Вадим Ванеев: «Я мог продать все, уехать и пить вино где-нибудь на Майорке»

«Евродон»

Основатель и гендиректор, а с прошлого года — миноритарный акционер холдинга «Евродон» рассказывает «Агроинвестору», как живет компания после двух вспышек гриппа птиц и перехода контроля к ВЭБу. Ванеев уверяет, что меньше чем за два года отдаст банку 26 млрд руб., в этом году произведет 150 тыс. т индейки, а сам «Евродон» называет «авторским проектом»

— Сейчас 74% акций в основных юрлицах «Евродона» владеют ВЭБ и «ВЭБ Капитал». Впервые за 10 лет вы в роли миноритария, все стратегические решения утверждает банк. Не обидно?

— Нет. Ведь вы знаете, как и почему сложилась такая ситуация. Моя цель — спасти компанию. Это выше всяких обид.

— Вы всерьез верите, что сможете рассчитаться за два года и вернете себе контроль?

— Если бы я не верил, я бы этим не занимался.

— А из каких средств?

— Из нашей прибыли. Есть график платежей на два года. Прошло несколько месяцев после подписания документов с ВЭБом. Пока идем по графику. Если выполним его до конца, то я буду иметь право выкупа акций по номинальной стоимости (по базе данных kartoteka.ru, общий номинальный размер вклада структур ВЭБа в юрлица «Евродона» — «Ирдон», «Урсдон», «Евродон-юг», «ТД Индолина» и «Евродон» — 66,6 тыс. руб. — «Агроинвестор»).

«Никто больше не верит в этот бизнес»

— Каков общий долг ваших юрлиц перед банком?

— 26 млрд руб. Это и инвестиционные, и оборотные кредиты, включая реструктуризацию прошлых. Денежный поток для расчетов с ВЭБом у нас будет нарастать. Мы восстанавливаемся после двух прошлогодних вспышек гриппа птиц, когда объемы производства упали до нуля, а компания потеряла 1,5 млн голов птицы. Сейчас производим в день 480-500 т мяса в сутки в живом весе, а можем спокойно делать 600 т. Выйдем на эту цифру, как только нам дадут выполнить все ранее согласованные планы. Есть также возможность для роста объемов, выручки и добавленной стоимости через переработку. Я напомню, что в прошлом году «Евродон» ввел новый перерабатывающий завод. На нем можно за год превращать в продукт 150 тыс. т «живка». Первый, старый завод пока остановлен. Но, сделав реконструкцию, сможем спокойно производить на нем продукции еще из 120 тыс. т мяса.

— Итого 270 тыс. т индейки в год. Кто в России потребит такие объемы? Весь рынок — 230 тыс. т.

— Не сразу, но потребят. У нас будет расти доля рынка, плюс если мы найдем крупный экспортный канал, то спокойно будем столько производить и продавать. 270 тыс. т — это не просто фантазии Ванеева! Это наша площадка, мы это просчитали и знаем, что под нее надо строить птичники, надо делать родительское стадо, инкубационное яйцо и все остальное. Создав такой замкнутый кластер, и с ВЭБом рассчитаемся, и продолжим развиваться. А ВЭБ, допустим, пойдет дальше с нами как кредитор.

— Поговорим об этом в 2020 году. Долг очень большой, а чистой прибыли компания почти не генерирует. Посмотрим, кто дальше поведет «Евродон».

— Ванеев и поведет (улыбается). Поймите, я так говорю не потому, что я такой гениальный. Просто никто больше не верит в этот бизнес, а главное, никто не знает его изнутри с самого начала. «Евродон», если хотите, авторский проект. Уж так сложилось. Я почему подписал соглашение с ВЭБом?

— А потому что у вас не было выхода. Вы взяли ручку и подписали.

