Журнал «Агротехника и технологии»
Россия обладает 20% мировых запасов плодородных сельхозземель — 220 млн га, чей гумусовый слой, который природа кропотливо создавала на протяжении не менее 3 тысяч лет, в среднем составляет 0,3 метра. А совместно со странами постсоветского пространства мы и вовсе становимся владельцами четверти мировых запасов плодородных земель. По подсчетам экспертов, в том числе и представителей Всемирной продовольственной организации при ООН — FAO, такой земельный актив позволил бы обеспечить продовольствием минимум 2 млрд человек. Однако до сих пор этот ресурс ни у России, ни у большинства стран СНГ не раскрыт.
Успех русского продовольственного бренда мир наблюдал еще 100 лет назад, когда хитроумные голландцы выдавали европейским потребителям за свое русское сливочное масло, переклеивая этикетки на бочках, чтобы потом продать втридорога. А в промышленности в те времена лучшим в мире по качеству считалось русское моторное масло, и не менее предприимчивые американские компании для рекламы своей продукции обозначали на своем товаре: «по качеству как русское».
Пример для подражания
Для наглядности рассмотрим на примере Германии, что может дать эффективное использование земельного ресурса при построении современной модели высокотехнологичной сельской экономики. Эта страна обладает всего лишь 17 млн га плодородных земель, однако оборот «первого этажа» сельской экономики — фермерско-сырьевого, производящего сельхозсырье (зерно, мясо и молоко), — равен примерно $100 млрд в год. Оборот «второго этажа» сельской экономики — аграрно-пищевой промышленности — составляет почти $200 млрд. При этом на первом этаже заняты работой 2 млн немцев (это 2,5% населения Германии), а на втором — 0,4 млн (это еще 0,5%). Итого — 3% населения.
Более половины производимой продукции экспортируется, причем, 2/3 экспорта приходится на Европейский союз. Германия крайне заинтересована в сохранении ЕС, поскольку он предоставляет возможность беспошлинного экспорта продовольствия и создания положительного торгового баланса в отношениях с другими странами Союза. Но это еще не все плоды, собираемые Германией на сельскохозяйственной ниве.
Общеизвестно, что для обеспечения деятельности первых двух «этажей» сельской экономики требуются машины, оборудование, комплектующие, транспортные перевозки, пуско-наладочные и ремонтные работы, страховые и финансовые услуги. Получается, что сельская экономика дает работу огромному числу сопутствующих отраслей, причем минимальный коэффициент-мультипликатор экономического эффекта равен трем, хотя обычно экономисты указывают на коэффициент, равный пяти.
Иными словами, чтобы подсчитать, какой дополнительный эффект для национальной экономики создает сельская экономика, надо ее объем умножить на коэффициент, равный минимум трем. В результате получится, что немецкая сельская экономика с уже немалым оборотом $300 млрд в год дает работу другим отраслям более чем на $900 млрд в год. Итого ежегодный совокупный оборот сельского хозяйства и смежных областей равняется $1,2 трлн. Поэтому сельская экономика является локомотивом для других отраслей и позволяет прямо и косвенно обеспечить 30% ВВП Германии.
Теперь нетрудно будет сделать простой макроэкономический расчет, показывающий, что грамотное решение Германией земельного вопроса на площади плодородных пашен, равной всего лишь 17 млн га, во взаимосвязи с государственной экспортно-ориентированной аграрной политикой, дает колоссальный социальный и экономический эффект: занятость населения, денежный оборот и налоги. Это работа для 2,4 млн человек в сельской местности, оборот $300 млрд в год и примерно 9 млн рабочих мест в других отраслях с ежегодным оборотом $900 млрд.
Что же касается налогов сельской экономики и смежных отраслей в федеральный бюджет, то они составляют примерно 15% от общего денежного оборота. Получается, что каждый гектар плодородной земли ежегодно создает во всех отраслях экономики страны оборот в $70 тыс., принося в казну $10 тыс. в виде налогов. Поэтому правительство Германии с легкостью идет на субсидирование фермеров и переработчиков из расчета минимум $300 в год на 1 га, без чего гигантский маховик экономики Германии, обеспечивающий экономическую устойчивость стран ЕС, попросту остановился бы.
