Журнал «Агротехника и технологии»
Главный редактор журнала «Агротехника и Технологии» Мария Лушникова о том, что наша страна для развала своих же селекционных институтов сделала не меньше, чем немцы
Разговоры о произведениях искусства, вывезенных немцами с территории нашей страны в годы войны, ведутся уже давно. Однако о похищенных ими семенах уникальных сортов пшеницы, сахарной свеклы, картофеля и других культур из семенохранилищ Всероссийского института растениеводства (ВИР), обладающего одной из крупнейших в мире коллекций семян, вспоминать почему-то не принято. Молчат также о пропавших сортах с других селекционных станций, не входивших в систему ВИРа. А ведь эти коллекции представляют собой не меньшую ценность, чем те же картины.
Не случайно ВИР с его генбанком растений был одним из основных объектов, предназначенных для захвата. Вавиловская коллекция в более чем 300 тыс. экземпляров растений вызывала у немцев зависть (и это неудивительно: в то время СССР в области селекции был лидером), поэтому с каждой из вировских станций были вывезены десятки тысяч коллекционных образцов. С одной только станции под Павловском пропало более 120 тыс. уникальных экземпляров плодовых деревьев и кустарников.
Однако СССР после войны даже не попытался вернуть украденные сорта или по крайней мере предъявить счет за причиненный ущерб, который, кстати, был огромен и по тем временам исчислялся десятками миллионов рублей.
Впрочем, это неудивительно. Грустно признавать, но наша страна для развала своих же селекционных институтов сделала не меньше, чем немцы. Известно, что Трофим Лысенко относился к коллекции, собираемой Николаем Вавиловым, более чем скептически. Из-за этого «скепсиса» родоначальник вировской коллекции умер в саратовской тюрьме, а львиная доля собранных им семян (около 30 тыс. образцов) после войны, как утверждают, была передана в отраслевые институты, где без должного хранения и воспроизводства через несколько лет погибла. Так что грабежи военных лет, к сожалению, были далеко не единственной причиной грандиозного урона, который был нанесен отечественной селекции. Соответственно, результат не заставил себя ждать: по некоторым оценкам, в целом за 1940-е годы коллекция великого ученого сократилась на 70 тыс. образцов. А еще к этому надо прибавить потери, которые понесли другие селекционные институты.
Но, похоже, это мало кого волновало, поскольку после победы из немецких научных институтов наша страна вывезла оборудование для теплиц, оптику и прочее оборудование, но не коллекции семян, собранные европейскими учеными. Понятно, что вопрос о реституции похищенных отечественных коллекций даже не поднимался на обсуждение. Более того, куда могли быть перевезены семена, не установлено до сих пор. И хотя среди возможных мест хранения наших коллекций называют Институт селекции ОКВ в Мюнхеберге, Институт изучения культурных растений ОКВ в Вене и Институт генетики растений под Грацем, Россия даже не пытается вести диалог о возвращении ценнейших семян на родину.
К сожалению, значимость генбанков растений в нашей стране всегда недооценивалась. А ведь одна только вавиловская коллекция, которую сотрудники ВИРа во время ленинградской блокады спасли ценой своих жизней, сегодня оценивается экспертами в $8 трлн. Но, видимо, это тоже мало кого волнует, поскольку атака на достижения отечественных селекционеров продолжается и сегодня (см «Земельный беспредел» ).