— Выход есть всегда. Я мог продать все, уехать отсюда, купить себе виллу и всю оставшуюся жизнь пить вино где-нибудь на Майорке. Только мне этого не надо. И ВЭБу не надо, а надо обратно свои деньги получить. Для этого компания должна продолжать работать. Они меня спрашивают: ты веришь в индейку? Да, отвечаю, верю в свой проект. Ну, говорят, если веришь, то должен подписать нам 74%. Мы их забираем как залог, пока не рассчитаешься. Я еще раз сказал: верю, давайте сюда бумажку! Все. А если я украл кредит, как многие [председателю правления ВЭБа Сергею] Горькову рассказывают, если я уже поимел там все, что мог — скажите, я бы остался? Ребята, да забирайте все долги. Купил бы билет на самолет, забрал украденное и улетел куда-нибудь подальше.

— Вы работаете с ВЭБом много лет. Как получилось, что образовался такой долг, что его невозможно вернуть без риска потери компании?

— Я же не рассчитывал на рейдерскую ситуацию позапрошлого года (в феврале 2016 года структура «Альфа групп» — «А1» — выкупила у офшора «Бримстоун инвестментс лимитед» 40% ООО «Евродон». Продавцом оказался экс-глава федерального Минимущества Фарит Газизуллин. На момент сделки рынок ничего не знал о его участии в капитале «Евродона», считая акционерами компании двух человек — Ванеева и дирижера Валерия Гергиева. «А1» пыталась через суд исключить Ванеева из числа участников ООО «Евродон», но через три недели неожиданно продала свои доли структурам ВЭБа — «Агроинвестор»). А до этого, чтобы продолжать получать кредиты ВЭБа, в 2012 году было еще одно рейдерство, когда меня заставили переписать часть акций (на офшор, 40%; их владельцем в 2016 году и оказался Газизуллин — «Агроинвестор»). И это все длилось больше пяти лет. Я им подписал, и все. А если бы не подписал, то не было бы уже никакого «Евродона».

«Евродон»

Производитель мяса индейки.
Создан Вадимом Ванеевым в 2003 году в Ростовской области. Основные юрлица группы — ООО «Евродон», ООО «Евродон-юг», ООО «ТД Индолина». 40% «Евродона» владеет Внешэкономбанк, 34% — «ВЭБ Капитал», 15% — дирижер Валерий Гергиев и 11% — Вадим Ванеев. В «Евродоне-юг» и «ТД Индолина» у Ванеева по 26%, еще по 74% — у «ВЭБ Капитал».
В 2017 году компания произвела 64 тыс. т индейки против 60 тыс. т в 2016-м.

Еще раз о Путине и «Альфе»

— «Альфа» в лице «А1», пытавшаяся вывести вас из игры, была техническим оператором или действовала в своих интересах?

— Это уже тема пройденная. Я с ними дружу и не хочу об этом говорить. «А1» появилась чисто юридически, они на такой деятельности специализируются с 1990-х годов. Был конфликт между мной и навязанными мне акционерами, вот они и объявили, что они все это решат и сделают. Если вам интересно знать, то да, роль «Альфы» была технической.

— То есть актив они брали не для себя. За ними кто-то стоял?

— Я этого не знаю.

— Наши источники называют компанию из топ-3 производителей мяса.

— Я тоже слышал, под кого конкретно это делалось. Но я в это не верю, потому что у меня была потом встреча с одним из владельцев «Альфы» (Германом Ханом — «Агроинвестор»). Он мне предлагал: давайте дальше работать вместе. Вы остаетесь [миноритарием], и мы вместе развиваем индейку. Можно бы было даже купить еще кого-то и т. д. Как я понимаю, они хотели заработать деньги и выгодно продать проект следующему владельцу. Но я сказал, что сам буду развиваться и мне такое не нужно. Причем это было уже после того, как акции компании вернули в ВЭБ. Сейчас мы с [совладельцем «Альфа-групп»] Петром Олеговичем [Авеном] пьем чай, иногда встречаемся, так что больше вопросов нет. Что было, то было, но мы выстояли, и нас уважают. Для этого нужны дух, стойкость и, самое главное, вера в проект.

— Главное, нужны высокие связи, чтобы защищаться. Наши общие знакомые рассказывали, как Авену позвонил Путин и, мягко говоря, в очень резкой манере потребовал оставить «Евродон» в покое.