Вот и в России без достаточных субсидий как необходимой «смазки» раскрутить маховик экономики не только проблематично, но и в принципе невозможно. Для сравнения: у нас уровень государственных субсидий не превышает $40 в год на 1 га плодородной земли. Поэтому введение ограничений при вступлении в ВТО по максимальному объему субсидирования АПК, накладываемых на правительство России ($20 на 1 га к 2017 году), требует принципиального изменения аграрной политики. Экономическому маховику страны необходимо освобождение от этого тяжкого ограничительного ярма. И это возможно за счет введения новой системы господдержки по степени неблагоприятности аграрных территорий и по региональным зональным программам охраны почв, по которым ограничения ВТО не работают.
Для полноты картины сравним сельскую экономику Германии с другими базовыми отраслями этой страны. Так, сельскохозяйственный оборот лишь в 1,5 раза уступает обороту всей немецкой автомобильной промышленности, догоняет машиностроение с электронной промышленностью вместе взятые, равен обороту химической и фармацевтической промышленности и в 4 раза превышает строительную индустрию Германии. Посему значение для Германии сельской экономики сложно переоценить.
Наша Russia
Российские 220 млн га продуктивных земель по количеству превосходят природные богатства Германии в 13 раз. Тем не менее сегодня весь денежный оборот сельской экономики России равен всего лишь $155 млрд, из которых ежегодный оборот первого, фермерско-сырьевого, «этажа» составляет $40 млрд, второго «этажа» - аграрно-пищевой промышленности — $70 млрд, оборот импорта продовольствия — $35 млрд, а экспорта — всего лишь $10 млрд.
Более того, почти весь экспорт представлен лишь продукцией фермерско-сырьевого «этажа» (преимущественно — зерном), а не продукцией второго этажа, обеспечивающего значительную добавленную стоимость, а также утроение общего денежного оборота отечественной сельской экономики и последующий рост оборота смежных отраслей.
В этом году в Омской области усилиями группы компаний «Титан-Агро» при поддержке региональных и федеральных властей реализуется один из первых современных проектов аграрной промышленности «второго этажа» сельской экономики — предприятие по глубокой переработке зерна. Это производство позволит вместо нищенского $1 экспортной выручки за условную единицу зерна-сырья получать для удовлетворения потребностей различных отечественных индустрий — аграрной, химической, фармацевтической и других — выходной продукции на $4-5. Причем по внутренним, не столь высоким и потому доступным ценам, что становится залогом повышенного спроса на продукцию.
Безусловно, для обеспечения строительства и функционирования такого производства понадобились современные зарубежные и отечественные технологии, новейшее и дорогостоящее оборудование, финансирование с государственной поддержкой, подготовка высокопрофессиональных специалистов и создание для них современных условий проживания на сельской территории.
Но в итоге маховик отечественной сельской экономики закрутился и принес вместо 1 теоретического рубля (в случае экспорта зерна как сырья) 5 рублей оборота на внутреннем рынке, а эти 5 рублей, помноженные на коэффициент-мультипликатор, равный трем, должны обеспечить заказами другие отрасли на сумму, равную 15 рублям. Вот и получается, что для России выгодно экспортировать не сельскохозяйственное сырье, а перерабатывать его на месте и продавать на внутренний и внешний рынки готовую продукцию, поскольку разница в доходности получается десятикратная.
Этим путем сегодня идет и хакасская группа агрокомпаний «МаВР», осуществляя инвестиции во всю цепочку добавленной стоимости в свиноводстве и выращивании крупного рогатого скота. Но, увы, таких замечательных российских примеров пока единицы. Чтобы масштабировать положительный опыт и создавать множество подобных структур, нужна системная и целостная поддержка государства.
Печальная реальность
Сегодня сельское население России составляет около 40 млн человек, из которых на собственном земельном участке трудятся не менее 30 млн, а более-менее профессиональной работой (фермерством или трудом на аграрных предприятиях) заняты не более 2 млн человек. Остальные же 8 млн активного сельского населения, к огромному сожалению, серьезно социально деградировали: подавляющему их числу присуще пьянство, наркомания, привычка «перебиваться» с зарплаты на зарплату с минимальным окладом, предоставляемым государством на бесперспективных должностях в бюджетной сфере, или существовать на социальное пособие.
