M&A-транзакции на растущем тренде

Легион-Медиа

Драйвер сделок — рост спроса на продовольствие

За последние годы в мировом агробизнесе прошло немало крупных сделок слияний и поглощений. В прошлом году сделок с раскрытой стоимостью было 86 на $13,4 млрд, и почти столько же — на $13,2 млрд —заключено только за пять месяцев 2014-го. Средний объем каждой вырос со $106 млн в 2007 году до $155 млн — в 2013-м. Докризисный уровень глобального рынка M&A в агросекторе преодолен. Россия на нем почти не представлена.

Рост мирового населения и платежеспособного спроса приводят к усилению конкуренции на продовольственном рынке. Это создает предпосылки для консолидации в агробизнесе и трейдинге сельхозпродукции. Россия пока остается в стороне от глобальных сделок M&A, однако в перспективе у страны есть шанс привлечь крупных инвесторов.

Усиление роли агросектора и трендов к консолидации связано с прогнозами увеличения мирового населения и, в частности, ростом среднего
класса, который обеспечивает основной платежеспособный спрос. Согласно исследованию Savills Research «International farmland» (2012), к 2050 году концентрация людей на 1 га пашни вырастет на 40% до 6,5 человека, рассказывает партнер EY, руководитель группы по оказанию услуг предприятиям АПК Оксана Крупнова.

Зачем консолидируются

Рост населения оценочно до 9 млрд к 2050 году, а также увеличение доли среднего класса, прежде всего в густонаселенных странах Юго-Восточной Азии (по данным ОБСЕ, в следующие 20 лет эта категория расширится на 3 млрд человек), приводят к рос­ту потребления белковой пищи, солидарен партнер, руководитель практики по работе с компаниями сельскохозяйственного сектора КПМГ в России и СНГ Виталий Шеремет. По его словам, в результате в регионе повышается привлекательность инвестиций в агросектор либо в транспортно-логистические активы для наращивания импорта продукции.

При увеличении мирового ВВП на душу населения снижается доля голодающих и растет объем потребляемых продуктов, соглашается аналитик «Инвесткафе» Роман Гринченко.

При этом число людей, занятых в сельском хозяйстве, сокращается, что приводит к необходимости повышать производительность труда. «Но это довольно затратно, — уточняет он. — Поэтому нередко компании объединяются, чтобы снизить объем инвестиций». К тому же консолидация — один из способов выдержать конкуренцию. Показатель совокупной факторной производительности агросектора в мире растет в среднем на 1,5% быстрее, чем в несельскохозяйственных отраслях, добавляет аналитик.

Конкурентная борьба создает предпосылки для консолидации, прежде всего на региональном и страновом уровнях, подтверждает Виталий Шеремет. Компании сливаются, чтобы получить преимущества эффекта масштаба, доступ к более выгодным условиям финансирования, минимизировать протекционистские барьеры и т. п.

При этом, в отличие от многих других отраслей, в мировом сельском хозяйстве далеко не во всех секторах есть однозначное и неоспоримое доминирование нескольких крупных игроков, продолжает он. «Например, сегмент зернотрейдинга один из наиболее “глобализированных”. На долю четырех крупнейших компаний (ADM, Bunge, Cargill, Louis Dreyfus), оценочно, приходится около 70% оборота. Но ни один из этих игроков не может считаться в полном смысле слова “глобальным”, т. е. присутствующим в большинстве стран», — рассказывает Шеремет.

Более того, в этом сегменте активно развиваются прежде менее заметные компании, в отдельных регионах сильно влияние локальных участников рынка, добавляет он.

Ожидаемый рост производства продуктов в мире эксперты связывают в первую очередь с интенсификацией сельского хозяйства в Латинской Америке и прежде всего в Бразилии, а также в России и странах СНГ, перечисляет Виталий Шеремет. «Очевидно, что удовлетворение прогнозируемого спроса на сельхозпродукцию возможно за счет внедрения новых биотехнологий и повышения урожайности, а также расширения обрабатываемых земель», — говорит Крупнова.

При этом возможности увеличения земельных банков ограничены наиболее жестко: доля сельхозземель сокращается из-за урбанизации, строительства промышленных объектов и инфраструктуры.