— Я этого не знаю, говорят многое. У меня нет связей напрямую с Путиным, но знаю, что он нас очень поддерживает. И что он позвонил кое-кому, когда все это случилось, и говорит: ты знаешь это предприятие? Тот говорит: знаю, очень сильное предприятие, нельзя его рушить. Я Путину благодарен [за то, что он вступился за компанию, и акционерный конфликт прекратился]. До того случая я делал много попыток как-то донести это до него. А как донесешь? Мне один большой человек говорит: ты просишь помочь, а ты сам представляешь свою индейку в его системе координат? У него Сирия, Украина, Крым… Я доказываю: ребята, это проект не на десять тонн, не фермерское хозяйство, у меня 7 тыс. человек работает! И деньги он мне одобрил (работая премьер-министром страны, Владимир Путин по должности являлся главой набсовета ВЭБа. В 2010 году он одобрил «Евродону» кредит на 17 млрд руб. — «Агроинвестор»). Так что я просто не имею права взять и уйти из-за каких-то там рейдеров. Я и тогда мог, и сейчас могу Владимиру Владимировичу показать: вот деньги, которые вы выделяли, мы четко выполнили все. Если хоть одну квартиру или один счет где-нибудь найдете в мире, то я готов отписать компанию на любого человека. Моя совесть чиста.

— Готовы к тому, что может повториться такая история?

— Никогда не говори «никогда». Но я их уже столько прошел, что любую атаку, которая будет, восприму как очередной этап своей жизни. Мы говорили о двух попытках вывести меня из игры, а у нас их за все время работы компании уже пять было. Вы просто не все знаете. Это колоссальнейший опыт выживания. Мы большой путь проделали, и я не могу назвать другие агрохолдинги, которые бы прошли то же. Поэтому верю, что дальше все у нас будет нормально: выплатим долг и продолжим развиваться.

— Может быть и по-другому. По рынку ходит слух, что ВЭБ активно ищет покупателя на 74% «Евродона» из числа отраслевых игроков. Один из них подтвердил мне, что тоже получал офер.

— Разговоров может быть много. Я скажу одно: у нас условия расписаны по пунктам — кто, что, когда выкупает, на каких условиях, что я должен сделать и все остальное. Я их выполняю, а об остальном спрашивайте ВЭБ. Было потеряно почти 80% птицы, и мы обязаны восстановить стадо. Мы его почти восстановили. Еще должны избавиться от двух непрофильных активов — «Металл-Дон» (производитель строительных конструкций и сэндвич-панелей — «Агроинвестор») и «Ирдон» (домостроительное предприятие, сейчас не работает — «Агроинвестор»). Сейчас ищем покупателей, торгуемся. Надеюсь, что до конца года тоже продадим эти предприятия в счет погашения своих обязательств перед банком.

Грипп птиц еще будет

— У вас было две массовых вспышки гриппа птиц. Вы не раз говорили о диверсии, но это из разряда теорий заговоров. Не убеждает.

— Вы не верите, а мне даже [директор Россельхознадзора Сергей] Данкверт, когда разобрался, сказал: не могло быть, чтобы у тебя это просто так произошло. Когда ни у кого даже в личных подворьях Ростовской области нет никакого гриппа птиц, а в промышленном производстве, где все стерильно, закрыто, защищено — там есть! С его профессионализмом, харизмой — не верить Данкверту? У нас тоже была информация, что это не просто так у нас произошло.

— Вы снова говорите намеками. Скажите прямо, кто, как и зачем это сделал?

— Купи одного человека в компании за 100 тыс. руб. и вот такую маленькую мертвую птичку (показывает пальцами длину ладони) забрось внутрь помещения. Или вылей в воду колбу с веществом-возбудителем.

— Проводилось ли расследование? Нашли этого человека?

— Пытались. Но началась эпидемия — как ты это сделаешь? Ничего не докажешь. Я вам так скажу: это на 50% диверсия и на 50% — общая паника внутри, когда началось стремительное распространение пандемии.

— Что сделано для исключения пандемии в будущем?