Получается, что только 5% сельского населения России трудятся в «передовых» фермерских хозяйствах и аграрных предприятиях страны, получая, как правило, среднюю региональную зарплату, а 2/3 нашего сельского населения существуют, выращивая пропитание на своих клочках земли. (Исследование проводилось Союзом землеустроителей в 2012—2013 гг. на грант Администрации Президента «Исследование проблем и разработка механизмов трудовой аграрной миграции в России».)
А если еще учесть, что среди сорокамиллионного сельского населения около 50% — это дети и пенсионеры, то получится, что людей, способных к производительному и регулярному труду не более 30%. Причем половина из этих 30% (примерно 6 млн человек) в большинстве своем трудятся «вахтовым» методом в городах во всевозможных заведениях и на предприятиях (в основном охранниками или сезонными строителями). Другая половина является наиболее дееспособной, пригодной к ответственному и регулярному труду.
Таким образом, сегодня половина активного сельского населения, способного к труду, не находит себе работу на своей земле и вынуждена отправляться в города. Надо ли говорить, что при таком подходе львиная часть земель (пашен, пастбищ) попросту не используется? По оценке экспертов, в сельскохозяйственный оборот не введена как минимум треть плодородных полей страны — 70 млн га.
Если пристальней вглядеться в географию России, можно увидеть, что к сельским экологическим территориям относится 98% площади страны: 70% — это леса, 25% — сельхозземли, 3% — внутренний водный фонд, особо охраняемые территории, земли запаса. И лишь 2% площади страны занимают наши города и промышленность вместе взятые. Однако именно в них сегодня проживает целых 103 млн человек.
С учетом того, что ограничения ВТО не распространяются на поддержку сельскохозяйственных территорий, на которых ведется производство органического продовольствия, становится очевидным простой вывод: необходимо выделить в стране особые плодородные территории, в отношении которых будет введен запрет на использование сомнительных биотехнологий.
Спрос на органическую продукцию в мире растет на 20% в год. Благодаря ему мы сможем экологизировать часть нашего сельского хозяйства и предложить своему народу натуральные продукты. По такому пути уже давно пошла, например, Новая Зеландия, бюджет которой на 80% формируется за счет сельской экономики. Аграрии этой страны почему-то не торопятся внедрять столь выгодные для бизнеса ГМ-технологии и кормят население исключительно чистым продовольствием, а масштабные «излишки» еще и активно экспортируют.
Не многие страны мира могут «похвастаться» тем, что их поля «отдохнули» 15 и более лет (что они даже успели зарасти кустарником и мелколесьем), что в них столько времени не сваливали химические и минеральные удобрения тоннами. Наша земля набралась силы, скопила плодородную мощь, и в перспективе (10-15 лет) экологическое продовольствие, полученное с этих земель, будет одним из самых дорогих в мире.
Широкие перспективы
Пожалуй, сегодня сложно найти другую отрасль, которая имела бы подобный колоссальный потенциал, позволяла быстро освоить масштабные инвестиции и давала рентабельность на уровне не менее 20%. Но для построения высокотехнологичной сельской экономики, конечно же, требуются немалые денежные вливания. Полагаю, на каждый обычный гектар необходимо потратить в среднем 150 тыс. рублей, а на каждый мелиорированный — 220 тыс. руб.
В России 220 млн га угодий. Простая математика показывает, что отрасль способна принять более 30 трлн рублей. Причем это, в свою очередь, вызовет мультипликативный спрос на инвестиции в смежных отраслях экономики в объеме, думаю, не менее 100 трлн рублей. Не менее важно, что такие вливания гарантированно окупаются, поскольку в конце цепочки — продовольствие.
Высокая готовность к принятию инвестиций сегодня имеется на площади 100 млн га продуктивных земель, из которых более половины за годы безвременья ушли «в залежь», отстоялись естественным образом в течение 15 лет, но стали угрожающе зарастать кустарником и мелколесьем. Оставшиеся 120 млн га продуктивных земель используются «вполсилы» и, по сути, являются своеобразным резервом второй очереди высокотехнологичного освоения.