Другим важным трендом является концентрация сельскохозяйственных земель в собственности (или под контролем) крупных компаний, добавляет директор отдела M&A EY Наталия Никитенко. «По данным Eurostat, концентрация сельхозземель в собственности европейских компаний с выручкой более €500 тыс. за 2005-2010 годы выросла на 26,5%. При этом в Европе не ожидается существенных изменений в силу стабильности и достаточной развитости экономики, — приводит пример она. — Аналогичная ситуация и в развивающихся странах: Бразилии, Китае, России».

Эксперты EY отмечают и рост стоимости сельхозземли. Например, по данным The Royal Institution of Chartered Surveyors, во второй половине 2013 года средняя цена сельхозземли в Англии и Уэльсе повысилась на 14,3% до ?7,7 тыс./акр (около 1,1 млн руб./ га). «Основная причина — рост цен на биржевые сельхозтовары и ограниченный земельный банк, кото­рый используется для сельскохозяйственной деятельности», — поясняет Наталия Никитенко.

Однако в России рынок земли пока не сформировался окончательно, поскольку не завершен процесс перераспределения и переоформления участков первичных собственников (пайщиков) к вторичным. «Поэтому, несмотря на некоторый рост цен на землю в России, ее стоимость остается значительно ниже, чем не только в развитых странах, но даже в Польше и Румынии», — сравнивает она.

Как развивались рынки

Общие черты всех агрорынков последних пяти лет — постоянный рост производства, связанный с развитием технологий и, как следствие, повышением урожайности, и расширение посевов, в том числе за счет орошаемых земель, отмечает гендиректор инвесткомпании Intellectual Capital Вадим Федюкович. При этом динамика цен на агрокультуры, как и почти всегда, зависела в основном от балансов спроса и предложения. Увеличение спроса на сельхозпродукцию, по его словам, связано не только с ростом мирового населения, но и с восстановлением экономик стран-потребителей после кризиса 2008 года.

«Если говорить об отдельных рынках, то за последние пять лет цены на зерновые в целом выросли, но в разной степени, — отмечает эксперт. —  Пшеница и кукуруза, поднявшись в 2010—2012 годах на фоне погодных катаклизмов, сейчас, в условиях хороших видов на урожай и роста мировых запасов, теряют свои позиции». Рынок соевых бобов показывает менее негативную динамику, меньше подешевев относительно максимумов 2012 года. По словам Федюковича, цену поддерживает рост спроса переработчиков на соевые муку и масло из-за падения до рекордно низких значений запасов бобов в США».

Рынки тропических товаров за последние пять лет были относительно стабильными, продолжает он, хотя после достижения максимумов в 2010—2011 годах они довольно много теряли, иногда вновь взлетая под влиянием различных факторов. «Например, цена на кофе с 2011-го непрерывно снижалась под давлением рекордного производства и падения спроса вплоть до конца 2013 года, когда засуха в Бразилии поставила под угрозу урожай нескольких следующих сезонов», — комментирует он.

Цена на хлопок, поскольку это индустриальный товар, в основном зависит от динамики развития эко­­­номик главных стран-потребителей. После стремительного роста в 2011 году на фоне надежд на увеличение мирового спроса, а также снижения урожаев последовало такое же стремительное падение цены.

Сейчас Китай держит на своих складах половину мировых запасов хлопка и продолжает их накапливать. «В этих условиях рынок не может расти выше уровня, который невыгоден китайским закупщикам, но и не может упасть, потому что, несмотря на рекордные мировые запасы, более половины их недоступно открытому рынку», — комментирует Вадим Федюкович.

Цена на какао в 2011 году тоже установила рекорд, продолжает эксперт: участников рынка беспокоила напряженная политическая ситуация со вспышками насилия в Западной Африке, что в итоге привело к запрету экспорта какао-бобов из Кот-д'Ивуара, который производит до 70% этого товара.

Политические факторы в отдельных случаях довольно сильно влияют на рынки, отмечает он. «Кроме упомянутого кризиса в Западной Африке к ним можно отнести политику Китая по накоплению запасов хлопка. Также довольно сильно политизирован рынок сахара, самообеспечение которым становится целью многих государств и, как следствие, вызывает обширное субсидирование, что коррумпирует рынок», — рассказывает Федюкович.

