого будем приобретать оборудование, как оно стыкуется между собой. Также мы подготовили детальный инжиниринговый проект. Готов бизнес-план. Нам понятна техническая канва. Срок окупаемости проекта с учетом дисконтирования составляет 51 месяц. Норма рентабельности должна составить как минимум 20%.
Небольшую мощность мы выбрали не случайно. Время от времени анонсируемое строительство мегазаводов мощностью по переработке 1 млн зерна в год ориентировочной стоимостью €150 млн — слишком серьезная инфраструктурная задача, и я не уверен, что эта программа не столкнется с множеством проблем. Ведь только для транспортировки 1 млн т зерна потребуется более 15 тыс. специальных вагонов, для обслуживания которых должны работать несколько элеваторов. Бесперебойную поставку такого объема зерна гарантировать крайне сложно, потому что очень трудно будет организовать логистику. Поэтому мы остановились на более простом и менее затратном решении, разработав проект модернизации стандартного комбината хлебопродуктов. Зачем ломать то, что может работать долгие годы? Генплан существующего КХП и проект модернизированного предприятия по глубокой переработке зерна благополучно коррелируют между собой. Требуется только достроить ряд объектов, иначе мы можем навсегда потерять комбикормовые и мукомольные (избыточные сегодня) мощности, и вернуться к прежним объемам производства не удастся.
Я уверен, что воплощение нашего сценария вполне реально и на других отечественных комбинатах хлебопродуктов. Если следовать нашему плану, то можно будет свести к минимуму риски. Ведь строить завод «с нуля», строительство которого обойдется минимум в €120 млн, с большим объемом переработки, не имея опыта реализации таких мегапроектов, будет сложно. Неудавшиеся проекты заводов по производству биоэтанола известны всем. Впрочем, мощности можно «донаращивать», а логистику развивать. Поэтому с биоэтанолом все еще может получиться.