Кстати, возможность организации государством изначально эффективной системы внедрения современных технологий землепользования и создание экспортных каналов сбыта продукции высоких переделов (муки, макаронных изделий, полуфабрикатов и изделий из мяса, сыров и сухого молока, кондитерских изделий, мороженого
Тут, как говорится, «Не было бы счастья, да несчастье помогло…». Ведь подобное «не оформление» создает возможность государству регулировать процесс ввода в эффективный хозяйственный оборот этих земель в ближайшие пять лет. Оставшиеся же 40% земель — государственная и муниципальная собственность, которая, как правило, вообще не оформлена. Вот и получается, что наша бесхозяйственность обернулась сегодня для России подмогой для возвращения государства в земельную сферу.
Шанс все исправить
Уникальный шанс возродить статус великой аграрной державы, о чем премьер провозгласил в начале этого года на Давосском экономическом форуме, заключается для России в возможности заложить фундаментальные основы землепользования, научно, экономически и социально обоснованные, и тем самым создать огромное конкурентное преимущество для страны в секторе производства продовольствия. Напомню, что спрос на него сегодня создают более 1,2 млрд недоедающих людей во всем мире.
Для этого нам потребуется разбить аграрные территории на три типа зон, отличающиеся рекомендуемыми к использованию наборами технологий хозяйствования.
Три набора технологий будут отличаться друг от друга степенью интенсивности хозяйствования. Первый тип — наиболее интенсивное хозяйствование. Подразумевается, что чем оно интенсивнее, тем выше степень автоматизации и механизации технологий. Иными словами, при интенсивном хозяйствовании используется максимально высокопроизводительная посевная, уборочная и мелиоративная техника, большое количество минеральных удобрений и химических средств защиты растений. Все это приводит к управляемому увеличению производительности труда и росту урожая за счет снижения числа рабочих рук.
Второй набор технологий — наиболее экстенсивное хозяйствование — приведет к более полному учету естественных природных особенностей земли, климата и возделываемых культур. Благодаря этому станут открываться возможности хозяйствования при минимальном техническом вмешательстве человека в окружающую среду в виде механизации, внесения удобрений и искусственной защиты растений. То есть будет предусмотрено щадящее использование техники, снижение нагрузки на мелиоративное оборудование, уменьшение или отказ от использования минеральных удобрений и химических средств защиты растений.
Безусловно, такой подход должен привести к двух-трехкратному снижению урожая в сравнении с интенсивным способом хозяйствования и, соответственно, более «низкой» производительности труда. Однако, с другой стороны, этот метод позволит достичь максимальной занятости по причине увеличения числа рабочих мест при одновременном повышении качества продукции до уровня экологически чистой, что автоматически повышает ее стоимость в 2-3 раза.
В третьем же типе зон будет применяться набор смешанных экстенсивно-интенсивных технологий хозяйствования. Это своеобразный компромисс между доступностью по цене и качеством.
Казалось бы, наиболее эффективными и прибыльными должны быть именно интенсивные методы хозяйствования, поскольку в этом случае урожай больше и цены ниже. Но есть несколько «но», и первое состоит в том, что вся система интенсивного хозяйствования построена исключительно на углеводородной экономике.
Вся механизация и автоматизация, техника, даже минеральные удобрения и средства защиты или требуют нефти и газа или же произведены из них. На каждую калорию, содержащуюся в полученном таким способом продовольствии, необходимо затратить порядка 10 калорий энергии, подавляющая часть которой — энергия углеводородов. Само собой, с ростом дефицита углеводородов и цен на них интенсивные технологии хозяйствования будут сокращаться, поскольку цена массового продовольствия превысит цену экологического. В результате это приведет к катастрофическому дефициту продовольствия в мире: его будет не хватать, и притом оно будет очень дорогим. Таким образом, продовольствие становится новым важным фактором геополитики XXI века.
Интенсивные и, на определенных условиях, смешанные технологии хозяйствования нам следует внедрять на территориях Нечерноземья, Сибири и Дальнего Востока, имеющих менее благоприятные почвенно-климатические условия и попадающих, как правило, в зону неблагоприятного, рискованного земледелия.
На этих территориях в ближайшие 40 лет сложно ожидать повышения плотности населения до уровня южных регионов России в силу климатических условий, уровня плодородия земли и географической удаленности от европейского центра России. Поэтому данные технологии позволят, не грозя безработицей, задействовать малочисленные рабочие руки и обеспечить большой рост производительности труда.