Из недавних событий он отмечает политический кризис на Украине, который долгое время держал в напряжении участников рынков пшеницы и кукурузы, поскольку страна является крупным производителем. Кроме того, через ее порты зерно поставляют многие страны причерноморского региона.

Что интересно

Крупнейшие сделки по слияниям происходили в развитых странах, таких как США, или развивающихся, где компании агросектора демонстрируют значительный рост: Китае, Малайзии, Бразилии, перечисляет Наталия Никитенко из EY.

На первом плане международного рынка агро-M&A — Юго-Восточная Азия и Северная Америка, где идут наиболее масштабные консолидационные процессы, говорит Виталий Шеремет из КПМГ. «Однако их влияние остается преимущественно региональным, крупные игроки усиливают свое присутствие в отдельных странах, — уточняет эксперт. — В среднесрочной перспективе подобные тенденции сохранятся.

В первую очередь стоит ожидать укрепления роли больших местных холдингов, в том числе и в странах СНГ, в частности, за счет поглощения более мелких участников рынка».
Также, по его мнению, возможны «точечные» инвестиции мультинациональных игроков в особо привлекательные сегменты отрасли.

Данные о размерах и количестве сделок M&A в первой половине 2014 года подтверждают интерес инвес­торов к агросектору, говорит Оксана Крупнова из EY. «В первую очередь следует отметить сделки компаний-трейдеров и операторов рынка биржевых сельскохозяйственных товаров.

Например, китайская COFCO Corporation купила старейшую семейную европейскую компанию Nidera B.V. и подразделение глобальной компании Noble Agri Limited. Также можно выделить сделку сингапурской государственной инвесткомпании Temasek Holdings Pte Ltd и Olam International Limited, — перечисляет она. — Очевидно, что продолжаются процессы консолидации бизнеса и вертикальной интеграции с участием трейдеров сельхозпродукции».

Китай активно наращивает инвестиции в агропром других стран, укрепляя свою продовольственную безопасность, подтверждает Виталий Шеремет. «Поскольку на эту страну приходится 21% мирового населения и только 9% пахотных земель, китайские компании проявляют наибольшую активность M&A в агросекторе, — уточняет он. — Общая стоимость их приобретений за последние несколько лет превысила $12 млрд».

Другие восточноазиатские страны также начали проявлять интерес к инвестициям в сельское хозяйство, в том числе и в России, продолжает он. Например, можно выделить активность японской Mitsui (владеет 10% «Содружества») на Дальнем Востоке, где при ее участии готовится проект создания сельскохозяйственной особой экономической зоны. «Инвестиции этих компаний направлены в различные сектора сельского хозяйства: выращивание зерновых, торговлю, логистику, животноводство», — добавляет Шеремет.

Также он отмечает, что за последнее десятилетие наметилась новая тенденция в развитии сельскохозяйственного сегмента M&A — рост интереса к нему инвестиционных и пенсионных фондов, готовых вкладывать «длинные деньги». Это стало возможно благодаря совершенствованию агротехнологий и, соответственно, снижению рискованности капиталовложений.

«По некоторым оценкам, до 200 международных инвестиционных фондов сейчас специализируются или уделяют особое внимание сельскому хозяйству, — говорит эксперт. — Причем это как общемировая тенденция, так и явление, характерное для стран СНГ. Пример — инвестиции “Ренессанс Капитала”, NCH Capital».

Усиливается привлекательность инвестирования в альтернативную энергетику, продолжает Шеремет. Согласно прогнозам, к 2020 году около 15% объема производства зерновых и масличных агрокультур, а также 30% сахарной свеклы будут идти на производство биотоплива. Возможные точки роста в этом сегменте — использование отходов растениеводства.

«В России альтернативная энергетика пока малопривлекательна для инвесторов, хотя единичные вложения есть, — отмечает он. — Существуют и другие интересные венчурные проекты, например, производство диоксида кремния, который в основном используется для изготовления шин и зубной пасты и сейчас импортируется в Россию, и параллельная выработка электроэнергии при сжигании рисовой лузги».

В целом практически все сектора аграрной промышленности достаточно интересны для инвес­торов. При этом основным направлением развития становится совершенствование технологий для снижения себестоимости и роста финансовых показателей, считает Роман Гринченко из «Инвесткафе». «В частности, можно отметить развитие производства продукции с использованием ГМО, что позволяет существенно повысить урожайность при сохранении уровня затрат, — указывает аналитик. —  Впрочем, это направление признано не везде, поскольку еще нет точных доказательств его безвредности для людей».

