Журнал «Агроинвестор»
Меня пригласили на работу в госбанк, кредитующий сельское хозяйство. Было это некоторое время назад. Пошел на собеседование — не потому, что рассматривал альтернативные предложения; просто верю, что зря ничего не бывает, плюс всегда интересно узнавать новое.
У меня есть привычка записывать на встречах ключевые слова — очень помогает потом слагать в уме цельную картину решенного или проговоренного на уровне идеи. После того собеседования картина слов и фраз-«ключевиков» получилась, на мой взгляд, клинической. За 45 минут общения ни разу не были упомянуты «профессионализм», «качество» или, скажем, «эффективность», один раз — «опыт» (это когда я о себе рассказывал), и пять раз — «лояльность». Под занавес моя визави подытожила: «Если вы лояльны — у вас не будет проблем».
В этом все наше государство. Оно готово закрывать глаза на непрофессионализм, если человек свой и обучен нужным манерам. Допустим, стремление выстроить в единую линию людей и институты, служащие государству, нормально и понятно. Но когда по этой же нитке выстраивают всю страну — общество, культуру и науку, бизнес, СМИ — прекращается развитие.
Прибавим издержки геополитики, и в сухом остатке — негативные плоды этого года: обнуление роста экономики, разгон инфляции, рекордный отток капитала, 15-20-процентная девальвация рубля к мировым резервным валютам, фактическое эмбарго на поставку технологий, подорожавший заемный капитал.
А в общей сложности — резкий рост трансакционных рисков и издержек, которые в России и так непозволительно высоки в сравнении с BRICS, не говоря о G8. Десятикратная — 0,8% и 8,1% — разница между экономическим ростом и инфляцией, какой ждет по итогам года МЭР, помимо всего прочего говорит о том, что страна управляется из рук вон плохо.
Для инвестора Россия на глазах превращается в одно из худших мест для денег, рубль становится ненадежной валютой — не то что сберегательной, а даже расчетной. Выигрыш на эффекте девальвации ограничен в суммах и времени из-за тех же трансакционных издержек.
«Зато в сельском хозяйстве хорошо», — могут сказать мне, сравнив, что делается с макроэкономикой и ценой на нефть, в октябре провалившейся ниже $80/барр. Но это смотря о чем вы. Если о большом урожае (свыше 100 млн т), прогнозируемом бодром росте АПК в 2014 году, и показываемой Росстатом прибыльности сельхоздеятельности, то еще не повод использовать только позитивные прилагательные и забыть слово «кризис». В отличие от жирных 2000-х годов, успех больше не определяется в терминах арифметики и бухгалтерии.
Хорошо, да и то с оговорками, лидерам (у них нормальная кредитная история, высокий запас прочности, и они могут получать бенефиты от эффекта масштаба), а также агробизнесам, построенным на освоении бюджетно-сырьевой ренты и имеющим к ней близкий доступ. У основной массы участников рынка отсутствуют ресурсы для развития и планы по капвложениям.
Экономика большинства агропроизводств в лучшем случае воспроизводит себя, но не растет, и это при рекордных ценах на молоко, мясо, и высоких — на агрокультуры нового урожая. Но цены здесь ни при чем, равно как и увеличение господдержки: в текущем макроконтексте рост АПК не мотивируется монетарными мерами.
Первое и непременное условие роста сейчас — снижение издержек бизнеса от госуправления. Введение электронной фито- и ветсертификации вместо бумажной автоматически сэкономит отрасли минимум несколько миллиардов рублей, а это не один и не два процента ее валовой прибыли. Таких примеров много.
Но чтобы менять институциональную среду (все остальное уже неинтересно), государству придется де факто признать: проблема — в нем самом, и опереться не на вассалов и подданных, а на силу сопротивления. А вот это не о нас. Нет, лучше еще раз призовем лояльных, сомкнем ряды, из последних сил подопрем пошатнувшиеся колонны и поиграем одряхлевшими мускулами перед внешним врагом.