Экстенсивные, а также смешанные технологии хозяйствования нам необходимо внедрять на территориях Черноземья и Юга России, имеющих наиболее благоприятные климатические условия. В указанных регионах на территориях, попадающих в зону рискованного земледелия, вполне могут рассматриваться к применению смешанные технологии.
На этих территориях в ближайшие 40 лет, наоборот, можно ожидать повышения плотности населения в силу благоприятных климатических условий, изначально высокого уровня плодородия земли и близости к европейскому центру России. Поэтому данные технологии позволят, не создавая безработицу, задействовать многочисленные рабочие руки и обеспечить рост объемов производства за счет экологического продовольствия.
На территориях с приоритетом внедрения интенсивных технологий хозяйствования требуется сохранение среднего и крупного землепользования. В этом случае применение последних достижений в сфере механизации и автоматизации производства станет экономически целесообразным и оправданным. Дело в том, что первоначальные инвестиции в подобные технологии потребуют значительных капитальных вложений, поэтому должна быть гарантия их возврата. А это осуществимо только в случае хозяйственной консолидации землепользований вокруг того или иного инвестора или кооператива, который объединил бы в себя множество мелких и средних землепользователей, иначе создать современный и конкурентоспособный технологический уклад не получится.
Таким образом, созданием трех основных типов технологических укладов сельской экономики будет заложен фундамент новой аграрной политики России, позволяющий комплексно учитывать природно-ресурсные, демографические и экономические особенности территорий, что сегодня, к сожалению, является редким случаем при наличии личной воли отдельных губернаторов.
Автор статьи — председатель Общероссийского переселенческого движения «Человек. Земля. Россия».
Мечта или реальное спасение?
Пять шагов по освоению земли и организации жизни и работы на селе, которые государство должно воплотить в жизнь:
1 обеспечение доступа к земле народу через первоначальное государственное землеустроительное оформление земли и предоставление ее для свободного выбора;
2 стимулирование переселения семей через специальные государственные программы в привязке к конкретным земельным участкам в регионах образованным в результате государственного землеустроительного оформления с организацией восстановительно-переселенческих центров, отвечающих за создание всех необходимых инфраструктур;
3 В местах временного проживания проведение обучения правилам и технологиям современного использования земли через государственную систему ускоренного переобучения с последующей выдачей права на землепользование — освоение земли;
4 осуществление государственного крупномасштабного планирования территорий, их специализации и гарантированных объемов государственной поддержки сбыта конечной продукции, помощь в организации кооперативных сообществ, а также строительство и восстановление дорог, объектов водоснабжения, энергетики, школ и больниц;
5 «подключение» каждой семьи или участника освоения земли к системе целостной государственной поддержки: по составлению индивидуального и в кооперации с другими людьми проекта использования земельного участка, по регистрации проекта в системе государственных органов, а также по предоставлению доступа к системе финансирования, страхования, полагающимся по закону субсидиям и дотациям.
Русское качество
Успех русского продовольственного бренда мир наблюдал еще 100 лет назад, когда хитроумные голландцы выдавали европейским потребителям за свое русское сливочное масло, переклеивая этикетки на бочках, чтобы потом продать втридорога. А в промышленности в те времена лучшим в мире по качеству считалось русское моторное масло, и не менее предприимчивые американские компании для рекламы своей продукции обозначали на своем товаре: «по качеству
как русское».
Печальная статистика (из книги бывшего министра сельского хозяйства А. В. Гордеева «О комплексном развитии сельских территорий»)
В шести сельских районах Тамбовской области проживает 155 тыс. человек, из которых 6 тыс. — работники фермерских хозяйств и аграрных предприятий, 49 тыс. человек работают в других секторах экономики и в бюджетной сфере, а 100 тыс. человек заняты работой на личном подсобном хозяйстве (ЛПХ). Получается, в сельском хозяйстве задействованы две трети сельского населения, но при этом большинство из них — вне каких-либо кооперативных объединений. Стало быть, эти люди лишены доступа к современным технологиям, технике, финансам, выгодным закупкам всего необходимого по низким оптовым ценам, а также возможности сбыта своей продукции не по дискриминационным ценам.