Перспективы России

Несмотря на рост агрокомпаний в России, мы по-прежнему значительно уступаем крупнейшим экономикам по концентрации активов в агросекторе. По­этому размеры сделок в российском АПК значительно уступают сделкам в Бразилии, США, Канаде, Китае, отмечает Крупнова.

«Мы видим, что российские компании, как правило, не заинтересованы в привлечении инвесторов, т. к. с учетом субсидирования они могут получать относительно недорогое банковское финансирование, — комментирует она. — Дополнительными сдерживающими факторами остаются недостаточный стабильный рост и/или прибыльность отдельных компаний и отсутствие надежной проаудированной финансовой информации».

Сейчас, несмотря на общее увеличение основных показателей, агробизнес в России не особо привлекателен с точки зрения инвестиций и проигрывает в конкуренции с другими отраслями, признает Виталий Шеремет. «Многие сегменты сельского хозяйства считаются депрессивными из-за относительно низкой рентабельности и рискованности операционной модели», — добавляет он.

По его словам, в последние годы некоторые прежде успешно развивавшиеся компании отчасти потеряли свою инвестиционную привлекательность из-за вступления России в ВТО, изменений в программах господдержки, чрезмерной долговой нагрузки и ограниченной доступности внешних рынков капитала. «Поэтому сейчас нет серьезного подтвержденного интереса крупных внешних игроков к значимым сделкам в России. В частности, и со стороны китайских и арабских инвесторов, которые декларируют возможность приобретения больших земельных банков в странах СНГ», — резюмирует он.

Роман Гринченко уверен, что по мере развития российского АПК многие игроки будут стремиться занять долю на нашем рынке и локализовать производство. «Аграрный потенциал страны достаточно высок, поэтому в перспективе будут реализовываться крупные сделки M&A, но конкретные компании на данном этапе назвать достаточно сложно», — говорит он.

На рынке существуют перспективные инициативы по усовершенствованию используемых бизнес-моделей, и в случае их успешной реализации инвестиционная привлекательность отдельных компаний и даже целых отраслей/подотраслей может значительно вырасти.

«Например, переход некоторых достаточно больших холдингов под конт­роль банков подразумевает внедрение обширных программ по финансовому оздоровлению бизнеса, его специализации и избавления от непрофильных активов, — поясняет Шеремет. — Это может быть положительно воспринято иностранными стратегическими инвесторами, заинтересованными в присутствии на отдельных сегментах агрорынка России».

Для других, финансово более устойчивых холдингов, характерно построение вертикально интегрированного бизнеса, а также диверсификация производимой продукции или расширение на смежные рынки. По мнению Шеремета, такая модель может повысить привлекательность компаний для портфельных инвесторов.

В последнее время интерес западных инвесторов к российскому агросектору несколько снизился. «Возможно, в ближайшее время ситуация изменится и придут китайские инвесторы, готовые к долгосрочным вложениям в проекты с относительно невысокой рентабельностью, поскольку у них, как правило, очень длинный горизонт инвестирования, — комментирует Крупнова. — До недавнего времени мы видели осторожное отношение российского бизнеса к китайским инвестициям.

Но с учетом вложений в нефтегазовой сфере есть основания полагать, что и российский аграрный сектор станет привлекательным для китайцев». Часть крупнейших мировых игроков, преимущественно зернотрейдеров (Glencore, Louis Dreyfus, Olam), давно и успешно рабо­тают в России, другие (например, ADM, Noble) пока не планируют начинать операции на нашем рынке, заключает она. 

Справедливая цена

По словам Виталия Шеремета из КПМГ, ориентировочные мультипликаторы (Total Enterprise Value / EBITDA) по глобальным сделкам в сельском хозяйстве за последнее десятилетие варьировались в диапазоне 5-8. Нижние уровни характерны для компаний-производителей базовой продовольственной продукции, высшие — для переработчиков. Это характерно и для крупнейших транзакций последних трех лет. «Оценка указанных сделок зависит от конкретной ситуации, ожидаемых результатов деятельности приобретаемого объекта, рыночных перспектив и эффекта синергии», —
перечисляет он.