— Мы внедрили систему мер, о которой я не могу говорить публично. Поверьте, все очень и очень серьезно. Но вы не правы, когда требуете от меня чуть ли не гарантий, что пандемии у нас больше не будет. Вам их не даст ни один производитель. Посмотрите на свиноводов, включая лидеров рынка, многие из которых уже через это [африканскую чуму свиней] прошли. У меня нет вопросов к безопасности их предприятий, но от этого никто не застрахован! И птицеводы, к сожалению, еще увидят вспышки гриппа птиц.

Цена падала на 30-40%

— В прошлом году по объемам производства индейки вас впервые обошла «Дамате». На рынке сменился лидер?

— Лидер на рынке один — мы. Так и запишите. Возьмите калькулятор и посчитайте, сколько мяса у нас выпало за 2017 год из-за того, что мы выбили сразу 80% стада и на семь месяцев встали. Они нас обошли только поэтому. Мы отстали где-то на 20 тыс. т живой массы. Сейчас в месяц производим 12,5 тыс. т, тоже в живом весе. Если они делают 5 тыс. т, то мы — двенадцать с лишним. Они на эту цифру выйдут только через два года. О каком первенстве речь?

— А ваш прогноз на этот год. Сколько индейки произведет компания?

— 150 тыс. т в живом весе. Как были, так и останемся стабильным номером один, а конкуренты продолжат во всем нас копировать. Мы же смотрим по картам Google, как некоторые свои птичники строят. Ставят столько же и так же, как мы, а мы уже пошли дальше, у нас уже по-другому все.

— Как «Евродон» закончил прошлый год?

— Если вы семь месяцев из двенадцати болели и были при смерти, то как для вас прошел год? Конечно, хуже, чем мы планировали. Но уже в первом квартале 2018 года увеличили продажи даже не в сравнении с 2017-м годом, а с 2016-м годом, когда все было относительно стабильно. По итогам 2017-го произвели 92 тыс. т мяса в живом весе, если считать с уткой. У нас два продукта, поэтому мы по компании их вместе считаем. В том числе 64 тыс. т индейки и 28 тыс. т утки.

— Семь месяцев один из лидеров не продавал индейку. Что стало с ценой, когда вы начали возвращаться на рынок?

— Цена в опте упала на 30-40%. Мы в прошлом году продавали бескостную грудку по 240-250 руб./кг, а теперь упали до 160-170 руб./кг.

— Это следствие насыщения рынка?

— Можно сказать и так. По сути, рынок стоит. В марте пошли сигналы, что на 5-6 руб./кг цена начала подниматься. Потребительский рынок пока стабилизировался, у людей начали появляться деньги. Поэтому рассчитываем, что рублей до двухсот в этом году точно дорастем — не вопреки насыщению рынка, а благодаря лучшему качеству. Но это, повторю, именно грудка.

У нас же в последние годы все ринулись в индейку, вот и обрушили рынок. И сейчас начнут пожинать плоды. Я ответственно заявляю, что любой новый проект, который будет реализовываться — мертвый проект, бизнес-зомби. Это или вывод денег, или инвестор и кредитор ничего не понимают в мясе. Ни инвестиции не окупятся, ни цены не будет. На рынке останутся и смогут зарабатывать три-четыре лидера, в том числе мы и «Тамбовская индейка» (совместный проект «Черкизово» и Grupo Fuertes — «Агроинвестор»). Индейка — это не свинина или бройлер, этот рынок должен был плавно расти лет 10-15. А мы — раз, и выдали 300 тыс. т!

— Какие у вас планы по экспорту индейки? Сейчас все делают себе пиар вокруг этой темы, но поставки по большей части символические.

— Мы не пиаримся — мы говорим, что занимаемся этим направлением. Не исключаю, что первые поставки сделаем в этом году. Экспорт обязательно будет, но рынки сложнейшие! Во-первых, никто российский продукт не ждет. Никто не верит, что в России есть отличные продукты питания. Это надо доказать всем и, самое главное, там, где мы будем искать рынок, найти очень надежных и долгосрочных покупателей. Во-вторых, есть смысл выходить на экспорт с объемом от нескольких тысяч тонн в год, а не отправлять за рубеж по одному контейнеру. 10 т, 20 т… Кому интересно — пожалуйста, занимайтесь, но это не наш уровень.

— А у вас уже есть экспортные сертификаты?

— Нет. Зачем мне их делать, когда я еще даже не знаю, в какую страну буду поставлять? Мы ведем предметные переговоры с несколькими странами. Договоримся по принципиальным моментам — получим сертификат. И потом, те же арабские страны нужно приучать к индейке. Там привыкли в основном к бройлеру, едят по 50 кг на человека в год. Поэтому нельзя просто получить сертификат, показать его арабам, прийти и продавать. Чтобы нас там восприняли, должно пройти время. А в остальном мы уже сейчас готовы к экспорту — готовы по объемам, качеству, цене, логистике. В регионе построен новый международный аэропорт «Платов», который находится в 30 км от нашей площадки. Он принимает любые самолеты. И мы можем спокойно каждый день отправлять оттуда по 200-300 т охлажденного мяса. Три с половиной часа — и ты в Дубае! Однако еще раз повторяю: эти рынки трудно пробивать. Именно этим сейчас и занимаемся.

Индейка и утка — под одним «зонтиком»

— Расскажите о новом проекте «Донросс», о котором рынок пока знает очень мало.

— Это наш новый зонтичный бренд, флагман. Когда мы начинали — таким флагманом был бренд индейки «Индолина», потому что больше ничего компания не производила. Потом мы начали делать утку и вложились в бренд «Утолина». Вы знаете, что у нас будут и другие проекты, например баранина. И потом, я не хочу больше отдельно платить за индейку, отдельно — за утку. Поэтому было принято решение запустить зонтичный проект и под этот «зонтик» завести продуктовые бренды, основные из которых — «Индолина» и «Утолина».

— А почему решили делать зонтичный бренд? Бенд «Индолина» скомпрометирован после гриппа птиц?

— Нет. Это отражение нового уровня развития компании, нового этапа роста. Флагманский бренд позволяет впервые в нашей истории провести единую федеральную кампанию под брендом «Донросс». «Утолина» и «Индолина» будут суббрендами. А все, что мы будем производить как не мясо, а как продукты питания, будет сразу продаваться под брендом «Донросс».

— Где будут ваши точки рекламной активности?

— Прежде всего в местах продаж в городах-миллионниках. Приоритет — сетевой ритейл. Федеральные каналы тоже задействуем, но в ограниченных масштабах. Наружной рекламы не будет — не видим в этом смысла. Нам интересно лично встретить покупателя у мясной полки, к которой он придет — не обязательно за нашей продукцией, а вообще за индейкой или, скажем, свининой.

— Каков бюджет рекламной кампании?

— Не больше 100 млн руб. в этом году. До этого мы никогда не платили за федеральную рекламу, потому что все и так хорошо продавалось.

— Кто разработал айдентику и кампанию «Донросс»?

— DepotWPF. Это сильное брендинговое агентство, у них профессиональная международная команда. Мы отобрали его на тендере из пятнадцати претендентов.

— Что сейчас с вашим тверским проектом?

— Активизируем его после мая, когда сформируют новое правительство (проект предполагает производство 150 тыс. т индейки, 40 тыс. т утки и 15 тыс. т баранины — «Агроинвестор»). До этого момента никто ничего не решит [с региональной господдержкой]. Рассчитываю, что в этом году сможем оформить землю под строительство и начать проектные работы. По моему замыслу, ростовский проект на 70% (100 тыс. т) в течение трех лет начнет работать на экспорт. А тот, что запустим в Твери, будет работать на Россию, и прежде всего — на центральную часть страны. В отличие от «Евродона», это полностью мой проект. Копируем его с ростовского. Ну и плюс сельхозземля. Игорь Михайлович [Руденя, губернатор Тверской области] говорит, чтобы мы брали землю для выращивания зерна под корма. Скорее всего, это правильно. Просто это уже другой бизнес.